Код Атлантиды - Павлоу Стэл. Страница 47
Клемменс крикнул, заглушая голосом рев двигателя:
– Мы провели обследование. Этот туннель повторяет естественный изгиб Земли. По прямой нам предстоит проехать миль одиннадцать – одиннадцать с половиной.
– Думаете, там туннель не заканчивается?
– Точно пока не знаю. Если выяснится, что он вдвое длиннее, тогда мы открыли настоящее чудо света!
– Где-то непременно должен быть выход на поверхность, – произнес Скотт.
– Мы тоже так считаем, – согласился Клемменс.
Взглянув на приборы, он опустил щиток шлема, махнул рукой Саре и, разбрызгивая воду, первым тронулся с места. Два других мотоциклиста последовали за ним. Несколько мгновений спустя все трое исчезли из виду.
Сара смотрела им вслед, пока свет фар не поглотила тьма. Потом продолжила разговор со Скоттом, мечтавшим узнать о ее намерениях как можно быстрее и в подробностях.
– Бумага и карандаш у тебя под рукой? – спросила она. Эпиграфиста распирало от любопытства, точно мальчишку с чрезмерно пытливым умом. Он был идеалистом и, может, в чем-то слишком наивным, однако обладал и прирожденной мужественностью. В таких, как он, девчонки влюблялись в колледже, потом бросали, найдя себе какое-нибудь ничтожество.
С такими, как он, Сара никогда не сближалась – из-за нехватки времени и терпения, о чем потом нередко сожалела.
– Возможно, кое-что тебе захочется записать, – произнесла она со всей серьезностью.
– Нет-нет! Чуть-чуть назад! – воскликнул Скотт, лишь по прошествии секунды вспоминая, что его крик пронзает Саре голову.
Она шла вдоль стен туннеля, демонстрируя Скотту надписи на песчанике и углероде-60, стараясь двигаться как можно медленнее, но Скотт все равно то и дело просил ее сбавить темп.
– Просто не верится, – сказал Скотт на выдохе. – Такое впечатление, будто мы нашли Розеттский камень!
– Что тут написано?
Скотт торопливо переносил иероглифы в блокнот.
– Пока не имею ни малейшего понятия, – признался он. – С арамейским я работаю последние два года. Отдельные фразы хочу перепроверить. В любом случае, это древнеегипетский. Нет, нет, нет, нет, остановись. Да-да, тут. Просто постой. Вот так, очень хорошо. Я должен переписать все это…
Неожиданно распахнулась дверь в соседнюю спальню, и в комнату Скотта, кипя от возмущения, вылетела Новэмбер Драйден в длинной ночной рубашке. В руках она держала такой же видеотелефон, как у Скотта.
– Я разбудил тебя? – пробормотал он виновато.
– Не вы, а этот, – проворчала Новэмбер, демонстративно ставя вторую приставку рядом с первой. – Он меня разбудил.
Она нажала на кнопку, и на экране появилось лицо Джона Хаккетта. Увидев Скотта, тот просиял.
– Ричард! Ричард! Все никак не могу до тебя дозвониться…
– Я занят.
– Понимаю. Разумеется. Мы все сегодня очень заняты…
– Алло? – позвала Сара из второго аппарата. Она сдвинулась с прежнего места. – О черт!
– Я хотел переписать ту строчку…
– Перепишешь потом, – нетерпеливо ответила Сара. – Мы все здесь снимем, и я перешлю тебе запись. Ты, случайно, не с амазонской командой разговариваешь по второму телефону? – полюбопытствовала она как будто между прочим.
Скотт на миг замер, совершенно растерявшись. Хаккетт на экране мгновенно принялся о чем-то совещаться с толпившимися вокруг людьми.
– Сара, прости, – проговорил Скотт. – Ты сказала, «с амазонской командой»? Кто-то работает и в бассейне Амазонки?
Сара несколько натянуто улыбнулась, но ничего не ответила.
– Послушай, я, честное слово, ничего об этом не знаю. – Скотт развел руками.
Сара услышала, как чей-то голос в комнате Скотта потребовал рассказать поподробнее о работах, проводимых в Африке. Скотт не вздрогнул, его лицо не исказилось в многозначительной гримасе, которые были так характерны для людей типа Торна.
Не вполне уверенная, что поступает правильно, Сара решилась рискнуть.
– Нам надо срочно поговорить, – пробормотала она.
Хаккетт сосредоточенно смотрел в камеру. Скотт взглянул на Новэмбер. В подобные минуты она никогда не терялась.
– Ты не знаешь, как бы нам объединиться, чтобы побеседовать всем вместе?
Новэмбер закатила глаза, будто ей задали глупейший в мире вопрос.
– Естественно, знаю, – ответила она, тут же начиная колдовать над аппаратами.
Сара резко остановилась, замерев от испуга, когда изображение на ее сетчатке вдруг изменилось.
– Эй, что происходит? – требовательно выкрикнула она. – Я думала, вы хоть как-нибудь меня предупредите.
Теперь перед ее глазами плавали два изображения: Ричарда Скотта, по-прежнему сидящего в гостиничной комнате, и человека с более темными волосами.
– Итак, еще раз здравствуйте, – сказал второй вежливо, очаровывая Сару редким обаянием.
Его голосу вторило приглушенное эхо – неизменный спутник при совещании по телефону.
Сара стояла на удалении нескольких шагов от зала с нишами в стенах и громадиной-пирамидой посредине. Возвращаться в него ей пока не следовало. Тщательно подбирая слова, терпеливо, последовательно, ни на миг не забывая о том, что весь разговор может оказаться ловушкой, она рассказала людям в Женеве все, что знала об Амазонке, Китае и сейсмической активности.
– Неужели такое возможно? – спросила она, когда физик изложил ей свои догадки. – Чтобы Солнце порождало гравитационные волны на протяжении нескольких лет?
– Не просто возможно, – ответил Хаккетт, – а наиболее вероятно. Фиксировать гравитационные волны – наука занялась этим только сейчас. Опыта нет, знаний не хватает. Лет через сто, быть может, детекторы гравитационных волн и станут для человека обыденностью.
– Если у человека вообще есть будущее. – Хаккетт промолчал. – Какого же размера должен быть детектор, пригодный для измерения хотя бы незначительных гравитационных волн? Примерно как планета?
– По меньшей мере. Пока же для их изучения у нас есть единственный прибор – Земля.
– Вам что-нибудь известно об «эффекте Теслы»?
Хаккетт задумался. И ответил: да. Сара рассказала о работе Элен Пэрис и о пяти местах на земле, в которых сосредоточивались низкочастотные волны.
– По-моему, все предельно ясно, – заключила она.
– Что именно?
– Сколько времени у нас остается, – произнесла Сара ровным голосом.
Хаккетт вернулся в лабораторию, где проводили ЯМР-спектроскопию. А вместе с ним Мейтсон и Пирс, неся стопки бумаг, полученных в центре светового компьютера. Хаккетт сел за стол и попросил собраться всех химиков. У него из головы никак не шла Сара Келси, и он прилагал все усилия, чтобы не пялиться на ее изображение в видеоприставке.
Мейтсон набросал все, что едва успел узнать, на листе бумаги. Картина ужасала. Щелкнув пальцами, он покрутил головой.
– Глобуса не найдется? – Никто не ответил. – Тогда апельсина?
Минуту спустя кто-то передал ему лимон. Не спрашивая разрешения, Мейтсон взял маркер, нарисовал на желтой цедре изображения земных материков, отметил черными точками пять районов и показал свое художество Пирсу.
– Ричард, помнишь наш разговор о квантовой механике? – сказал между тем Хаккетт, обращаясь к Скотту. – Знаешь, какую она только что оказала нам услугу? Помогла обнаружить квантовую криптограмму. Код. Язык. Информацию, хранившуюся на атомном уровне. Там ее ничто не могло повредить. Мы все увидели! Внутри кристалла С-60.
– О чем ты говоришь? О компьютерных кодах? В углероде-60 какие-то данные?
Мейтсон наклонился и произнес, глядя в камеру:
– Их там целая пропасть. – Он поднял руку и показал собравшимся лимон. – Жаль, что не нашлось настоящего глобуса.
Скотт оторвал глаза от экрана. Над ним как будто издевались. Единственный лингвист в команде, ту минуту, когда загадку наконец разгадали, он банально проспал.
– Сара, ты слышала, что они сказали?
– Да. Ой, подожди, ладно?
Скотт взглянул на Новэмбер, желая убедиться в том, что не спит и не бредит. Неужели события развивались со столь сумасшедшей скоростью? Или он все же немного тронулся умом?