Девятый император - Астахов Андрей Львович. Страница 45

Руменика развернула шелк и вздохнула в немом восхищении. В платке была маленькая изящная шкатулка из желтоватой кости, покрытая тончайшей резьбой. Открыв шкатулку, Руменика увидела красивый серебряный браслет, украшенный яркими перегородчатыми эмалями.

– Восхитительная вещь, – похвалила она, действительно обрадованная чудесным подарком. – Это в твоем родном городе такие удивительные вещи делают?

– В моем, – с гордостью сказал Радим. – Новгородские оружейники и ювелиры по всей земле славятся. Когда поедем в Новгород, сама увидишь все своими глазами. Нет во всей Руси города краше и богаче, чем Новгород! Примерь браслет, он должен быть тебе впору.

– Очень красивый, – сказала Руменика, любуясь браслетом на своем запястье. – Ты умеешь делать подарки, воевода Радим.

– Рад, что ты оценила его по достоинству. Но мыслю я, что нет в мире подарка, достойного твоей красы.

– Ты, воевода, умеешь с женщинами говорить, – улыбнулась Руменика. – Не одна красавица, должно быть, по тебе сохнет, если ты так же внимателен к девушкам в Новгороде, как ко мне сейчас.

– Что мне от того? – вздохнул воевода. – Тот цветок, о котором я думаю, не про меня цветет.

– Разве твоя жена тебя не любит? – с наигранным удивлением спросила Руменика, прекрасно понимая, что молодой воевода говорит не о жене. Акун даже не сдержал улыбки, переводя ее слова.

– Любит, – ответил Радим. – Я тоже ее люблю. Но если человек любит луну, значит ли это, что он не должен любить солнце?

– Ого-го, воевода! – Руменика засмеялась. – Ты опасный человек. И мысли у тебя опасные. Не хотела бы я быть твоей женой.

– Хватит об этом, – Радим был явно смущен и сменил тему. – Уж коль скоро привел вас Бог в этот город, то прошу вас быть моими почетными гостями. Все, что я имею, к вашим услугам. Пользуйтесь, коли надобность есть. Если есть у вас намерение вскоре уехать из Торжка, то сразу вас остерегу – ехать на полдень или на рассвет вам нельзя. Земли в той стороне захвачены свирепым врагом, который пришел в русские земли.

– Дошли и до нас об этом разговоры, – заметил Акун. – Ты о монголах говоришь, так ведь?

– Верно. Сам я их не видел, но слышал и слышу о них каждый день зело много. Страшные вещи люди рассказывают. Что из этих рассказов правда, а что нет, я не знаю. Но только есть у меня верные сведения, что царь монгольский Батыга стоит нынче со всей своей ратью под Владимиром, если уже не взял его. Если не отбились суздальцы, не удержали свой стольный город, Батыга пойдет дальше, на Новгород. Монголы, ясное дело, про богатства новгородские наслышаны.

– А на пути к Новгороду – Торжок? – спросил Акун.

– Верно говоришь, отец. Укрепления у Торжка добрые, стены и валы высокие и крутые, но только известно мне, что у монголов есть хитрые машины для ломания стен и метания камней. И воинов у них очень много. А у меня в Торжке двести пятьдесят человек рати, из которых двести тридцать – ополченцы. Им уху хлебать, да бабу на печке гладить, а не воевать.

– Неужто так плохи?

– Ты воин и не хуже меня знаешь, что воином надо родиться. Как от зайца не может родиться волк, так и от оратая-пахаря не родится хороший ратник. Можно научить такого ополченца стрелять из лука, рубиться секирой, колоть копьем, но вот научить его быть доблестным, отважным и стойким в бою его нельзя!

– Позволь, воевода, рассказать тебе одну историю, – Акун сделал хороший глоток меда, собрался с мыслями. – Двести пятьдесят лет назад в моей стране правил император Рингмай. Он был очень храбрым и воинственным правителем. Рингмай покорил все окрестные земли и за пятнадцать лет не потерпел в бою ни единого поражения. Однако была у него тайная печаль: Триада дала ему только одного сына, и единственный сын Рингмая, принц Шарна, ничем не походил на своего доблестного отца. Принц любил книги, прогулки в саду, часами вел беседы с философами и учеными, презирал воинские забавы и не мог даже курицу для похлебки зарезать, не то что убить человека. Правитель очень страдал от того, что у него такой мягкотелый сын, и потому, чувствуя приближение конца, решил изменить порядок наследования и передать престол Милдории своему племяннику Чоукару, прославленному охотнику и воину. Правитель рассудил верно – кто, как не воин, сможет дать соседям достойный отпор, если они захотят напасть на нашу страну? Пришло время, и правитель Рингмай умер, и его племянник Чоукар согласно воле усопшего стал правителем Милдории. Вскоре после коронации он начал войну с дикими племенами на севере и неожиданно потерпел от них поражение. Узнав о разгроме прежде непобедимых войск Милдории, соседи решили, что пришло время избавиться от господства милдов. Они собрали несметные полчища и напали на мою страну. Как же повел себя новый правитель, храбрый и жестокий воин? Он с горсткой лизоблюдов и с большей частью государственной казны тайно бежал из страны, бросив ее на разграбление и поругание захватчикам. И тогда старейшины всех кланов пришли к Шарне, опальному принцу-философу, который к тому времени жил отшельником в горах, наслаждаясь чтением книг, красотой природы и покоем. Старейшины просили принца принять престол и возглавить борьбу с иноземцами. И принц согласился. Он сменил книги на меч и за пять лет войны разгромил вражеские орды и освободил нашу страну.

– Хорошая история, поучительная, – сказал Радим. – Вижу я, что в тебе не ошибся. Именно такой человек мне и нужен сейчас.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Хочу предложить тебе стать моим десницей. Такой воин, как ты, сможет хорошо обучить моих бойцов.

– Я? – Акун покачал головой. – Правильно ли я понял тебя, воевода, что ты предлагаешь мне у тебя служить?

– Да, я предлагаю тебе службу. Назови свою цену.

– Позволь напомнить тебе, воевода, что мы сюда прибыли по своему делу. Прежде всего нам надо разыскать брата Руменики.

– Ты отказываешься?

– Я прошу немного времени подумать.

– Времени нет. Монголы со дня на день будут у стен Торжка.

– Ты не оставляешь нам выбора.

В словах старого милда был тайный смысл, который не укрылся от Радима. Новоторжский воевода не мог не понимать, что Акун вряд ли согласится служить у него за деньги. Для таких людей, как этот пожилой воин, деньги мало что значат. Но у Радима был свой план, как получить согласие Акуна.

– Даю слово, что я помогу вам в поисках мальчика, – пообещал он.

– Он сейчас готов обещать все, что угодно, лишь бы заполучить тебя своим советником, – сказала по-лаэдански Руменика. – Нам нужно поскорее выбираться из этого мерзкого города.

– Что говорит твоя дочь? – с подозрением спросил Радим.

– Она говорит то же самое, что и я. Нам надо подумать.

– Сколько тебе нужно времени?

– Попробуем рассудить по-другому, воевода, – ответил Акун. – Ты только что говорил о том, что в одной из ближних к Торжку деревень появился вооруженный чужак. Тебя беспокоит судьба воинов, которые поехали в это село и не вернулись. Вот мое предложение: мы с Руми поедем в Чудов Бор, чтобы проверить, не тот ли это человек, который нам нужен. Если это враг, я убью его, если друг – мы привезем его сюда. Обещаю, что в любом случае я вернусь к тебе, и мы продолжим наш разговор о моей службе и моем жаловании.

– Вы собрались ехать вдвоем?

– Нам никто не нужен. Мы же доехали до этого города!

– Правильно, – Радим ухватил рукой подбородок, исподлобья глянул на пожилого воина. – Если поклянешься, что вернешься обратно, я тебя отпущу. Но девушка останется в городе под моей защитой.

– Никак не получится, воевода. Есть вещи, которые превыше тебя и меня. Руми должна ехать со мной. Только она может узнать ребенка, ради которого мы прибыли в эту землю. А у меня есть предположение, что ребенок этот может быть в Чудовом Бору.

– Я не согласен! Покидать Торжок слишком опасно.

– Я смогу защитить мою дочь.

– Один? Нет, старик, даже все твое искусство не спасет тебя при встрече с сотней монголов. Ты поедешь один – вот мое последнее слово!