Под южным солнцем - Пембертон Маргарет. Страница 30

— Когда мы уедем? — Голос Натальи был едва слышен.

— Он сказал, что должен уехать в конце недели, хотя желательно сделать это как можно быстрее. Еще до того, как мы покинули Боснию, полиция уже устроила облаву на всех известных друзей и родственников Принципа и Кабриновича. В любую минуту может прийти требование, чтобы ты вернулась в Сараево для допроса. Я хочу попросить премьер-министра поговорить с советником Британской миссии, чтобы Джулиану разрешили уехать завтра. Я скажу ему, что у нас в Англии есть родственники и что семейные обстоятельства вынуждают тебя поспешно заключить брак и сразу же уехать в Лондон.

Наталья молчала, ей нечего было сказать.

Зная, как тяжело дочь переживает предстоящую разлуку с родиной, Алексий чувствовал, что его сердце тоже разрывается.

— Я очень сожалею, дорогая, — сказал он и с подозрительным блеском в глазах вышел из комнаты.

Когда через несколько минут вошел Джулиан, Наталья продолжала стоять там, где ее оставил отец. Она со страхом взглянула на англичанина, уверенная, что он начнет говорить красивые слова о своих чувствах. В этом случае она может не выдержать и сказать, что не любит его и никогда не полюбит.

Джулиан криво улыбнулся.

— Ты действительно попала в страшную беду? — сочувственно сказал он. — Что заставило тебя ходить в эти ужасные кофейни? Разве ты не знаешь, что в Британской миссии кофе намного лучше?

Наталья издала какой-то сдавленный звук, напоминающий то ли стон, то ли истеричный смех, и когда Джулиан подошел к ней, она бросилась ему навстречу.

Он крепко ее обнял.

— Боже, какая же ты глупенькая, — сказал он, едва осмеливаясь дышать, чтобы не нарушить то хрупкое взаимопонимание, которое возникло между ними.

— Я даже представить себе не могла, что кого-то хотят убить!

Особенно герцогиню! — Казалось, плотина рухнула, и поток слов, полных боли, устремился наружу. — Мне очень понравилась герцогиня! Не могу поверить, что Гаврило ее убил!

Хотя я видела, как он выстрелил, мне все еще не верится! Папа сказал, что я должна покинуть родину и, возможно, на долгие годы. Я этого не вынесу! Я люблю Сербию! Во мне течет кровь Карагеоргиевичей! А Катерина другая. Она не против жить в Лондоне, в Париже или в Петербурге, но мне ненавистна такая жизнь! Я там умру!

— Ну, до этого не дойдет, дорогая! — ласково сказал он с легким смешком. — Поначалу все кажется незнакомым, но куда бы мы ни поехали: в Лондон, Париж, Петербург или даже в Брюссель или Рим, жизнь везде хороша. — Он коснулся рукой ее подбородка и приподнял лицо. — Там намного веселее, чем в Женеве, — добавил он с улыбкой, которая была так хорошо знакома Наталье.

— Я не хочу в Женеву, — сказала она, вздрогнув от одной только мысли о такой перспективе. — Я жила там маленькой девочкой и каждый день плакала, потому что хотела вернуться в Сербию.

Джулиан задумчиво на нее посмотрел.

— Значит, только поэтому ты согласилась выйти за меня замуж? Тебе не хочется снова ехать в Женеву?

Она покачала головой и честно призналась:

— Нет, я сказала папе, что выйду за тебя замуж, потому что не вынесу, если он и мама будут жить в разлуке. Они очень любят друг друга, понимаешь?

Джулиан, конечно, понимал, что Наталья согласилась на брак с ним не потому, что вдруг прониклась к нему необычайной любовью и не может без него жить, но он надеялся, что она хоть немного его любит.

— Ты меня не любишь? — спросил он, заранее зная ответ.

Ее золотисто-зеленые глаза смотрели прямо и откровенно.

— Ты мне нравишься, — искренне сказала она, — и поскольку я вынуждена покинуть Сербию, то предпочитаю жить с тобой где угодно, но только не с мамой в Женеве.

Джулиан глубоко вздохнул. Это самое большее, на что он мог рассчитывать, впрочем, пока вполне достаточно и этого.

Наталья слегка отстранилась, чтобы видеть его лицо, и положила ладони ему на грудь.

Это движение пробудило в нем давно сдерживаемые чувства. Он желал ее, как ни одну другую женщину в своей жизни, и никакая другая ему не нужна.

— В любом случае с тобой мне будет лучше, чем без тебя, — пробормотал он.

Впервые за последние несколько дней улыбка тронула уголки ее губ. У Джулиана Филдинга была способность создавать атмосферу, в которой Наталья чувствовала себя спокойно и уверенно, к тому же он был чертовски красив. По крайней мере с таким мужем легче пережить муки временного изгнания.

Катерина наблюдала за хождениями между итальянской гостиной и кабинетом отца со все возрастающим недоумением.

Что происходит, в конце концов? Почему отец оставил Наталью одну, а потом послал Джулиана с ней поговорить? Возможно, отец рассказал Джулиану о дружбе Натальи с Гаврило Принципом и об их злополучной встрече на Восточном базаре? Может, Джулиан решил что-то ей посоветовать, но почему в такой необычайно интимной обстановке?

Когда наконец Наталья и Джулиан вышли держась за руки, ее недоумение возросло. Наталья была по-прежнему бледна, но спокойна, и впервые с тех пор, как ей сказали, что необходимо покинуть Сербию, она не плакала. Молодые люди направились в кабинет отца, и Катерина вскочила с кресла, чтобы их перехватить.

— Что происходит? — взволнованно спросила она.

— Джулиана отзывают в Лондон, — ответила Наталья хрипловатым от усталости голосом. — И я еду с ним. Это значит, что маме не придется оставить папу и…

— Отзывают в Лондон? — Катерина почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. — Этого не может быть! — с ужасом воскликнула она, глядя в глаза Джулиану. — Так внезапно! И что имела в виду Наталья, когда сказала, что едет с вами? Как она может поехать с вами? Кто будет ее сопровождать?

Джулиан улыбнулся.

— Не волнуйтесь, Катерина, — сказал он, пытаясь ее успокоить. — Наталье не потребуется сопровождение. Сегодня вечером мы с ней поженимся.