Возвращение домой.Том 1 - Пилчер (Пильчер) Розамунд. Страница 38

Через всю комнату он направился прямо к ней.

— Ведь это ты, я не ошибся? Та девчушка с поезда?

От радости Джудит не могла проронить ни слова, лишь кивнула головой.

— Какое удивительное совпадение! Ты — школьная подруга Лавди?

Девочка почувствовала, как губы сами собой, по своей воле растягиваются в улыбке, которую она не могла бы сдержать, даже если бы очень захотела.

Она опять кивнула.

— Как тебя зовут?

— Джудит Данбар.

— А меня — Джереми Уэллс. Наконец она обрела дар речи.

— Знаю, я догадалась.

— Джереми! Я не услышала, как ты вошел. — Диана наконец заметила его появление. — Ты, должно быть, прокрался сюда на цыпочках. Заводишь знакомство с Джудит?

Он рассмеялся:

— В этом нет необходимости. Мы уже встречались. В поезде. Когда ехали из Плимута.

Все были приятно поражены таким совпадением и желали услышать подробный отчет об их встрече. Как они оказались в одном купе, как смотрели в окно на военные корабли, проезжая через салташский мост, как распрощались наконец в Труро.

— Как поживает твоя маленькая сестренка? С той тряпичной куклой? — спросил Джереми.

— Она вернулась в Коломбо. Вместе с мамой.

— Какая жалость. Я не знал, что они уезжают так далеко. Ты будешь скучать по ним.

— Они, наверно, уже добрались туда. А потом поплывут дальше, в Сингапур: мой отец получил туда назначение.

— Ты к ним скоро присоединишься?

— Нет, во всяком случае, не в ближайшие годы.

Это было настоящее чудо. Одетая в дорогие вещи Афины, с бокалом в руке, Джудит ощутила себя взрослой девушкой, ибо теперь у нее появился собственный взрослый друг, и все вокруг радовались этому. Украдкой она все посматривала в лицо Джереми Уэллса, желая убедиться, что все это ей не приснилось, и он действительно здесь, в Нанчерроу; Джереми Уэллс — молодой врач с поезда и вместе с тем член клана Кэри-Льюисов. Она вспомнила, как тогда, в поезде, когда он открывал окно, конец его длинного шарфа коснулся ее колена; вспомнила свой рассказ о нем Филлис. «Он очень приятный человек, — сказала Джудит тогда. — Я бы хотела познакомиться с кем-нибудь вроде него».

И вот они встретились. Он здесь. Теперь они познакомились по-настоящему. Надо же такому произойти…

В холле зазвонил звонок, приглашающий на обед. Диана допила свой мартини, передала пустой бокал Томми Мортимеру, поднялась на ноги и повела гостей и домочадцев в столовую.

—Теперь ты должна объяснить мне, как так получилось, что вы повстречались с Джереми, — попросил полковник, когда они уже сидели за столом.

—Мы сели на один и тот же поезд в Плимуте. Это было сразу после Рождества. И оказались в одном купе.

—А что ты делала в Плимуте?

—Гостила у тети с дядей. Он капитан ВМС, сейчас служит в Кейхаме. Мы ездили к ним на Рождество.

— Мы — это кто?

— Я, мама и моя младшая сестра. Он сошел в Труро, а мы поехали дальше, до Пенмаррона.

— Понятно. Ты тогда и узнала, что он врач?

— Да, он нам сказал. А еще… Диана сказала мне сегодня утром, что его отец — ваш семейный доктор. — Джудит чуть замешкалась, прежде чем фамильярно назвать жену важного престарелого полковника Дианой, но он, казалось, не придал этому значения. Вероятно, привык к тому, как вольно Диана относится к правилам этикета.

— Он славный малый. — Полковник глянул в сторону Джереми. — Отлично играет в крикет. И капитан корнуолльской регбийной команды. Я видел их игру в прошлом году, в Твикенхеме — волнующее зрелище!

— Диана рассказывала мне.

Он улыбнулся.

— В таком случае я рискую показаться занудой. Что ж, расскажи мне тогда о своей семье. Они сейчас на Востоке?

— Да, в Коломбо.

— А ты была там?

— Я там родилась и прожила до десяти лет, а потом мы вернулись с мамой домой. Тогда-то и родилась Джесс. Сейчас ей уже четыре года.

— Твой отец на государственной службе?

— Нет, он работает в транспортном деле, в фирме под названием «Уилсон — Маккинон». Сейчас его направляют в Сингапур, и скоро они все вместе отправятся туда… Мама так не хотела переезжать, — добавила она, — но я надеюсь, когда она приедет, ей там понравится.

— Да, надо думать, так оно и будет.

Джудит отметила, как отец Лавди учтив и гостеприимен: он поддерживал с ней беседу и старался сделать так, чтобы она чувствовала себя как дома. Полковник сидел во главе длинного обеденного стола, с Джудит по одну сторону и с Лавди по другую. Диана находилась на противоположном конце, слева от нее сидел Томми, справа — Джереми. Мэри Милливей, появившаяся как только все сели за стол, заняла место между Джереми и Лавди. Она явилась причесанная, с напудренным носом и, держась совершенно свободно и раскованно, болтала с Джереми, которого, очевидно, знала чуть ли не с пеленок, — передавала ему последние новости о неуловимой Афине, а он в свою очередь рассказывал ей о своей работе при больнице святого Томаса.

В обеденном меню, уже известном Джудит от самой миссис Неттлбед, не было ничего экзотического, но неприхотливые кушанья оказались приготовленными отменно. Темное, жирное рагу было подано со свежими грибами и под винным соусом, густое и нежное картофельное пюре прекрасно впитывало мясную подливу, а зеленая сладкая капуста, слегка посыпанная тертым мускатным орехом, хрустела, точно гренки. Из питья — только вода, а для мужчин еще и пиво. Неттлбед, окончив разносить овощи и проследив, чтобы все стаканы были наполнены, тихими шагами удалился из комнаты. Джудит с облегчением следила за его уходом. Ее так сковывало его леденящее присутствие, что она боялась, перепутав, взять вместо ножа вилку, опрокинуть стакан с водой или уронить на пол свою льняную салфетку.

Пока, правда, все шло как надо, так что Джудит расслабилась и начала получать удовольствие от еды и общения.

— Ну, а ты? — спросил ее полковник. — Выдержишь ли ты разлуку со своими? Как тебе живется в «Святой Урсуле»?

Она пожала плечами.

— Нормально.

— А где ты будешь во время каникул?

— Я буду жить у тети Луизы.

— Где это?

— В Пенмарроне, рядом с полем для гольфа.

В этот миг над столом повисла тишина — один из тех непредсказуемых моментов, когда все беседующие разом замолкают на какое-то мгновение. И когда Джудит прибавила: «Дом называется Уиндиридж», ее голос прозвучал в полной тишине.

С другой стороны стола раздалось хихиканье Лавди.

— Что смешного? — спросил у нее отец.

— Если бы у меня был такой дом, я бы назвала его «Старая задница, одиноко стоящая на вершине холма», — выпалила она и закатилась пронзительным смехом; она наверняка бы подавилась кусочком мяса, если бы не полковник, вовремя хлопнувший ее по спине.

Джудит смутилась. Наверно, на Лавди сейчас обрушится шквал укоризненных замечаний или ей даже гневно повелят немедленно выйти вон из комнаты. Такие выражения… да еще за обеденным столом!

Однако никто, как видно, не был ни в малейшей степени шокирован этой выходкой, непостижимым образом она только позабавила присутствующих и вызвала всеобщий смех, как будто Лавди отпустила какую-то блестящую остроту. Одна только Мэри Милливей пробормотала: «Ах, Лавди, право же…», но никто, не говоря уже о самой Лавди, не обратил на нее внимания.

Перестав смеяться и утерев со щек слезы крошечным платочком с кружевной каймой, Диана проговорила, понизив голос:

— Какое счастье, что здесь не было Неттлбеда. Лавди, ты ведешь себя возмутительно.

Когда с основным блюдом было покончено, вызванный звонком Неттлбед убрал со стола посуду. После этого был подан десерт: пирог с начинкой из патоки, сливовый компот, крем по-корнуолльски. Полковник, исполнив свой долг по отношению к гостье, повернулся к Лавди, которая готова была без устали рассказывать ему о несправедливости школьных порядков, о пристрастности Диэдри Лидингем, о невозможности разобраться в алгебре и о вредности экономки.

Он выслушивал ее сетования с вежливым вниманием, не прерывая, не пытаясь спорить, и Джудит догадалась, что все это он, видимо, слышал уже не раз. Она еще больше зауважала полковника, который, судя по всему, считал, что все жалобы Лавди не имеют под собой никакого основания. К тому же, он, возможно, примирился с тем, что его дочь — из породы упрямых, горячих голов, которые во что бы то ни стало добиваются своего, и, испробовав лесть и обаяние, не остановятся даже перед шантажом и вымогательством. Как в том случае, когда она сбежала из своей первой школы и отказалась вернуться.