Преодоление христианства - Авдеев Владимир Борисович. Страница 24
Анализируя ужасы большевистского террора, потрясенный профессор задается справедливым вопросом: «Но ограничилась ли месть Перуна одними только новгородцами?» — и сам же, прозревший, отвечает: «Увы, мы знаем теперь, что нет: злое заклятье легло на весь русский народ и на всю до сих пор его историю».
Современные же астрологи Тамара и Павел Глоба, насыщенные большим опытом разгула коммунистического безбожного Единобожия, анализируя карту звездного неба и ставя положение небесных светил в прямое соответствие с делами земными, указывают, что ничего подобного в нашей стране не было бы, если бы она не была бы в свое время насильственно крещена. Не умея понимать значение мерного хода небесных светил, автор, пользуясь возможностью, искренне благодарит астрологов-патриотов за «небесную разведку», ибо все ее данные как нельзя более точно совпадают с аналитическими парадоксами данного повествования.
Вы не обретете душевного равновесия, пока не смоете с себя Перуново заклятье, ибо невозможно быть счастливым с помощью чужих Богов, привозных и заморских. Бог — это, прежде всего, квинтэссенция нравственности данного народа, и ее нельзя насильственно лепить на лоб народу другому, тем более из благих побуждений. Революциям и войнам не будет конца, так же как и новым Никонианским реформам, делящим одну семью на еретиков-старообрядцев и истинно верующих. На глазах одного поколения будут еще взрывать церкви, чтобы строить дворцы культуры, а затем сносить их, чтобы снова латать церкви. Еще будут ставить статуи палачам, а затем сбрасывать их с постаментов. Все это изуверство будет длиться, полка не будет смыто Перуново заклятье.
Истинный, анонимный жрец, а не Моисей, сочинивший пресловутое место во Второзаконии, в котором говорится об уничтожении тех мест, где народы молятся Богам своим, и его многие последователи не учли одного единственного момента, заключающегося в том, что Божеские законы, в отличие от сугубо юридических актов, имеют обратную силу.
Перуново заклятье перестало быть только русским явлением, оно принадлежит теперь каждому народу, воевавшему со своими Богами. Всюду, где до сих пор звучит слово «ересь», оно имеет свой смысл. Стоит ли забывать, что такие мировые философы, как Моисей Маймонид, Барух Спиноза и Моисей Мендельсон, обвинялись в ереси, изгонялись из общины, отлучались от Бога, а португальский марран Уриель де Коста написал «Тезис против Традиции» и «Исследование Фарисейского Учения Путем Сравнения Его с Писанным Законом». Серен Кьеркегор и Лев Толстой тоже воевали с церковью, и даже такой уважаемый человек, как доктор Теодор Герцль, за свою сугубую ересь, как-то: изобретение «земли обетованной» в африканской стране Уганде, поплатился честным именем, авторитетом, а через год и жизнью. Он, как сотни светлых умов человечества, оказался узником все того же Перунова заклятья.
«Было время, когда атеистов и вольнодумцев сжигали на кострах как еретиков. В наше время необходимо защищать ересь, инакомыслие, нонконформизм, где бы и в какой форме они не встречались. Никто не имеет монополии на истину или добродетель. Только через свободный обмен идеями и взаимную критику мы можем надеяться ближе подойти к истине».
«Притязания на исключительность — это выражение фанатизма, высокомерия, самообмана, основанного на воле к власти, которое, прежде всего, проявляется во всех секуляризациях, а также в догматической философии и в так называемых научных мировоззрениях, может быть преодолено именно пониманием того, что Бог явил себя в истории различным образом и что к нему ведет множество путей. Посредством мировой истории Бог как бы предостерегает от притязаний на исключительность. На земле нигде нет ни полной истины, ни настоящего спасения».
«Церковь, народ, отечество, семью и т. д., которые не сумели возбудить во мне любовь, я не обязан любить, и я сам, по своему усмотрению, устанавливаю покупную цену моей любви».
«Любой подлинно здоровый религиозный опыт может и должен приспосабливаться к любым верованиям, придерживаться которых мы сочли себя интеллектуально обязанными».
«Более благородное стремление развивающейся культуры, и особенно культуры научной, состоит в том, чтобы почитать умершего, не унижаясь перед ним, и пользоваться прошедшим, не жертвуя для него настоящим».
«Нельзя терпеть религию, допускающую нетерпимость, если налицо опасность ее влияния в политике».
Человечеству уже стало тесно в рамках классических ортодоксий. Используя сектантство, реформации, модернизм, оно уже давно пытается выбраться из навязанных ему монорелигий, мучительно изобретает ереси, подставляя на гильотины разных вер головы лучших своих представителей.
От робкого неудовольствия человечество наконец перешло к осознанному противодействию. Началась мощная фронтальная атака не только на политическое устройство церкви, но и на догматы святая святых. Это перестало казаться кощунством. Да и в самом деле, основатели и пророки монорелигий осквернили вокруг все, что было возможно, создавая своих монстров. Ничего ужасного не произойдет, если мы в свою очередь потрясем их гигантские творения, раз они мешают.
Примечательно в этом отношении происхождение русского слова «кощунство», ведь нынешний его смысл удобопонятен каждому и означает осквернение святыни. Но мало кто знает, что этим смыслом оно наделено лишь на протяжении последней тысячи лет «священной истории Руси», а до насильственной христианизации под словом «кощуна» подразумевался русский языческий религиозный миф. «Оскверните места, где народы молятся Богам своим». В соответствии с этим предписанием Ветхого Завета наихристианнейшие ревнители истинной веры искажают здравый исторический смысл, уродуя судьбы людей, нарушая устоявшийся менталитет нации, манипулируя наследственностью еще не родившихся поколений.
Точно такую же родословную имеет и скользкое уничижительное слово «суеверие». Всякое суеверие в нынешней трактовке является многократно искаженным остатком древнего культа наших предков, с которым они связывали самые возвышенные помыслы, вкладывая в него гигантский опыт практического жизненного оптимизма, что был осмеян и поруган людьми в черных рясах. Кроме того, Высокочтимый Бог был в одночасье превращен в презренного черта. Греческое слово «DAIMON» означало раньше просто Божество, а в средние века за общение с демоном, за письменный или устный контракт продажи ему души можно было поплатиться жизнью, а замечательная античная наука была перелицована в сатанинскую магию.
Нужно быть человеком крайне ограниченного метафизического кругозора, к каковым и принадлежат ангажированные моралисты-идеологи, чтобы не понимать, что древние Боги могут отомстить за себя спустя даже тысячу лет. Ведь для них это не срок, а мгновение чудовищного помрачения ума их земной паствы. Каждый психолог может подтвердить, что храмы всех нынешних монорелигий оказывают огромный психоделический эффект на душу молящегося, подавляя не столько смыслом, сколько именно священной мишурой: внешним блеском, хоровым пением, органной музыкой, правильной планировкой храмов, хорошей акустикой, напыщенной позой священника и помпезными его одеяниями. Зайдите в церковь, посмотрите на этих людей, одевающих на себя священный трепет, будто модную одежду, перебирающих устами четки занудных псалмов, и спросите, знают ли они что-либо об истории их религии, известны ли им элементарные факты биографий их Божеств? В лучшем случае, они процитируют некоторые места из писаний, которые, будто религиозные зомби, твердят в бредовом автоматизме. Поклоняясь необразованному Христу и совершенно неграмотному Магомету, они, естественно, уподобились им, желая лишь дешевой несложной веры, прикрывая душу простыми выдержками из проповедей и надеясь на общих основаниях пробраться в Царство Божие. Языческие капища в большей степени взывали к смыслу, уделяя гораздо меньше внимания внешней форме. Поклоняться камню и иметь камень за пазухой — разные вещи. Именно человек с именем Христа на устах, убивающий иноверца из «высших» соображений религии, имеет в сердце своем камень, которого не касался даже резец первобытного мастера.