Код Атлантиды - Павлоу Стэл. Страница 52

– Освободи нишу! – приказал Скотт. – Я принесу матрас.

Считаные минуты спустя они уже лежали под матрасом, молясь о спасении.

Хаккетт в который раз нырнул под стол. Со свистом пролетев над столешницей, весившая добрых полтонны стальная деталь с грохотом врезалась в бетонный пол. Осмотрев лица прижавшихся к нему со всех сторон, трепещущих от ужаса людей, Хаккетт попытался улыбнуться.

– М-да, – произнес он. – Вот это потеха так потеха!

Мейтсон уселся поудобнее.

– Черт! Если уж в Египте такое творится, чего можно ожидать от Антарктики?

– Там будет хуже. Гораздо хуже, – уверенно ответил Хаккетт.

– Когда вокруг такой кошмар, не знаешь, что и делать, – прохрипел Мейтсон.

– Почему же не знаешь? – сказал, подползая к нему ближе, чтобы уступить место Хоксу, Пирс. – Под шквалом огня не бывает атеистов.

– М-м?

– Можно помолиться.

В обычные дни закат в бассейне Амазонки не потрясал воображение, как сегодня. Впрочем, Балджер был здесь впервые, откуда он мог знать, аномалия это или типичное явление? Однако чутье подсказывало ему, что громадины-пальмы не должны раскачиваться подобно камышам, земля – то и дело сотрясаться, а густая сочная растительность на стенах пирамид – ни с того ни с сего возгораться.

Солнечный свет все время колебался, как пламя свечи на сквозняке, – пока не набежала тяжелая хмурая туча, пролившаяся на землю крупным дождем.

Команда едва успела разбить лагерь и собрать оборудование. Заслышав звуки разбушевавшейся стихии, даже остававшиеся в живых индейцы в испуге повыскакивали из своих укрытий и умчались в джунгли. Лишь некоторые отважились остаться и принять бой, и Балджер впервые взглянул на раскрашенного воина вблизи, когда тот выскочил из-за дерева и набросился на него.

С минуту они боролись, индеец укусил Балджера в предплечье и получил от Карвера пулю в затылок.

Мейпл тем временем стоял на прогалине и пристально смотрел на небо, словно бросая вызов самому Богу. Сохранять равновесие удавалось с трудом, однако Мейпл не сходил с места, будто, подобно ковбою, решившему участвовать в состязании на полудикой лошади, задумал выйти победителем из схватки с качающейся землей.

Наверное, им следовало догадаться, что грядет нечто страшное, еще в ту минуту, когда в джунглях все зловеще стихло. А за безмолвием последовали оглушающие крики диких зверей и скрип ломающихся деревьев.

Самым же удивительным происшествием вечера были образовавшиеся в земле дыры.

Глубокие и широкие, прямо у основания пирамид. Никто не имел понятия, что это: сохранившиеся с древности ловушки или же потайные входы. Карвер, очнувшись от потрясения первым, приблизился к самому краю дыры и принялся устанавливать оборудование.

Дождь усиливался, однако физиономия Карвера просияла, когда он взглянул на экранчик прибора и увидел первые результаты исследования:

– Углерод-60! Прямо подо мной! И под пирамидами тоже!

– Вот те раз! – крикнул Мейпл, набив в рот табака. – Все, оказывается, гораздо проще, чем мы думали! – Он тотчас велел остальным своим подчиненным бежать за техникой, расставленной под мокрым брезентом. Землетрясение или не землетрясение – они приехали сюда работать. – Связывайтесь с вертолетчиками! Пусть вылетают. К утру здесь не останется ни единого кристаллика!

Установив систему связи, Балджер занялся обработкой раны на руке, а люди Мейпл а засуетились вокруг устройства с надписью «Исследовательский центр корпорации „Рола“».

– Чудесно! – воскликнул Мейпл, когда кабели машины подсоединили к генератору. – Поехали!

Люди включили энергию, нацелились на дерево и нажали на кнопку. Раздался пронзительный вой, вспыхнул яркий луч света. Самое мощное в мире корпускулярно-лучевое орудие заработало – принялось кромсать и скручивать воздух, превращая дождь в облако шипящего пара, с легкостью резать на мельчайшие щепки ствол несчастного дерева. По лагерю разнеслись одобрительно-возбужденные возгласы.

Мейпл махнул рукой.

– Хорош дурью маяться! – рявкнул он. – Лезьте в чертовы Дыры и добывайте наш дорогой С-60! Заплатят за каждый килограмм, не забывайте! Получив денежки, я сразу же уволюсь.

Они нашли именно то, что должны были. Древнюю перуанскую пирамиду. И собирались разграбить ее, не прилагая особых усилий. Им еще и в голову не приходило, что, согласившись участвовать в этой афере, они ввязались в самую серьезную в жизни переделку.

ЭКСПЕДИЦИЯ

– Это была рука! Говорю же, мы видели настоящую руку!

– Когда волна ударила по земле, чего только не произошло, – заметил Хоутон ледяным голосом. – Давайте не будем об этом.

– Она была живая, – проговорил Пирс. – Честное слово.

Юрист пожал плечами, явно не желая продолжать спор, и с сосредоточенным видом уставился в свои записи.

По крыше «форда-кэрриера» остервенело барабанили крупные градины. Хаккетт усмирял боль в порезе на щеке, прижимаясь ею к прохладному оконному стеклу. Скотт постоянно ерзал на сиденье.

– Интересно, что с Сарой? – пробормотал он наконец. – Кто-нибудь пытался еще раз связаться с Каиром?

Хоутон даже не оторвал от бумаг глаз.

– У нас все под контролем, – расплывчато ответил он.

– Надеюсь, она цела и невредима. И все остальные, кто спасся.

– Пять раз, – проворчал Хаккетт, – все живое на этой планете было практически уничтожено. Почти стерто с лица земли. В конце мелового, юрского, триасового и пермского периодов. Теперь же друзья мои, подходит к завершению и век космических полетов. Потрясающе.

Боб Пирс повернул голову.

– И что в этом забавного? Жизнь на Земле и правда вот-вот оборвется.

– Я сказал, она каждый раз была практически уничтожена. Это разные вещи.

Дауэр и Гэнт ехали впереди в отдельных машинах с тонированными стеклами. Хаккетт некоторое время наблюдал за ними из окна. По обе стороны дороги здания с покосившимися стенами и проломленными крышами хранили мрачное молчание. Женева серьезно пострадала.

– В конце пермского периода, который начался примерно двести восемьдесят миллионов лет назад и длился сорок пять миллионов, – сказал Скотт, – погибло восемьдесят процентов всего живого. Восемьдесят процентов. Исчезли трилобиты. Три основные разновидности рептилий: котилозавры, пеликозавры и терапсиды. Более плачевного завершения не знал ни один другой период земной эволюции. Тем не менее мы все еще здесь…

– Может, истребляя кого-то из нас, Бог доказывает, что никакой эволюции нет и в помине? – предположил Хаккетт.

– Если умирает восемьдесят процентов всего живого, значит, приходит конец жизни вообще, – простонал Пирс.

Хаккетт покрутил головой и протянул руку к «Волшебному экрану», на котором Новэмбер выводила какие-то фигуры.

– Можно на минутку? Спасибо. – Он взял игрушку и показал всем остальным. – Предположим, что это Земля. – Пирс кивнул. – По ней ударяет гравитационная волна. – Хаккетт неожиданно встряхнул «Волшебный экран», и рисунки, к большому неудовольствию Новэмбер, исчезли. – Итак, что у нас есть теперь?

– Ничего! – сердито выпалила Новэмбер. – Ничего. Все пропало.

– И я про то же! – воскликнул Пирс.

– Ошибаетесь, – возразил Хаккетт, постукивая пальцем по дешевенькому пластмассовому корпусу. – Остается сама Земля. Со всеми своими возможностями родить и вскармливать. Пройдет время и… – Он принялся крутить круглую ручку, и на экране появилось новое изображение. – Пройдет время, и жизнь опять расцветет. Как-нибудь по-новому. Правда, нас в ней больше не будет.

Новэмбер окинула печальным взглядом серое стекло, провела пальцем по царапине на руке, полученной вчера вечером, и пробормотала: