Преодоление христианства - Авдеев Владимир Борисович. Страница 25

№ 15

Медленно но верно человечество все же прозревает. Еще в конце XVI века анонимным автором был написан малоизвестный памфлет «О трех обманщиках»: Моисее, Иисусе и Магомете. Трактат этот изумителен тем, что при чтении сей мудрости четырехсотлетней давности тем не менее создается впечатление, что создан он в наши дни одним из самых независимых и, вместе с тем, бесстрашных умов, использующим самые современные интеллектуальные приемы. И, что еще важнее, этот вневременной шедевр вольномыслия написан совершенно здоровым человеком, ведь на чистом листе бумаги невозможно скрыть психические отклонения.

«Что такое Бог, люди определяют в соответствии со своим невежеством. Ведь для того, чтобы сказать, чем Бог отличается от прочих вещей, за отсутствием положительных понятий по необходимости прибегают к отрицательным. Бога называют бесконечной сущностью, то есть такой, пределы которой неизвестны. Утверждают, что он творец неба и земли, но не говорят, кто же сотворил его самого, потому что этого никто не знает и не понимает.

Другие считают, что он сам себе начало и происходит только сам от себя; этим они снова говорят нечто такое, чего не понимают. Мы не понимаем начала Бога, говорят они, значит, Бог не имеет его (но почему бы не сказать: мы не понимаем Бога, значит, его нет). И это первое основание невежества».

Разумеется, во второй половине XVI века автор не мог назвать своего имени, ибо костры инквизиции еще пылали по всей Европе, потому творение это стыдливо именуют атеистическим. Но это неверно, потому что автор выступал как активный противник политического Однобожия и защищал язычество: «…Толкуют о кровавых злодеяниях и разврате языческих Богов. Но помимо того, что мудрейшие из язычников уже объяснили это аллегорически, разве подобное же обвинение не падает на других Богов? По повелению Божию Моисей и Иисус Навин истребляли целые народы…

Упрекают еще язычников в смехотворном идолопоклонстве, в злоупотреблении культом, но ведь в этом же можно упрекнуть и другие религии, да и стоит ли доказывать, что злоупотребления ведут начало скорее от служителей, чем от основателей религий, больше от учеников, чем от учителей, в чем легко можно убедиться».

Ваш покорный слуга с неизреченным удовольствием расщепил бы сей малоизвестный трактат на части с целью выдать эти мысли за свои, но не позволяет уважение к Автору сего. Кроме того, ссылки в наше время почему-то ценятся выше, чем собственные изречения, и потому престижнее иметь столь интеллектуального единомышленника, памяти которого модно лишь поклониться.

Однако же, продолжаю цитировать это мудрое великолепие дальше:

«Но почему же все-таки следует любить Бога, за что почитать его? За то, что он создал нас. Ради какой цели? Чтобы мы впали в грех, ибо он заранее предвидел грехопадение, иначе зачем бы он подсунул запретное яблоко, без которого не свершилось бы грехопадения… Разве Бог, который сам по себе совершенен и заключает в себе всю полноту достоинств и который стоит выше всяких почестей, нуждается еще в знаках внимания? Стремление к почестям есть признак несовершенства и немощи».

Браво, и это XVI век, а далее… далее… Вскрывая откровенную ложь учений Моисея, Христа и Магомета, автор, предвидя логическую необходимость, выдает рекомендации будущему основателю религии интеллектуального и нравственного характера:

«Обычно в каждой религии большинство верующих состоит из людей либо не умеющих ни читать, ни писать, либо таких, кому читать нечего. И необходимо считать установленным, что если только учитель религии обладает достаточной способностью суждения и определенными знаниями, чтобы отличать истинное от ложного, то этого мало — он должен не только быть способным к этому, но и стремиться к этому. Разумеется, мы должны быть прежде всего уверены, что тот, кто нам предлагает свои знания и услуги такого рода, сам не является жертвой обмана и не имеет намерения обманывать других».

Вы только задумайтесь над высказыванием «услуги такого рода» — так ведь мог выразиться лишь современный ироничный интеллектуал. А далее вновь следует напор откровенного прагматизма:

«Чтобы определить, имеем ли мы дело с истинным учителем религии или с обманщиком, нам либо необходим собственный опыт, которого у нас просто нет в отношении трех великих основателей религий — иудейской, христианской и магометанской, поскольку они отдалены от нас по времени и умерли до нашего рождения; либо нам нужен опыт других, который нам сообщают и который мы называем свидетельством. Есть еще и промежуточный путь: узнать о ком-нибудь по его сочинениям, которые можно считать свидетельствами о самом себе. Но в этом отношении Христос ничего не оставил. Оставил ли что-нибудь Моисей — сомнительно. Магомет оставил Коран. Свидетельства других исходят либо от друзей, либо от врагов. Третьего не дано, согласно часто приводимому выражению: „Кто не со мной, тот против меня“. Что же касается собственных свидетельств, то Магомет выдает себя в своих сочинениях за истолкователя божественной воли и приписывает ее себе. В остальном друзья и приверженцы Магомета писали о нем то же, что и приверженцы прочих религий о своих пророках, враги же других религий равным образом дурно отзывались об этой, как и ее приверженцы о чужой. Отсюда следует, что собственные свидетельства ничего не стоят, они недостоверны, не имеют никакого значения, а лишь окончательно запутывают легковерного слушателя. Утверждения друзей имеют подобную же ценность; ведь это всего лишь отзвук речей пророка; нельзя слушать и речи врагов: интересы их противоположны нашим… И для обвинения в обмане, и для оправдания доводы одинаковы для Магомета и прочих: если одни считаются святыми, то других можно объявить обманщиками, и то и другое противоречит справедливости».

Далее с придирчивостью следователя автор трактата раздирает преступления великих пророков на основании все тех же «священных» писаний. В заключение Аноним в духе современного последователя одной из альтернативных религий задает правомерный вопрос: «Кто же посмел говорить в подобных выражениях о Божьем законе?» И сам отвечает на него: «Остаются еще свидетельства тех, кто не принадлежит к иудейской или христианской церкви».

Шедевром же интеллектуального и вместе с тем страстного протеста, без сомнения, является «Антихристианин» Фридриха Ницше. Отечественные исследователи его творчества, особенно кичащиеся своей непредвзятой точкой зрения и высокой нравственностью, предпочитают обходиться обтекаемыми фразами, когда речь заходит об этой работе. Хотя Ницше из всех философов был, пожалуй, самым честным человеком именно в вопросе христианства, ибо только он мог с такой самоотверженной нордической смелостью замахнуться на почти две тысячи лет «священной истории». Эпилог этой книги звучит как победный клич гладиатора, прозревшего от мучительно трудной победы:

«Я осуждаю христианство, я выдвигаю против христианской церкви самое страшное обвинение, какое когда-либо звучало в устах обвинителя. Она для меня худшая из вех мыслимых порч, она обладала волей к самой ужасной, самой крайней порче. Христианская церковь не пощадила ничего и испортила все, каждую ценность она обесценила, каждую истину обратила в ложь, всякую прямоту — в душевную низость. Попробуйте еще говорить о ее благой „гуманной“ миссии! Устранять беды не в ее интересах, она жила бедами, она нуждалась в бедствиях, чтобы утвердиться навечно…»

И поныне христианская церковь не сменила целей и средств. Святые отцы все так же собираются обманывать нас и нещадно эксплуатировать закованную догмами душу. За двадцать веков кошмарной лжи уже можно сделать окончательные выводы, чтобы не питать соками своих человеческих страстей гадкую гидру великой иллюзии «спасения».

Очнитесь от спячки, смотрите — это сказано в двадцатом веке: