Псы Вавилона - Атеев Алексей Григорьевич Аркадий Бутырский. Страница 11

– Ребенок очень слабенький, – объяснял ничего не соображающему отцу врач-патологоанатом, – анемия у него, судя по всему, очень длительная. Поэтому укус змеи привел к летальному исходу, тем более что помощь вовремя не была оказана. А змея ужалила скорее всего во время сна. На шее имеются два прокола от зубов.

* * *

В степи действительно водились гадюки, но до сих пор от их укусов еще никто не умирал. Молодому анатому с укусами змей сталкиваться не приходилось, а поставил он диагноз, руководствуясь исключительно справочником. Если бы он был поопытнее, то сразу определил бы: следы на шее у мальчика сделаны зубами значительно более крупными, чем у гадюки. И самая главная ошибка: анатом обратил внимание на то, что тело весьма сильно обескровлено, но счел это следствием острой анемии.

ГЛАВА 3

1

В дверь кабинета неуверенно постучали. Шахов оторвал взгляд от передовицы в «Правде».

– Войдите.

На пороге появилась девушка лет двадцати и робко произнесла:

– К вам направили… Я – Аня Авдеева. Вы меня вызывали?

Шахов в первую минуту даже не понял, кто перед ним. Потом до него дошло: та самая девка, которая крутит любовь с американцем. Он строго взглянул на посетительницу. Она переминалась с ноги на ногу, явно растерянная. Пускай пока постоит. А ничего деваха, приятная. У этого Джоника губа не дура. Она была невысокого роста, стройна, узка в талии и при этом грудаста. Темные, расчесанные на прямой пробор волосы, аккуратный, слегка вздернутый носик и высокие скулы придавали ее облику нечто неуловимо восточное. Чуть раскосые зеленовато-желтые рысьи глаза еще больше усиливали это впечатление.

«Чио-Чио-Сан», – подумал Шахов, любивший цветистые сравнения.

– Садись, – он сразу перешел на «ты», решив не церемониться.

Девушка осторожно присела на край казенного стула.

Шахов поднял трубку внутреннего телефона и как можно строже произнес:

– Принесите личное дело Авдеевой Анны.

Потом он пристально уставился на девушку, которая смущенно потупила взгляд. Громко топая сапогами, вошел сотрудник и положил перед Шаховым картонную папку. Тот развязал тесемки и с каменным лицом стал просматривать документы, хотя еще вчера тщательно их изучил, затем поднял голову на «Чио-Чио-Сан».

– Я начальник городского НКВД, – обозначил он свой высокий ранг.

Девушка молча кивнула.

– А ты, значит, Авдеева Анна… – Шахов заглянул в папку —…Евгеньевна, 1916 года рождения, уроженка деревни Суходол Яранского уезда Вятской губернии.

Девушка вновь кивнула.

– В настоящий момент проживаешь вместе с родителями на пятом участке, учишься на втором курсе педагогического института. Все правильно?

Новый кивок.

– Не догадываешься, зачем вызвали?

Девушка пожала плечами.

– А ведь знаешь, знаешь… – насмешливо заметил Шахов, впиваясь взглядом в раскосые глаза. По тому, как она неуверенно заморгала, Шахов понял – попал в цель. – А причина вызова: твои контакты с иностранцем, этим, как его… Смитом.

– Но ведь он – хороший человек, – впервые заговорила Авдеева, и Шахов с удовольствием отметил, что ее голос мягок и мелодичен. – Он приехал сюда помогать строить социализм.

– Давай пока поговорим о тебе, – холодно процедил Шахов. – Кто твои родители?

– Отец работает на автобазе, мать – повар в цирке.

– Так-так. Верно. А раньше кем они были?

– Крестьянствовали. Мы вятские…

– …парни хватские, – докончил Шахов. – Знакомая песенка, от сохи, значит. А к социальной прослойке какой принадлежали?

– Середняки.

– Ах, середняки! А может, кулаки?

Глаза у девушки забегали.

– Дедушка, тот действительно… раскулачен и сослан, а мы – нет. Мы сами приехали.

– Вот именно, сами! Вас просто не успели раскулачить, потому что вы сбежали. Бросили хозяйство и сбежали! Разве не так? В колхоз твое семейство не брали, поскольку хотя матушка действительно из середняков, а папаша – сын кулака и сам кулак. Твои родители даже развелись, чтобы мать приняли в колхоз.

Голова Ани поникла.

– Органам все известно, – веско заметил Шахов. – От народа правду не скроешь. – Он зачем-то ткнул пальцем в лежащую перед ним газету. – А ведь при вступлении в комсомол ты утаила правду. Не так ли?

Девушка вскочила и метнулась к окну, как пойманная птица. Тонкий застиранный ситец ее платья в лучах бьющего в кабинет солнца стал прозрачен, открыв взгляду точеные ножки до самых бедер, и Шахов внезапно почувствовал острейшее желание. Он был готов немедленно повалить ее на стол, ткнуть лицом в папку с ее же личным делом и задрать ей подол… Ладони у него вспотели, голова пошла кругом, а мужское достоинство и вовсе разбушевалось. Только максимальным напряжением воли, как, собственно, и подобало истинному чекисту, он сдержал себя. Тем более в кабинет в любую минуту мог войти кто-нибудь из подчиненных или, допустим, секретарша. Хорош же он будет со спущенными штанами!

– Сядь! – рявкнул он и перевел дыхание. Девушка расценила его вздох по-своему, видимо решив, что судьба ее предрешена. Она покорно села и уставилась взглядом в пол.

«Никуда она от меня не денется, но не здесь… не здесь… А где?» Мысли метались в голове у Шахова, словно псы, справляющие собачью свадьбу. «Интересно, спит ли она с этим Джоником? Спросить напрямую? Нет, неудобно, не по-интеллигентски. Успеется. Нужно ее максимально деморализовать».

– Итак, ты представляешь, что с тобой будет, если все откроется? Из комсомола выгонят, из вуза, соответственно, тоже. Что будет с твоими родителями, братьями?.. Трудно даже представить последствия!

– Чего уж тут представлять, – тоскливо произнесла Аня, и Шахов внутренне усмехнулся: цель достигнута, с девушкой можно делать все, что угодно.

– Чего уж тут представлять, – повторила она, – далеко ходить не нужно, спецпоселок рядом…

– Именно, голубушка! Но есть другой вариант. Ты становишься нашим сотрудником. Секретным сотрудником, между прочим, а это значит, что мы тебе доверяем. Под псевдонимом, допустим… Чио-Чио-Сан! Неплохо, как считаешь? Ты на японку чем-то похожа. Поскольку ты с этим американцем дружишь, будешь нам докладывать: что он говорит, куда ходит… Ну и так далее. Ты согласна?

Девушка тупо молчала.

– Согласна?!

Она подняла взгляд, глаза у нее были, как у загнанной в угол зверушки, но слез, которые ожидал увидеть Шахов, не наблюдалось.

– Согласна.

– Вот и хорошо. Дальше поступим следующим образом. За сегодняшний и завтрашний день ты должна вспомнить все подробности ваших бесед со Смитом и связно изложить их на бумаге. Труда тебе это не составит, поскольку ты девушка грамотная. А послезавтра, в двенадцать часов, позвонишь мне вот по этому телефону, – Шахов протянул Ане клочок бумаги с номером, – и мы договоримся о встрече. Все ясно? И не вздумай сообщить Смиту о нашем разговоре!

2

А как же поживает сам мистер Смит, вокруг которого начинают сгущаться тучи? Он по-прежнему упорно и целенаправленно строит социализм в одной отдельно взятой стране.

Американца, как мы уже отмечали выше, отличало одно весьма важное свойство натуры – упрямство. В отличие от ослиного, у Джона оно носило созидательный характер. Вначале упрямство было необходимо, чтобы освоиться в непривычных условиях работы и быта, в дальнейшем – чтобы не стать таким, как все, то есть не превратиться в крохотный винтик, механически выполняющий работу. Смит очень быстро понял, что при всех преимуществах социализма у него имеется огромный и, видимо, главный недостаток – конкретная личность полностью растворена в массе. Будь ты хоть семи пядей во лбу, как говорили русские, все равно твоя инициатива и умение быстро соображать могли найти применение только в коллективе. Но и тут ты если и становился лидером, то лишь негласным. Официальный лидер мог быть непроходимо тупым, но зато поставленным властью, а посему пользовался непререкаемым авторитетом. Уравниловка в отношении людских способностей приводила к уравниловке в уровне жизни. В Америке к талантам относились намного бережней, поскольку талант – это деньги. Здесь же деньгам не придавали особого значения, а людям и того меньше. Упадешь ты, на твое место встанет другой.