Грехи людские - Пембертон Маргарет. Страница 39

– Дядя Алистер, пойдем в парк? Или поиграем в футбол? – предложил Джереми, прижимаясь к нему.

Алистер поднял мальчика и посадил к себе на плечи, обнял маленькую Дженнифер и вышел с детьми в сад, где Элен пересаживала герань из горшков на клумбу, уже подготовленную для цветов.

– Пытаешься сделать что-то вроде английского сада? – с улыбкой поинтересовался он.

Она ответила ему улыбкой. Элен была в стареньком сарафане, заправленном в шорты, – вполне возможно, то были шорты Алана. На ее щеке виднелся след грязи, волосы, как обычно, были не прибраны.

– А почему бы и нет? – поинтересовалась она, поднимаясь, чтобы поздороваться с ним. В руке она держала маленькую лопатку. Полная грудь Элен выпирала из-под тонкой ткани сарафана. – На меня хорошо действует эта красная герань. Думаю посадить здесь и фиалки с первоцветом.

Алистер с трудом удержался от поцелуя. С самого начала их знакомства Элен заявила, что в присутствии детей не желает проявлений физической близости, чтобы не волновать их. Алистер с пониманием отнесся к этому, хотя Элен его и расстроила. Сейчас его губы сложились в ироническую усмешку. Он почти наверняка знал, о чем мог подумать Том, когда свояченица заявила ему о желании переехать в собственную квартиру. Том как пить дать догадался, что они хотят иметь более подходящее место для встреч. Увы, все оказалось иначе. Хотя они и были близки и Элен отдавалась ему истово и страстно, но она категорически отказывалась заниматься любовью в непосредственной близости от детей и ничто не могло заставить ее изменить этому правилу. Ей казалось ужасным, что дети могут, не дай Бог, услышать или, что еще ужаснее, случайно увидеть что-нибудь.

– Я хотел бы поговорить с тобой, – сказал он, спуская Джереми с рук.

– Как, разве мы не пойдем гулять в парк? – с явным разочарованием в голосе спросил мальчик.

Алистер взъерошил его светлые волосы.

– Немного погодя, Джереми. Сейчас я хотел бы потолковать с твоей мамой.

Увидев выражение лица Алистера и уловив решительные нотки в голосе, Элен сделалась серьезной, а ее сердце ушло в пятки. Господи, ну почему ему мало того, что есть? Ведь если он будет торопить события, то ему же будет хуже, в первую очередь именно ему. Он почувствует себя отверженным. А это ни к чему, совершенно сейчас ни к чему! Она всегда чувствовала себя прекрасно рядом с Алистером, ему удавалось доставлять ей радость в постели и избавлять ее от страха одиночества. Но заменой Алану он не стал и вряд ли когда-нибудь станет. И вот теперь, именно теперь он вынуждает ее произнести все это вслух.

– Ну-ка, дети, пойдите и отыщите Джунг Лу, – устало сказала Элен. – И попросите ее немного поиграть с вами.

– Мы не хотим к Джунг Лу, – возразила Дженнифер. – Мы хотим быть с тобой и дядей Алистером.

– Потом, потом. – Элен поцеловала дочь и сына и передала детей няне. – Побудьте с ними полчасика, Джунг Лу. Мне необходимо поговорить с майором Манро. Пусть никто нам не мешает.

С этими словами она прошла в гостиную, закурила и глубоко затянулась, выпустив дым.

– Я знаю, Алистер, что ты собираешься сказать. И я не хочу этого слышать. Почему ты не хочешь оставить все как есть?

– Меня не устраивают наши отношения. Наш батальон могут в любой момент передислоцировать. И мне бы хотелось, чтобы до этого мы с тобой уладили кое-какие формальности.

Она взглянула на него с признательностью и отчаянием. Он старался вести себя корректно и благородно даже сейчас, когда собирался сделать ей предложение. Она чувствовала, что он и сам смущен, и это усиливало ее симпатию. На службе он был твердым, уверенным в себе человеком, но как только речь заходила о личной жизни, сразу же делался сдержанным, скромным и очень уязвимым. Она решила перевести разговор на другое и, не дожидаясь инициативы с его стороны, сказала:

– Почему ты уверен, что «Королевских шотландцев» непременно передислоцируют? В таком случае здесь почти не останется войск, которые могли бы нас защитить в случае опасности.

– Ну, говорят, что мы тут и так находимся слишком долго и в этом нет особого смысла. Если начнется война, то в Европе, и именно там, будут происходить главные военные действия. Так что нам дали понять, что нужно готовиться к возвращению в Англию. – Он взял из ее руки сигарету и затушил в пепельнице. – Я хочу, чтобы мы с тобой поженились, – сказал он, и по выступившему на его щеках румянцу можно было определить, как сильно он волнуется. – Понимаю, ты уверена, что прошло еще слишком мало времени после смерти твоего мужа. И что еще не время для такого важного шага. Но события заставляют спешить, Элен. Я не хочу вернуться в Англию, не надеясь когда-нибудь вновь тебя увидеть. – Он взял ее за руку. – Пожалуйста, Элен, – хрипло сказал он. – Ты знаешь, я не оратор, говорить не слишком-то умею. Но я люблю тебя и хочу заботиться о тебе.

У нее ком встал в горле. Она почувствовала, что к глазам подступили слезы. Алистер такой хороший, такой честный. Ей невыносимо было думать о том, что такого прекрасного мужчину она сейчас будет вынуждена расстроить.

– Извини, Алистер. – Она перевела взгляд с его лица на фото в серебряной рамке, стоявшее на полированной поверхности бюро. – Но я не могу решиться на такой шаг. Пожалуйста, постарайся меня понять.

Он с трудом сглотнул. Алистер говорил правду, он не был златоустом. Он вообще не относился к тем мужчинам, что легко и привычно чувствуют себя в женском обществе. Хотя ему было уже тридцать два года, до Элен у него было совсем немного женщин. И ни на одной из них он не хотел жениться. Поначалу в Элен его привлекли простота и естественность, нежелание казаться сложнее и утонченнее, чем на самом деле. Она была естественной и открытой, лишенной какого бы то ни было коварства.

– Я ведь не говорю, что нужно сломя голову бежать и регистрировать брак, Элен, – не унимался он. – Я понимаю, что если ты говоришь «рано», стало быть, для тебя еще рано. Но мне хочется услышать от тебя обещание, что рано или поздно мы обязательно поженимся. – Он вытащил из кармана обручальное кольцо и неловко добавил: – Не знаю, сможешь ли ты его надеть и вообще подойдет ли оно...

Кольцо было с внушительного размера бриллиантом. По лицу Элен покатились слезы, она не могла больше сдерживаться. Как это типично для Алистера: купить такую дорогую вещь в надежде сделать приятное, не подозревая, что хуже этого подарка едва ли можно придумать. Чтобы надеть на палец кольцо Алистера, ей пришлось бы снять перстень, подаренный Аланом. Элен отчаянно замотала головой.

– Нет, – сдавленным голосом произнесла она, – я не могу...

Он взял ее правую ладонь в свою и сказал:

– На эту руку, любимая...

То, что Алистер понял ее, потрясло Элен. Она уткнулась головой ему в грудь и разрыдалась, не в силах сдерживаться. Алистер знал, что она оплакивает Алана. Он крепко прижал Элен к себе. Когда ее рыдания стихли, он взял ее правую руку и надел кольцо на безымянный палец. Элен не противилась.

– А потом ты наденешь его на левую руку, – сказал он. – Как только будешь к этому готова.

Она сглотнула слезы и согласно кивнула. Элен сейчас впервые подумала о том, что она, наверное, настоящая дура – ведь только дура может отвергать такого мужчину.

– Давай-ка я напою тебя чаем, – глухим от слез голосом произнесла она и поспешила на кухню. Она сделала крепкий сладкий чай с молоком – именно такой и любил Алистер.

Жюльенна выгнула спину, кудрявые ярко-рыжие волосы упали ей на лицо. Ее глаза были смежены, рот приоткрыт, она стонала от наслаждения.

– О, это было замечательно, не так ли? – спросила она после того, как Дерри вошел в нее с победным криком. Жюльенна оперлась локтем о постель, ее глаза лихорадочно блестели.

Дерри не мог произнести ни слова, он лишь хмыкнул, выражая согласие. Сердце его бешено колотилось, как у человека, одолевшего милю менее чем за четыре минуты.

Жюльенна радостно рассмеялась, взяла прядь его волос и намотала себе на палец. Не такие, как у Ронни, прямые и гладкие, – у Дерри были непокорные вьющиеся волосы.