Бюст Бернини - Пирс Йен. Страница 29

— Да, примерно так. Вы смогли бы сделать, если бы он вас попросил?

— Подделать Бернини? О да. Это очень просто. Вернее, нет, далеко не так просто, но вполне возможно. Важно иметь образец. А когда он перед вами, дело за малым. Папа Пий V, говорите?

Она кивнула.

— Вам, конечно, известно, что в Копенгагене имеется бронзовая копия. Сделать копию-отливку из металла ничего не стоит. А вот настоящая скульптура — другое дело. Но и это возможно при наличии подходящего мрамора из определенной каменоломни. Ну а потом состарить, чтобы не выглядела новенькой. Тоже не проблема.

Все же странно, думала Флавия позже: похоже, подделка Бернини вовсе не была для Борунны новостью. И рассуждал он об этом с большим знанием дела. Даже в отчете Альберджи не упоминалось, что у бюста имеется бронзовая копия в Копенгагене.

— Но с чего вы взяли, что это подделка? — спросил он.

— Не знаю. Это всего лишь версия. Нам неизвестно, откуда взялся бюст, вот и все.

— Так почему бы не спросить Гектора?

— Он исчез.

— У него неприятности?

— Да. И их будет еще больше, если американская полиция его схватит. Очень многим людям не терпится задать ди Соузе пару вопросов.

— Боже мой! Да, я всегда боялся, что Гектор плохо кончит.

Борунна умолк, видимо, обдумывая варианты плачевного конца ди Соузы. Если бы Флавия знала, каковы они, то, возможно, помогла бы ему решиться. Он подошел к камину, некоторое время рассматривал стоявшего на доске херувима шестнадцатого века. Не исключено, что именно это создание помогло Борунне принять наконец решение.

— Да, — произнес он, — боюсь, что ничем не могу помочь. Я ведь уже говорил, мы с Гектором не виделись много лет. Немного повздорили, знаете ли. Давно. Просто не поняли друг друга.

— И причиной ссоры стали подделки?

Он нехотя кивнул.

— Ну, в числе прочего. — Поколебавшись с минуту, Борунна продолжил: — Времена менялись. Жить стало легче. Я никогда не одобрял этих его штучек. Тогда, после войны, это было вызвано необходимостью. Но как только появилась возможность, я решил завязать. И Гектору посоветовал то же самое и сказал, что если не завяжет, то его ждут нешуточные неприятности. Но Гектор всегда был человеком легкомысленным, убежденным, что можно сыграть на одном обаянии. Я боялся, что рано или поздно случится нечто ужасное, вот мы с ним и разошлись постепенно… А что касается Бернини, то был у него один. Правда, совсем недолго, и ничего хорошего это ему не принесло. Однако сильно сомневаюсь, чтобы Гектор недавно продал его.

Ага, подумала Флавия. Вот наконец и мелькнул маленький лучик в конце длинного темного туннеля. Жаль, что Борунна, спохватись, тут же загасил этот слабый огонек:

— Он его просто потерял.

— Потерял? — недоверчиво воскликнула Флавия. — Но как, скажите на милость, можно потерять бюст Бернини?

Вообще-то это был довольно глупый вопрос. Недавние события со всей очевидностью продемонстрировали, что нет ничего проще. Ведь чертов бюст действительно так до сих пор и не нашли.

— Ну, «потерял» — не самое подходящее слово. Только пусть это останется между нами. Гектор очень сокрушался из-за этой потери, а потом сделал все, чтобы забыть о ней.

Флавия заявила, что ее имя означает благоразумие, Борунна, приободренный этой новостью, продолжил рассказ.

— Все очень просто, — произнес он. — Гектор приобрел бюст на распродаже семейного имущества, если не ошибаюсь, году в тысяча девятьсот пятидесятом или пятьдесят первом. То была семья священника. Он сразу выделил вещицу среди множества остальных. Изумительная работа. Потом он продал ее какому-то дельцу из Швейцарии, и тот попросил, чтобы Гектор сам доставил покупку.

— То есть перевез контрабандой?

Борунна кивнул:

— Боюсь, что так. Деньги большие, а риск минимален. Гектор нанял машину и тронулся в путь. Но то был не его день. Полиция устроила на границе повальную проверку всех граждан: искали валюту, запрещенные к вывозу товары, уцелевших фашистов. Ну, Гектор и попался в эти сети. Они обнаружили бюст, а доказательств, что ди Соуза является его законным владельцем, у него не было. Ни бумаг, ни специального разрешения на вывоз, ничего. И обаяние не помогло. Его арестовали, бюст конфисковали и отправили на экспертизу в музей Боргезе. В те дни такое часто случалось; за время войны исчезло множество произведений искусства, и власти просто из кожи лезли вон, чтобы хоть что-нибудь вернуть законным владельцам.

— Ну а дальше?

— Не знаю. Но Гектор больше его не увидел.

— Но он, наверное, все же хотел узнать, что произошло с Бернини?

— Конечно. Всех свел с ума своими расспросами. В музее подтвердили, что бюст настоящий, а потом вдруг перестали делиться информацией. Гектор был убежден, что они решили оставить его себе.

— Но этого, как мы знаем, не случилось.

Борунна отмахнулся:

— Может, и нет. Ну а вы-то что думаете? Куда он подевался?

— Нам это неизвестно.

Он задумчиво кивнул, потом продолжил:

— Короче, одно я знаю твердо: к Гектору он так и не вернулся. И это было страшным для него ударом. Разумеется, денег на то, чтобы покрыть эту потерю, у него не было. Гектор считал, что его просто ограбили, потому что он приобрел этот бюст открытым и честным путем. Но поделать ничего не мог.

— Почему? Ведь если он принадлежал ему…

— Но так ли оно было на самом деле? Откуда он у него, я так до сих пор и не знаю. Возможно, Гектор приобрел бюст на распродаже. А может, и нет. Да и кто он такой, чтобы спорить с музеем Боргезе? Всего лишь бедный иностранец. У него не было ни малейшего шанса. Прояви Гектор настойчивость, и его могли бы обвинить в воровстве, мародерстве в послевоенное время, еще бог знает в чем. В те дни такое творилось… Вы еще слишком молоды и не знаете этого, но в Италии в те времена царил настоящий хаос. Предметы искусства тысячами переходили из рук в руки, рынки заполонили подделки.

Никто не знал, откуда что пришло и куда подевалось. Власти делали все возможное, чтобы установить хоть какой-то порядок, а потому порой проявляли чрезмерное рвение. Такова была ситуация, и Гектор стал ее жертвой. Я посоветовал ему позабыть обо всем этом, как о страшном сне. И он постепенно остыл. Впрочем, далеко не уверен, что покупатель бюста был от всего этого в восторге. Боюсь, что Гектор так и не отдал ему деньги.

— Тот швейцарец?

— Ну, во всяком случае, он жил в Швейцарии.

— А вы, случайно, не помните его имени? — спросила Флавия.

Борунна немного смутился.

— Нет, точно не скажу. Какое-то иностранное имя. Морган? Морленд?..

Флавия оживилась, в ее глазах светилась надежда.

— Может, Морзби? — осторожно спросила она.

— Давно это было, точно не помню.

В комнату вошла супруга Борунны и, одарив гостью сияющей улыбкой, принялась собирать со стола чашки. Флавия очень похожа на их дочь, сказала она, правда, когда та была моложе. Борунна согласился, что сходство есть.

— И вы не знаете, что произошло с бюстом за последние несколько десятилетий?

Борунна с нежностью взглянул на выплывающую из комнаты супругу и покачал головой.

— Знаю только, что его отправили в музей Боргезе. Гектор был уверен, что там он и остался. Боюсь, что больше ничем не смогу вам помочь.

Флавия собрала свои бумаги со стола, поднялась и попрощалась с хозяевами. «Приезжайте еще, хором твердили они. — Только уговор: чтобы обязательно остались к обеду. Может, в следующий раз Альсео удастся сбагрить вам одну из своих статуэток»

С сожалением покосившись на разбросанные по полу маленькие шедевры, Флавия обещала, что непременно приедет опять при первой же возможности. А теперь ей надо успеть на самолет.