Исповедь экономического убийцы - Перкинс Джон М.. Страница 21

Под алеющим небом мы въехали в зону Канала. Я считал, что был готов к этому, но на самом деле это оказалось не так.

роскошь била в глаза: солидные белые здания, ухоженные газоны, шикарные дома, поля для гольфа, магазины и театры.

— Вот вам сухие факты, — сказал Фидель. — Все, что находится здесь, является собственностью США. Все частные предприятия — супермаркеты, парикмахерские, салоны красоты, рестораны — все они не подчиняются законам Панамы и не платят налоги. Семь полей для гольфа на восемнадцать лунок, почтовые отделения США, американские суды и школы. Самое настоящее государство в государстве.

— Какое унижение!

Фидель пристально взглянул на меня, как будто оценивая мои слова.

— Да, — согласился он. — Очень подходящее слово. Вон там, — он указал на город, — доход на душу населения составляет менее тысячи долларов в год, уровень безработицы — тридцать процентов. Конечно, в трущобах, которые мы с вами видели, никто и близко к тысяче не получает и почти все безработные.

— И что предпринимается?

Обернувшись, он посмотрел на меня взглядом, в котором раздражение сменилось грустью.

— А что можно сделать? — Он покачал головой. — Я не знаю. Но я скажу вот что: Торрихос пытается что–то сделать. Я–то думаю, что это для него смерть, но он точно делает все, что в его силах. Это человек, который готов погибнуть за свой народ.

Когда мы выезжали из зоны Канала, Фидель улыбнулся:

— Вы любите танцевать? — Не дожидаясь ответа, он продолжил: — Давайте поужинаем где–нибудь, и потом я покажу еще одно лицо Панамы.

Глава 12. СОЛДАТЫ И ПРОСТИТУТКИ

После сочного бифштекса и холодного пива мы вышли из ресторана и поехали по темной улице. Фидель посоветовал мне никогда не ходить здесь пешком.

— Если вам надо сюда приехать, берите такси прямо до двери, — сказал он. — Вон там, за забором, зона Канала.

Мы нашли стоянку, где были свободные места. Фидель припарковал машину. К нам подошел, прихрамывая, пожилой человек. Выйдя из машины, Фидель похлопал его по спине. Затем любовно провел рукой по крылу своей машины.

— Смотри, хорошенько заботься о ней. Это моя леди. — С этими словами он вручил старику долларовую бумажку.

Выйдя с парковки, мы оказались на улице, сверкающей неоновыми огнями. Мимо нас промчались двое мальчишек. Направляя друг на друга палки, они изображали перестрелку. Один из них врезался в Фиделя. Его голова едва доставала тому до бедра. Мальчишка остановился и сделал шаг назад.

— Извините, сэр.

Фидель положил обе руки мальчишке на плечи.

— Ничего страшного, парень, — сказал он. — Скажи–ка мне, в кого вы с твоим другом стреляли?

К нам подошел второй мальчишка и встал рядом с первым, защищая его рукой.

— Это мой брат, — объяснил он. — Извините нас.

— Все нормально, — мягко улыбнулся Фидель. — Мне не больно. Я просто спросил его, в кого вы стреляли. По–моему, когда–то я играл в такую же игру.

Братья переглянулись. Старший улыбнулся.

— Он — генерал гринго в зоне Канала. Он пытался изнасиловать нашу мать, и я отправил его собирать вещички и уматывать туда, откуда он явился.

Фидель украдкой взглянул на меня.

— А откуда он явился?

— Из Соединенных Штатов.

— Твоя мать здесь работает?

— Вон там. — Парень с гордостью указал рукой на неоновую вывеску ниже по улице. — Барменшей.

— Ну тогда продолжайте. — Фидель вручил каждому по монетке. — Только будьте осторожны. Играйте там, где светло.

— Конечно, сэр. Спасибо. — Они умчались.

Пока мы шли, Фидель объяснил, что закон запрещает панамским женщинам торговать собой.

— Они могут работать барменшами и танцевать, но не могут торговать своим телом. Это разрешено только приезжим.

Мы вошли в бар, и нас сразу же оглушила популярная американская мелодия. Потребовалось некоторое время, чтобы глаза и уши привыкли к обстановке. Двое дюжих американских солдат в форме стояли у двери. Повязки на рукавах указывали на их принадлежность к военной полиции.

Фидель провел меня вдоль стойки бара, к сцене. На ней танцевали три молодые женщины. На них не было никакой одежды, кроме головных уборов. На одной — матросская шапочка, на другой — зеленый берет, на третьей — ковбойская шляпа. У них были эффектные фигуры. Они смеялись. Похоже, они играли в какую–то игру, как будто соревновались между собой в танце. Музыка, манера танцевать, сцена — все это очень походило на дискотеку в Бостоне, за исключением лишь того, что девушки были обнаженные.

Мы протиснулись сквозь группу молодых людей, говоривших по–английски. Хотя на них были футболки и джинсы, их стрижки выдавали в них солдат с военной базы в зоне Канала. Фидель похлопал официантку по плечу. Она обернулась и, радостно вскрикнув, обняла его. Группа молодых людей пристально наблюдала за этой сценой, неодобрительно переглядываясь. Интересно, подумал я, может быть, они считали, что Замысел Провидения распространялся и на эту панамскую женщину. Официантка отвела нас в уголок зала. Откуда–то появился столик и два стула.

Когда мы уселись, Фидель обменялся приветствиями на испанском с двумя мужчинами, сидевшими за соседним столиком. В отличие от солдат они были одеты в рубашки и брюки с отутюженными стрелками. Официантка принесла пару бутылок пива «Бальбоа». Когда она повернулась, чтобы уйти, Фидель похлопал ее ниже спины. Обернувшись, она послала Фиделю воздушный поцелуй. Я глянул по сторонам и с облегчением увидел, что молодые люди в баре уже не наблюдали за нами, переключив свое внимание на танцовщиц.

Большинство посетителей были англоговорящие солдаты, однако были и другие, как двое рядом с нами — явно панамцы. Они выделялись на общем фоне, поскольку были пострижены не по уставу и на них не было футболок и джинсов. Некоторые из них сидели за столиками, другие стояли, прислонясь к стене. Казалось, они все время были настороже, как овчарки, охраняющие стадо овец.

Между столиками перемещались женщины. Они все время двигались, садились на колени, кричали что–то официанткам, по очереди пели и танцевали на сцене. На них были узкие юбки, футболки, джинсы, обтягивающие платья, туфли на высоких каблуках. Одна была одета в платье Викторианской эпохи с вуалью. На другой был только купальник. Было очевидно, что здесь могли удержаться только самые красивые. Я подумал, сколько же их едет сюда, в Панаму, и до какого отчаяния они должны были дойти, чтобы работать здесь.

— Они все приезжие? — громко спросил я Фиделя, пытаясь перекричать музыку.

Он кивнул.

— Кроме… — Он указал на официанток. — Эти из Панамы.

— А из каких стран?

— Гондурас, Сальвадор, Никарагуа, Гватемала.

— Соседи.

— Не совсем. Наши ближайшие соседи — Коста–Рика и Колумбия.

Официантка, нашедшая для нас столик, подошла к нам и уселась на колено к Фиделю. Он мягко потрепал ее по спине.

— Кларисса, — сказал он, — пожалуйста, расскажи моему североамериканскому другу, почему они уехали из своей страны. — Он кивнул головой в сторону сцены.

Три новые танцовщицы взяли головные уборы у первых. Те, спрыгнув со сцены, одевались. Заиграла сальса, и новые девушки, танцуя, сбрасывали с себя одежду в ритме музыки.

Кларисса протянула руку.

— Приятно познакомиться, — сказала она.

Затем она встала и потянулась за пустыми бутылками.

— Отвечаю на вопрос Фиделя. Они приехали сюда, чтобы спастись от зверств. Я принесу вам еще пару «Бальбоа».

Когда она ушла, я повернулся к Фиделю.

— Да ладно, — сказал я. — Они приехали сюда за американскими долларами.

— Да, правда. Но почему многие из них именно из тех стран, где правят фашистские диктаторы?

Я снова взглянул на сцену. Девушки со смехом кидали друг другу, как мяч, матросскую шапочку. Я посмотрел Фиделю в глаза.

— Это не шутка?

— Нет, — серьезно ответил Фидель. — Я бы хотел, чтобы это было шуткой. Большинство из этих девушек потеряли свои семьи — отцов, братьев, мужей, женихов. Вокруг них были зверства и смерть. Проституция не кажется им таким уж страшным занятием. Они могут здесь хорошо заработать, а потом уехать и начать жизнь с чистого листа: купить небольшой магазин, открыть кафе…