Не уходи - Пембертон Маргарет. Страница 90

— Нет. Все утверждают, что они очень похожи, хотя это явно не так.

— А Грег?

Лицо Лизетт исказилось от боли.

— Едва ли он думает об этом. Грег просто любит детей такими, какие они есть. И они любят его.

У ворот замка их поджидал Грег. Он держал за руку Доминика, умолявшего позволить ему вскарабкаться на башню, и Мелани. Сердце Люка болезненно сжалось. На него Мелани никогда не смотрела с таким обожанием. Интересно, что в Греге так притягивает к нему людей? А вдруг Лизетт права и Грег больше не любит ее? Это казалось Люку невероятным, однако надежда так окрылила его, что он дружелюбно улыбнулся Грегу.

— Ну, так что же все-таки случилось с герцогом Робертом и его прачкой? — спросил Люк. — Они были счастливы или она сбежала к другому?

— После рождения сына Роберт выдал ее замуж за нормандского аристократа, и она родила тому еще двоих сыновей. — Лизетт избегала взгляда Люка.

— Как печально! — Мелани разочарованно вздохнула. — Если бы она всю жизнь прожила с герцогом, то эта история имела бы счастливый конец.

— А она и так закончилась хорошо, — сказал Люк, с улыбкой направляясь к главной башне, —…для аристократа.

Дни проходили однообразно. По утрам дети играли в окрестностях замка, потом устраивали пикник, после чего Грег садился за руль старенького «ситроена» и они осматривали аббатства, замки, торговые города. Анабел не интересовалась ни историей, ни архитектурой, но ей нравились эти поездки. Они посетили замок Гайард, крепость Ричарда Львиное Сердце, рыночную площадь в Руане, где когда-то сожгли на костре Жанну д'Арк. Они навещали мадам Пишон и мадам Шамо. Долго молча стояли на американском кладбище над пляжем «Омаха» и на английском кладбище в Байе.

— А здесь есть немецкое кладбище? — спросил Доминик. Услышав это, Лизетт судорожно вздохнула.

— Есть, Доминик, — ответил Грег, — но нам незачем посещать его.

Несколько дней они провели на яхте, арендованной Грегом в Трувиле, ели рубец по-кански, со смехом убеждая Анабел, что это грибное блюдо. Они купались в прохладном море у берегов Довиля, в Брионе играли в шары с местными жителями. Внешне все было великолепно, и никто, кроме Люка, не подозревал о размолвке Грега и Лизетт. Ночами Лизетт лежала без сна, чувствуя рядом мужа, такого близкого и такого далекого.

Грег, сдержав свое слово, ни разу не домогался физической близости с Лизетт. А она скучала по его сильным, нежным объятиям. Временами, когда у нее возникало особенно острое желание, Лизетт, как бы во сне, поворачивалась к Грегу и клала голову ему на грудь. Он не отодвигался, но и не делал попыток приласкать жену. Грег больше не желал ее. Теперь ей не надо было притворяться, изображая страсть, однако это не принесло Лизетт облегчения, а только усугубило ее страдания.

— Мама, я не хочу уезжать домой, — хныкала Мелани, когда Брендоны вынесли багаж на улицу и ждали такси. — Я хочу остаться здесь с Домиником.

— Успокойся, дорогая. Доминик тоже уедет домой.

— Тогда я хочу поехать с Домиником, — настаивала заплаканная Мелани. — Можно, мамочка? Я буду себя хорошо вести, обещаю.

— Нет, милая. Доминик живет в Америке, а это очень далеко.

— Ты хочешь сказать, что я больше никогда не увижу Доминика? Никогда? — перепугалась девочка.

— Конечно, увидишь. А теперь поцелуй тетю Элоизу, попрощайся со всеми и садись в такси.

Мелани, даже не взглянув на элегантную тетю Элоизу, бросилась к Доминику:

— Я не хочу уезжать, Доминик! Попроси, чтобы меня отпустили с тобой! Пожалуйста!

Доминик уныло пожал плечами:

— Мне очень жаль, Мел, но тебе надо возвращаться в Лондон. Не огорчайся, мы увидимся, даю слово.

Мелани с отчаянием посмотрела на мать. Раз Доминик сказал, что ей надо возвращаться в Лондон, значит, так тому и быть. Только бы не умереть от одиночества! Попрощавшись со всеми, девочка села на заднее сиденье такси. Мелани решила больше не плакать, а то Доминик подумает, что она маленькая.

Ее отец поцеловал на прощание тетю Лизетт, а у дяди Грега при этом как-то смешно перекосился подбородок. Мелани нравился дядя Грег. Ей нравилась Франция. А поскольку Доминик живет в Америке, то наверняка понравилась бы и Америка. Мелани совсем не хотелось возвращаться в Лондон. Отец уселся в такси и захлопнул дверцу. Им махали все, кроме Доминика. Он стоял в сторонке, засунув руки в карманы, и глаза его подозрительно блестели.

— До свидания, Доминик, — прошептала Мелани. Она махала ему до тех пор, пока он не скрылся из виду. Машина повернула налево в конце длинной липовой аллеи, спустилась по пологому склону холма и направилась в сторону Сент-Мари-де-Пон.

Лизетт понравилось пятидневное путешествие из Гавра в Нью-Йорк. Казалось, Франция оставалась с ней до того момента, пока она не ступила на американскую землю. Меню в ресторане было на французском, блюда — французские. Персонал парохода говорил по-французски, да и пассажиры в основном были французами. И только сойдя на берег в Нью-Йорке, Лизетт ощутила острое отчуждение, как и много лет назад. Здесь она уже была не мадам Диринг, а миссис Диринг, незнакомка в стране, которая так и не стала ей родной. Лизетт тяжело вздохнула. Раньше это не имело значения. Грег любил ее, а она страстно желала сделать его счастливым. Но теперь Грег уже не любил ее, хотя и не сказал этого, потому что был слишком добр. Но Лизетт и сама все понимала. В тот день, когда муж предложил ей спать в разных комнатах, привлекательность их брака померкла для него.

Грег отменил предварительный заказ, сделанный в отеле «Плаза». Раньше он предполагал провести с семьей несколько дней в Нью-Йорке, но теперь не хотел продлевать отпуск. И вообще он считал, что их отношения должны поскорее подойти к определенному концу. Стоя на стене замка Фалез, Грег видел, как Лизетт держала Люка за руку, видел, как страдание исказило ее лицо, когда она смотрела на Люка… Конечно же, она страдает оттого, что им слишком редко удается оставаться наедине. Грег понимал, что ему придется развестись с женой. Он пытался сделать ее счастливой, но у него ничего не получилось. В его отношениях с Лизетт не было легкости и доверия, сближавших ее с Люком. С ним она явно чувствовала себя спокойно, забывая в его обществе обо всех заботах и тревогах.