Учитель Фехтования - Перес-Реверте Артуро. Страница 37

— Я сегодня не в духе, дон Хайме. Не стоит браться за рапиру в такой день.

Вместо фехтования он предложил маэстро прогуляться по саду. Они медленно брели в тени старых ракит по аллее, посыпанной гравием; в конце ее, в маленьком фонтане с каменным ангелочком, тихонько журчала вода. В некотором отдалении от них работал садовник. На ухоженных клумбах под раскаленным полуденным солнцем печально никли цветы.

Некоторое время они прогуливались, обмениваясь банальными фразами. Когда они не спеша дошли до чугунной беседки, маркиз внезапно обернулся к маэстро. Произнесенные им слова странно контрастировали с его невозмутимым видом.

— Простите за нескромность, маэстро… Позвольте узнать, при каких обстоятельствах вы познакомились с сеньорой Отеро?

Дон Хайме опешил: имя этой дамы Луис де Аяла произнес в его присутствии впервые, если не считать того дня, когда маэстро представил их друг другу. Однако он как ни в чем не бывало вкратце рассказал ему об их знакомстве. Маркиз слушал молча, время от времени кивая головой. Казалось, он был чем-то обеспокоен. Затем он спросил, знает ли дон Хайме кого-нибудь из ее знакомых, друзей или родственников, но маэстро лишь повторил ему то, что уже рассказывал несколько недель назад: она жила одна и была отличной фехтовальщицей, — вот и все, что он знал. На мгновение он заколебался, не рассказать ли маркизу о странной встрече возле площади Майор, но решил воздержаться. Он не был предателем, а, судя по ее поведению, встреча с незнакомцем была строжайшим секретом.

Интересовало маркиза и кое-что другое: не произносила ли Адела де Отеро его имени когда-либо раньше, еще до того, как он появился в доме дона Хайме? Не изъявляла ли она желания познакомиться с ним? Немного поколебавшись, маэстро признался, что все было именно так, и вкратце пересказал разговор, который состоялся между ними в экипаже той ночью, когда он провожал ее домой.

— Она знала, что вы замечательный фехтовальщик, и очень просила познакомить ее с вами, — признался он, догадываясь, что любопытство маркиза отнюдь не случайно. Маэстро ничем не выказывал волнения и не требовал никаких пояснений.

Внезапно на лице Луиса де Аялы появилась мефистофельская усмешка.

— Должно быть, мои слова кажутся вам забавными, — заметил дон Хайме довольно сухо. В поведении маркиза ему почудился тонкий намек на комичную роль сводника, которую он, маэстро, волей-неволей сыграл в их знакомстве.

Маркиз словно угадал его мысли:

— Не поймите меня превратно, дон Хайме. — Его голос звучал искренне и серьезно. — Вам трудно представить, насколько эта история меня волнует. Своим рассказом, — добавил он, улыбнувшись, словно в голову ему пришла какая-то забавная мысль, — вы подтвердили кое-какие догадки, которые не давали мне покоя все последние дни. Наша юная знакомая действительно великолепная фехтовальщица. Посмотрим теперь, что она предпримет, чтобы завершить столь блестяще начатое дело.

— Простите, ваша светлость, я вас не совсем понимаю…

Маркиз жестом попросил его набраться терпения.

— Спокойствие, дон Хайме. Всему свое время. Обещаю рассказать вам все, но только… чуть позже. Сперва я должен решить одну маленькую головоломку.

Дон Хайме растерянно смолк. Не связано ли все это с таинственным разговором, свидетелем которого он стал несколько недель назад? А может, у маркиза появился соперник?.. Как бы то ни было, к нему, дону Хайме Астарлоа, эта непонятная женщина не имеет ни малейшего отношения. Не имеет с некоторых пор, уточнил он. Он собрался было заговорить на какую-нибудь постороннюю тему, чтобы закончить странную беседу, но внезапно Луис де Аяла положил ему на плечо руку. Его взгляд показался дону Хайме непривычно серьезным.

— Маэстро, я хочу попросить вас об одном одолжении.

Дон Хайме выпрямился: весь его вид выражал внимание и готовность прийти на помощь.

— Я целиком в вашем распоряжении, ваша светлость.

Маркиз мгновение поколебался, преодолевая последние сомнения. Он заговорил почти шепотом:

— Мне необходимо срочно передать вам одну вещь. До сегодняшнего дня эта вещь хранилась у меня; но в связи с обстоятельствами, о которых я вам скоро подробно расскажу, мне придется расстаться с ней и на какое-то время передать ее в надежные руки… Я могу рассчитывать на вас?

— Разумеется.

— Это всего лишь бумаги, но для меня они жизненно важны. Наверное, это прозвучит высокопарно, но я могу их доверить очень немногим. Вы должны хранить их у себя дома в надежном месте до тех пор, пока я не обращусь к вам снова. Они лежат в конверте, заклеенном сургучом и скрепленном моей печатью. Дайте мне слово чести, что не будете интересоваться их содержанием и сохраните мою просьбу в тайне.

Дон Хайме нахмурился. Поведение маркиза казалось в высшей степени странным, но прозвучали два заветных слова: «честь» и «доверие»; значит, вопрос был решен.

— Даю вам слово.

Маркиз улыбнулся, внезапно смягчившись.

— В таком случае, дон Хайме, я у вас в огромном долгу.

Дон Хайме погрузился в размышления. Имеют ли отношение эти бумаги к Аделе де Отеро? Вопрос жег ему язык, но он сдержался. Маркиз доверился ему как честному человеку, и этого было более чем достаточно. Когда-нибудь он расскажет дону Хайме все.

Маркиз тем временем достал из кармана роскошный кисет из русской кожи и извлек оттуда гаванскую сигару. Он протянул кисет дону Хайме, но тот вежливо отказался.

— Напрасно, — произнес маркиз. — Это настоящие гаванские сигары. Пристрастие к ним я унаследовал от моего покойного дядюшки Хоакина. Разве сравнишь с ними зловонную дрянь, которая продается у нас в лавках?

Дон Хайме понял, что разговор окончен. В заключение он задал один-единственный вопрос:

— Почему именно я, ваша светлость?

Луис де Аяла замер, не успев зажечь сигару, поднял глаза и посмотрел на дона Хайме.

— Очень просто, маэстро: вы единственный порядочный человек, которого я знаю.

И, поднеся спичку к сигаре, маркиз с удовольствием затянулся.