Под южным солнцем - Пембертон Маргарет. Страница 94

— Ты — персона нон грата, — сказал он. — А я нет. И не останусь в этой чертовой стране ни на один день! Я не намерен торчать в Лондоне, дожидаясь решения твоих проблем.

Он начал застегивать замок на сумке, а Наталья, чувствуя, как взволнованно бьется ее сердце, снова повторила:

— Ты не понял, Ники. Я не могу оставаться без тебя в Лондоне, потому что.., потому что…

— Почему? — Ники усмехнулся, и по выражению его лица она поняла, что он подумал о сексе.

— Потому что у меня будет ребенок, — кратко сказала она.

Улыбка сошла с его лица.

— Это не слишком удачная шутка.

— Я не шучу.

Он нахмурился, не отрывая от нее взгляда, и Наталья почувствовала раздражение. Все складывалось не так, как она предполагала. Она думала, он будет гораздо больше расстроен, узнав о том, что она не может вернуться в Белград. И, конечно, не ожидала, что его планы останутся прежними. Но менее всего она рассчитывала сообщить ему о ребенке в такой совершенно неподходящий момент. Ей представлялось, что они нежно обнимут друг друга и Ники будет взволнован и рад, услышав эту новость.

Он нахмурился еще сильнее.

— Так, значит, ты беременна?

Наталья кивнула:

— И поэтому не могу оставаться в Лондоне одна. Как только я получу разрешение на въезд в страну, мы поедем вместе, и ребенок родится в Белграде…

Ники продолжал хмуриться.

— Ты еще не сказала об этом мужу?

— Нет. Но собираюсь рассказать сегодня вечером, когда вернусь домой. — Она оглядела маленькую неприглядную комнатушку. — Нам надо подыскать что-нибудь получше до отъезда в Белград.

— Ты уверена, что ребенок мой?

Вопрос был столь неожиданным и хладнокровным, что на мгновение Наталья подумала, не ослышалась ли она.

— Откуда ты знаешь, что ребенок мой? — повторил он. — Ты провела с мужем достаточно времени. Если ты беременна, вполне возможно, что это его ребенок.

— Нет! — Наталья едва не задохнулась от гнева. — Как ты смеешь делать такие предположения! Я забеременела еще до поездки в Ниццу! Еще до того, как Джулиан вернулся из Салоников!

— Это еще не значит, что ребенок от меня.

Наталья влепила ему звонкую пощечину. На секунду опешив, он нанес ей ответный удар, от чего она едва не упала на кровать.

— Негодяй! — прошипела она, восстанавливая равновесие, на ее ресницах блеснули слезы.

Ники равнодушно пожал плечами.

— Если ты беременна, то это еще не значит, что от меня, — повторил он. — Но даже если это так, для меня нет никакого политического смысла это признавать.

— Политического смысла? — Наталья смотрела на него, как на сумасшедшего. — Политического смысла? Речь идет о ребенке! О нашем ребенке! При чем здесь политика?

— Твой драгоценный двоюродный братец и его премьер-министр мечтают о королевстве сербов, хорватов и словенцев, имея в виду просто Великую Сербию. Однако есть иные влиятельные силы, которые считают, что будущее федеративное государство южных славян должно быть республикой, а не монархией.

— О чем ты говоришь? — Наталья забыла о ребенке и о намерении Ники вернуться в Белград без нее. — В новой конституции ясно сказано, что федеративное государство будет монархией! Это отражено и в названии: «Королевство сербов, хорватов и словенцев»!

— Это временное название, — сухо согласился Ники, — потому что без учреждения монархии новое государство вообще может никогда не родиться. Тем не менее остается место для маневра, и Хорватская националистическая партия намерена этим воспользоваться, чтобы соблюсти интересы Хорватии.

— Хорватская националистическая партия? — Наталья никогда о такой не слышала. — Значит, говоришь, эта партия намерена действовать против Александра?

— Только в том случае, если Александр будет против радикальной земельной реформы. А я думаю, он будет возражать. В таких обстоятельствах ты понимаешь, в какое затруднительное положение я могу попасть, если распространится слух о моей связи с Карагеоргиевичами, хотя и отдаленной?

Гнев Натальи начал угасать. Чувство, которое она испытывала сейчас, было посильнее гнева. Она была крайне разочарована и чувствовала себя одураченной.

Познакомившись с Ники, она была убеждена, что нашла родственную душу, что у них общие мечты и цели, что между ними существует как духовная, так и физическая гармония. И вот сейчас она поняла, что ничего этого никогда не было. Ники никогда не был предан ни ей, ни членам Югославянского комитета, для него были важны только интересы Хорватии.

Так же как, поддерживая дружбу с Гаврило, Трифко и Неджелко, Наталья не догадывалась об их истинных, террористических, намерениях, так и теперь она не сумела разобраться, что взгляды Ники противоречат ее воззрениям.

Наталья стояла напротив Ники, чувствуя, что ее щека все еще горит от его пощечины, и смотрела на этого человека так, словно никогда прежде его не видела. Их души вовсе не были родственными. Он даже не был ей другом. Друг по крайней мере выразил бы ей сочувствие по поводу запрета на ее въезд в Сербию и пообещал бы сделать все возможное, чтобы его отменить.

Ники же повел себя по-иному. Ему просто было на нее наплевать. Наталья оглядела комнату, зная, что находится здесь в последний раз. Она выглядела ужасно убогой. Как и их связь.

Теперь она наконец поняла, почему Катерина ее презирала. Это было вполне заслуженное презрение.

Наталья не сказала Ники ни слова на прощание. Чувствуя, что задохнется, если не выберется на свежий воздух, она повернулась и бросилась бегом по лестнице на улицу. Ники ее не окликнул, но даже сделай он это, она бы не остановилась. Их роман закончился. Навсегда. И никогда в жизни она больше не будет такой дурой.

— Теперь все кончено, — сказала она Джулиану двумя часами позже в их спальне.

Во время длительного, взволнованного объяснения ее отношений с Ники Джулиан ни разу не прерывал Наталью. Когда она вошла в комнату, он собирался пойти в детскую, чтобы почитать Стефану на ночь сказки Андерсена, и книга все еще была у него в руках.

— Я больше никогда не совершу подобной глупости, — искренне пообещала Наталья, в то время как Белла удобно устроилась у ее ног, — никогда.