Кожа для барабана, или Севильское причастие - Перес-Реверте Артуро. Страница 37

В ризницу вело две двери. Одна выходила в церковь, точнее, в маленькую исповедальню, через которую вошел Куарт, другая — на улицу, на площадь, через узкую прихожую, служившую также входом в жилище священника. Куарт оглядел лестницу с железными перилами, поднимавшуюся к площадке, куда свет проникал через слуховое окно, и остановился, чтобы посмотреть на часы. Он знал, что в эту минуту дон Приамо Ферро и отец Оскар находятся в Архиепископском дворце, на каком-то бюрократическом собрании, созванном викарием их района по предложению самого Куарта. Если все будет хорошо, в его распоряжении еще полчаса.

Он медленно поднялся по скрипучей деревянной лестнице. Дверь была заперта, однако преодоление подобных трудностей являлось частью работы Куарта. Что же касается замков, наиболее сложной на его памяти была комбинация из букв и цифр в доме одного дублинского епископа, ключ к которой он нашел там же, в дверях, при свете ручного фонарика, с помощью сканера, подсоединенного к его портативному компьютеру. После этого епископ, рыжий румяный человек по фамилии Малкэхи, был срочно вызван в Рим, где его безмятежный румянец уступил место смертельной бледности, когда Монсеньор Спада с выражением лица, весьма далеким от улыбки, продемонстрировал ему фотокопии всей переписки, поддерживаемой прелатом с активистами Ирландской революционной армии: писем, которые тот имел неосторожность хранить, подобранных по датам, в своей библиотеке, за томами трактатов по теологии. Все это охладило националистический пыл Монсеньора Малкэхи, внушило ему должную осторожность, а как следствие — помогло убедить британские спецслужбы в том, что нет необходимости в его физическом уничтожении. Таковое планировалось, согласно сведениям, полученным от информаторов ИВД (обошедшимся в десять тысяч фунтов стерлингов из секретных фондов Государственной канцелярии), во время посещения дублинским прелатом своего коллеги — епископа Лондондерри. Хитрые англичане собирались поручить это военизированным группам ольстерских антисепаратистов.

Разобраться с замком дона Приамо Ферро оказалось гораздо легче. Это была старая, широко распространенная модель. Быстро обследовав его, Куарт извлек из бумажника тонкую железную полоску, чуть поуже пилки для ногтей, и вставил ее в замок, придерживая вынутыми из кармана небольшими плоскогубцами. Он проделал это мягко, без насилия, пальцами ощущая легкий щелчок каждого поддающегося зубца. Потом повернул свое орудие, и дверь открылась.

Он прошел по короткому коридору и огляделся. Он находился в более чем скромной квартирке с двумя спальнями, кухней, ванной и небольшой общей комнатой. Куарт начал с нее, однако не сумел обнаружить ничего интересного, за исключением фотографии, найденной в одном из ящиков серванта. Это был не слишком качественный снимок, сделанный «полароидом» в каком-то андалусском дворике: мозаичный пол, вазоны с цветами, мраморный, украшенный изразцами фонтан. Дон Приамо Ферро, в своей вечной черной сутане по самые щиколотки, сидел за низким столиком, накрытым для завтрака или раннего ужина, а по обе стороны от него — две женщины: одна пожилая, в светлом летнем, немного старомодном платье, вторая — вторая была Макарена Брунер. Все трое улыбались в объектив. Впервые Куарт видел улыбку отца Ферро, и он показался ему совершенно иным человеком, чем тот, которого он знал по ветречам в церкви и в кабинете архиепископа. На снимке лицо его было нежным, печальным и словно бы даже более молодым, потому что это выражение смягчало грубые черты, жесткий взгляд черных глаз и упрямую линию подбородка, как видно незнакомого с хорошей бритвой. Отец Ферра выглядел более простодушным, даже наивным. Более человечным.

Спрятав фотографию в карман, Куарт задвинул ящики, подошел к портативной пишущей машинке, стоявшей на маленьком столике, снял с нее крышку и осмотрел бумаги. По профессиональной привычке он вставил в каретку чистый лист и пробежался пальцами по клавишам: ему мог понадобиться образец шрифта. Затем, сунув сложенный лист в тот же карман, повернулся к полке с книгами. Их было около двух десятков. Куарт осмотрел их: некоторые открывал, другие отодвигал, чтобы проверить, не скрыто ли что-нибудь за ними. Все книги были религиозного содержания, сильно потрепанные: часослов, катехизис издания 1992 года, два тома латинских цитат, «Словарь церковной истории Испании», «История философии» Урданоса и «История инакомыслия в Испании» Менендеса-и-Пелайо в трех томах. Куарт ожидал найти книга иного рода; удивило его также присутствие нескольких книг по астрономии. Он с любопытством перелистал их, однако не нашел ничего, что могло бы представлять для него интерес. Сюрпризом оказалось то, что среди них ему попался один-единственный роман — старенький, почти развалившийся томик в бумажной обложке: «Адвокат, дьявола» (Куарт терпеть не мог Морриса Уэста с его страдальцами-священниками). Один из абзацев на двадцать девятой странице был обведен шариковой ручкой: «…На долгое время мы отдалились от нашего пастырского долга. Мы утеряли контакт с людьми, которые поддерживают связь между нами и Господом. Мы свели веру к интеллектуальному понятию, к сугубо волевому акту, поскольку не видели ее воздействия на жизнь рядовых людей. Мы утратили сочувствие и благоговейный страх. Мы руководствуемся канонами, а не милосердием».

Куарт поставил книгу на место и осмотрел телефон. Аппарат был старый, безрозеточный, подключить к нему компьютер не представлялось возможным. Куарт вышел из комнаты, оставив дверь в том же положении, в каком нашел ее: открытой под углом в сорок пять градусов, и прошел по коридорчику в спальню, принадлежавшую, по всей видимости, отцу Ферро. Воздух там был застоявшийся, с каким-то особым, церковным запахом. Комнатка, окно которой выходило на площадь, была обставлена беднее некуда: железная кровать, над ней на стене распятие, в углу шкаф с зеркалом. На тумбочке возле кровати лежал молитвенник, под кроватью стояли шлепанцы и фарфоровый ночной горшок, при виде которого Куарт невольно улыбнулся. В шкафу висели темный костюм, сутана (не в лучшем состоянии, чем та, что отец Ферро носил каждый день) и несколько рубашек, лежало немного нижнего белья. Вот и все. Почти единственной вещью личного характера в комнате была пожелтевшая фотография в деревянной рамке: мужчина и женщина, по виду — крестьяне, одетые по-воскресному, а между ними — священник, в котором, несмотря на черные волосы и юное, очень серьезное лицо, Куарт без труда узнал дона Приамо Ферро. Снимок был очень старый, с большим расплывшимся пятном в углу, сделан, прикинул Куарт, как минимум лет сорок назад. Он внимательно всмотрелся в знакомые черты: те же глаза, тот же упрямый подбородок. А гордый, торжественный вид мужчины и женщины, которых обнимал за плечи молодой священник, позволял предположить, что фотография была сделана по случаю его недавнего рукоположения.

Вторая спальня, вне всякого сомнения, принадлежала Оскару Лобато. На ее стенах Куарт увидел литографию с видом Иерусалима со стороны Оливкового сада и постер известного американского фильма с Питером Фонда и Деннисом Хоппером, оседлавшими свои мотоциклы. В углу стояли теннисная ракетка и пара кроссовок. На тумбочке и в шкафу Куарту не попалось ничего интересного, так что он сосредоточил свое внимание на столе у окна. Там он нашел кое-какие бумаги, книги по теологии и истории Церкви. «Нравственность» Ройо Марина, «Патрологию» Альтанера, пять томов «Таинства спасения», объемистое эссе «Клерики» Юджина Друэрманна, электронные шахматы, путеводитель по Ватикану, коробочку с противогистаминными пилюлями и старенькую приключенческую книжку «Скипетр Оттокара». А в ящике — в награду за свое терпение — двадцать страниц принтерной распечатки (религиозного содержания) и пять пластмассовых коробочек с дюжиной 3,5-дюймовых дискет каждая.

Возможно, это «Вечерня», а возможно, и нет. Так или иначе, имеются обстоятельства, говорящие как за, так и против этой версии. Найденного недостаточно для того, чтобы оно могло служить доказательством, но его даже слишком много, если смотреть на него как на материал, подлежащий изучению на месте, раздраженно подумал Куарт, разглядывая содержимое коробочек. Чтобы ознакомиться с ним поближе, требовалось время и соответствующие условия, а Куарт не располагал ни тем ни другим. Ему нужно было как-то умудриться попасть сюда еще раз, чтобы переписать все дискеты на жесткий диск своего портативного компьютера, с тем чтобы позже изучить все досконально. А на переписывание уйдет, по всей вероятности, больше часа, да плюс к тому придется обеспечить на это время отсутствие обоих священников.