Послушник дьявола - Питерс Эллис. Страница 48

— Заткнись! — Найджел отвернулся от Джейнина и стал с безнадежным видом поглаживать потный бок охромевшей лошади. — Видит бог, глаза бы мои на тебя не глядели. Но раз уж так вышло, я тебя не брошу. Если схватят и повезут обратно, — а как ты думаешь, они еще далеко? — поедем вместе. А пока давай попробуем добраться до Стаффорда. Хромую лошадь мы привяжем к дереву, пусть ее найдут, а на этой поедем по очереди — один поедет, другой побежит рядом…

Он по-прежнему стоял спиной к Джейнину, когда сзади между ребер ему вонзился кинжал. Найджел начал оседать и упал, удивляясь этому, совсем еще не ощущая боли, а чувствуя только, как уходит жизнь и непонятная сила заставляет его опуститься на траву. Кровь хлынула из раны и, растекаясь по земле, согрела ему бок. Он попытался подняться, но не смог даже шевельнуть рукой. Джейнин минуту постоял, с полным безразличием глядя на лежащего Найджела. Он был уверен, что рана смертельна, но решил, что его бывший друг истечет кровью меньше чем за полчаса и этого достаточно. Небрежно пошевелив ногой неподвижное тело, Джейнин вытер кинжал о траву, повернулся на каблуках, потом вскочил на лошадь Найджела и, не оглянувшись больше ни разу, пришпорил ее и пустил легким галопом меж темнеющих деревьев в сторону Стаффорда.

Помощники Хью прискакали на это место минут через десять и, найдя здесь раненого человека и хромую лошадь, разделились: двое понеслись дальше, чтобы попытаться догнать Джейнина, а двое других занялись спасением пострадавших: лошадь Айсуды отвели к ближайшему жилью, а Найджела перевязали и повезли обратно в Шрусбери, мертвенно-бледного, без сознания, но живого.

— …он обещал нам успех, земли, власть — Вильям Румэйр. Это произошло, когда мы с Джейнином в середине лета поехали на север посмотреть мой манор, — Джейнин уговорил меня…

Поздно вечером следующего дня Найджел, придя в себя и почти сожалея, что сознание вернулось к нему, бормотал жалкие отрывочные фразы. Выслушать его рассказ-исповедь собралось много людей: отец, как всегда прямой, стоявший у изножья кровати с выражением муки на лице и смотревший на своего наследника печальным взглядом; справа от отца Розвита, на коленях: сейчас она уже не плакала, но лицо ее было распухшим от слез; брат Кадфаэль и брат Эдмунд, попечитель лазарета, укрывшиеся в тени и зорко следившие, чтобы их пациента не слишком донимали расспросами. А справа от кровати — Мэриет, опять одетый в рубашку и штаны, снявший черную рясу, к которой он так и не привык и которая никогда ему не шла; юноша почему-то казался сейчас выше ростом, стройнее и старше, чем в тот день, когда он надел на себя монашеское облачение. Первое, что, очнувшись, увидел Найджел, с чем встретился его блуждающий взгляд, — были глаза Мэриета, холодные и суровые, как у отца. Трудно было понять, какие мысли роились в его голове.

— Мы подчинялись ему… Мы знали, на когда назначено восстание в Линкольне. После свадьбы мы собирались уехать на север — Джейнин с нами, — но Розвита не знала! А теперь мы погибли. Все открылось слишком рано…

— Расскажи о дне убийства, — сказал Хью, стоявший за плечом Леорика.

— Да — Клеменс. Вечером он выложил, куда и зачем едет. А там, в Честере, собрались стражники и смотрители замков — все на виду! Проводив Розвиту домой, я рассказал Джейнину про нашего гостя и просил ночью послать гонца, чтобы предупредить их. Он поклялся, что пошлет… Я пошел в Линде на следующее утро, но Джейнина дома не было, он приехал только после полудня, и, когда я спросил, все ли в порядке, он ответил — в полном порядке! Ведь Питер Клеменс лежал в лесу мертвый, и сборищу в Честере ничто не грозило, Джейнин смеялся над моим испугом. «Пусть лежит, — сказал он, — никто ничего не узнает, кругом полно разбойников…» Но мне было страшно! Я отправился в лес, я хотел найти тело и спрятать его до ночи…

— И Мэриет застал тебя за этим делом, — спокойно подсказал Хью.

— Я отрубил древко у стрелы, чтобы удобнее было тащить тело. Руки у меня были в крови — что еще мог Мэриет подумать? Я клялся, что это не моя работа, но он не поверил мне. Он сказал: «Быстро уходи, смой кровь, возвращайся к Розвите, оставайся там весь день, я сделаю все, что надо. Ради нашего отца, — говорил Мэриет. — Он так тебя любит, это разобьет его сердце…» И я сделал, как он говорил! Наверное, Мэриет подумал, что это убийство из ревности… ведь он представления не имел, что я — что мы — что нам было что скрывать. Я ушел, а Мэриета застали на месте преступления, которого он не совершал.

Слезы выступили у Найджела на глазах. Он вслепую стал искать чью-нибудь руку, прикосновение к которой успокоило бы его, и Мэриет внезапно опустился на колени. Лицо юноши было по-прежнему суровым и еще больше стало походить на лицо отца, но он принял в свою руку дрожащую руку брата и крепко сжал ее.

— Я вернулся домой только поздно вечером и тогда услышал… Как я мог заговорить? Я бы предал всех… всех… — слабо защищался Найджел. — Когда Мэриета выпустили после того, как он дал обещание надеть рясу, я пошел к нему. Я предложил… Он не разрешил мне вмешаться. Он сказал, что он так решил, что он этого хочет и пусть все идет, как идет…

— Это правда, — проговорил Мэриет. — Я уговорил Найджела. И так дела обстояли хуже некуда. Зачем же еще усугублять беду?

— Но Мэриет не знал о заговоре… Каюсь, — произнес Найджел, цепляясь за руку брата, которую он держал в своей, и медленно погружаясь в благословенное беспамятство — спасение от страшной действительности. — Каюсь в том, что я совершил по отношению к дому моего отца… и больше всего — по отношению к Мэриету. Если я останусь жив, я искуплю…

— Он будет жить, — сказал Кадфаэль, выйдя во двор и радуясь, что покинул этот дом скорби. Он глубоко вздохнул морозный воздух и выдохнул облачко пара. — Да, будет жить и сможет загладить свою вину, вербуя солдат для короля Стефана, если только сможет держать в руках оружие к тому времени, как его величество двинется на север. А это, скорее всего, произойдет только после праздников, ведь надо собрать целую армию. Я уверен, Джейнин хотел убить Найджела — видно, убивает он так же легко, как улыбается, — но кинжал скользнул чуть в сторону, и рана не смертельна. Мы подлечим Найджела, он отлежится, восстановит силы после потери крови, снова станет самим собой и сможет служить тому, кто привлечет его на свою сторону. Если только ты не собираешься арестовать его по обвинению в измене.

— Что такое измена в наше сумасшедшее время? — уныло ответил Хью. — Когда два монарха воюют, дюжина мелких князьков вроде Честера ловят рыбку в мутной воде, и даже такие люди, как епископ Генри, мечутся между двумя или тремя партиями, не зная, кому хранить верность. Нет уж, бог с ним, с Найджелом, он мелкая сошка, просто предатель, перебегающий от одного хозяина к другому, но по своей природе он не убийца, к этому, я думаю, у него нет склонности.

Вслед за Хью и Кадфаэлем из лазарета вышла плотно закутавшаяся в плащ Розвита и быстрыми шагами двинулась в сторону зала для гостей. Несмотря на перенесенное унижение и горе — ведь ее бросил муж, с которым их только что обвенчали, — она все еще была красива; но мимо этих двух мужчин она пробежала, отводя глаза в сторону.

— Красив тот, чьи поступки красивы, — изрек брат Кадфаэль, глядя ей вслед. — А, ладно, они стоят друг друга. Пусть сами разбираются.

В тот же день после вечерней службы Леорик Аспли попросил аббата принять его.

— Отец мой, я бы хотел обсудить с тобой еще два дела. Одно касается этого молодого монаха из приюта святого Жиля, который действительно оказался братом моему сыну Мэриету в отличие от его брата по крови. Мой сын сказал мне, что самое горячее желание брата Марка — стать священником. Без сомнения, он достоин этого. Отец мой, я предлагаю оплатить годы его обучения, сколько бы это ни стоило, чтобы он мог достичь своей цели. Если ты согласишься направить его учиться, я заплачу за все и еще останусь его должником.