Воробей под святой кровлей - Питерс Эллис. Страница 48

Оба исчезли, как было задумано еще в прошлую ночь, когда побег пришлось отложить из-за смерти Джулианы. Решив тут же проверить другую мысль, Кадфаэль вошел в холл через комнату Сюзанны и попросил Марджери отпереть дверь кладовки. В углу он нашел большую кадушку, в которой Сюзанна хранила запас толокна. Кадфаэль приподнял крышку и посветил фонарем. На дне еще оставался довольно большой запас толокна: если постараться, под ним можно было спрятать внушительный сверток. Сейчас он был вынут, и кадушка оказалась наполненной едва лишь на четверть. Джулиана побывала здесь, воспользовавшись своими ключами, и оставила все так, как было, собираясь по заведенной привычке самостоятельно разобраться со своими близкими. Она все знала, но, вместо того чтобы объявить о своем открытии, промолчала. А эта неустрашимая девушка, кровь от крови старухи, невзирая на свое отчаянное положение, с железной выдержкой добросовестно ухаживала за бабкой, бестрепетно и без единой жалобы ожидая, как решится ее судьба! Одинаково сильные духом и в добре, и зле, ни та ни другая никого не щадили и ни у кого не просили пощады. Кадфаэль опустил на место крышку, вышел и запер за собою дверь. В холле царило общее смятение и неслись причитания; узнав, что их родственница заподозрена в таком гнусном преступлении, как грабеж в собственном доме, все страшно всполошились, и каждый старался всеми силами доказать свою добропорядочность. Уолтер отвечал на вопросы, заикаясь на каждом слове при одной мысли о таком вероломстве; он так терзался из-за пропажи своих денег, да еще по вине родной дочери, что у него язык заплетался от горя. Махнув на него рукой, Хью обратился к Даниэлю:

— Скажите, куда, по-вашему, она могла направиться, если собралась в дальний путь, чтобы поскорее оказаться там, где бессильны наши законы или где по крайней мере она была бы для нас за пределами досягаемости? Для этого им нужны лошади. Есть ли у вас лошади, которыми они могли воспользоваться?

— Есть, только не здесь в городе, — ответил бледный и растрепанный Даниэль. Попав в переплет, этот смазливый парень смотрелся дурак-дураком. — Но за рекой у нас есть свой выгон и конюшня. Отец там держит двух лошадей.

— В какой это стороне? Во Франквилле?

— Немного подальше по западной дороге.

— Туда-то, верно, ведет и наш путь, — сказал Кадфаэль, выходя из кладовки. — Там, внизу, нет на месте молодого валлийца, он исчез с кое-каким добром, которое пропало, и когда он перейдет границу Уэльса, то оставит с носом шропширского шерифа. А все, что он увез с собой, оттуда уже не вернешь.

Едва он закончил речь под возмущенные и недоверчивые возгласы Уолтера, который был вне себя от намека на столь греховный союз его дочери, как к ним со двора примчался трясущийся от волнения Лиливин.

— Я был на кухне — Раннильт там нету. Ее постель холодная, она оставила все свои вещи, ничего не взято… — Наверно, у Раннильт было так мало собственных вещей, что и забирать-то нечего, но Лиливин, у которого тоже не было ничего за душой, понимал, какая ценность даже то малое, что у нее было. — Они увели ее с собой!.. Они боятся, что она много знает и может рассказать. Эта женщина ее увела! — закричал он, бросая вызов обитателям дома, представителям закона и всему свету. — Она уже убила человека и снова убьет, если решит, что это необходимо. Куда они отправились? Я их догоню!

— Мы все хотим их догнать, — сказал Хью и повернулся к Уолтеру Аурифаберу. Ничего, пускай отец помучается из-за родной дочери, как этот влюбленный мучается из-за своей возлюбленной! Пускай пострадает за свою плоть и кровь или за свое богатство! — Вы, сэр, поедете с нами! Вы сказали, что она опередила нас только на час и вышла из дому пешком. Собирайтесь, мы поскачем верхом. Я послал в замок за лошадьми, они, наверно, уже дожидаются нас на улице. Вы лучше всех знаете дорогу к вашей конюшне, проводите нас туда побыстрее!

Темная ночь едва спустилась на землю, поэтому то и дело попадались неожиданные пятна света: то блеснет своей гладью река, то стена дома, сложенного из светлого камня, то цветущий куст или рассеянные в тени деревьев белые звездочки ветреницы. Две женщины вышли из Валлийских ворот и миновали мост, сторожа их не окликнули. Овейн Гуинеддский, грозный повелитель обширных валлийских земель, любезно воздерживался от вмешательства в братоубийственную войну, раздиравшую Англию. Хитроумно блюдя собственные интересы, он гостеприимно принимал беглецов, спасавшихся от его врагов, дарил дружбой тех, кто сообщал ему полезные сведения. Он не нападал на границы Шрусбери. Зато свои собственные границы он охранял зорко. Ночь была хороша, и хорош был час для беглецов, которые поскачут на запад, была бы только у них на чужой стороне защита родственников!

Двумя тенями проскользнули они через Франквилль, и Сюзанна повернула на запад; они вышли на полевую тропинку, которая не уклонялась далеко от реки. Из двух узлов Сюзанна сама несла меньший, но зато более увесистый. Другой, большой и неудобный, в котором были сложены ее хорошие платья, они тащили вдвоем, взявшись за него с двух сторон. Одной женщине было не справиться с таким громоздким узлом.

«Если бы не ты, — так сказала Сюзанна, — мне пришлось бы бросить дома половину моего имущества, а все это мне очень нужно».

— Далеко ли вы хотите успеть за одну ночь? — робко спросила Раннильт, у которой было так смутно на душе, что очень хотелось услышать доброе слово.

— Надеюсь выбраться за пределы этой страны. Здесь Йестин — ничтожный человек, а там, на родине, у него есть родня, свой дом. Там мы с ним будем в безопасности. Если поспешить, то к утру мы будем уже там, где нас никто не догонит. А ты не боишься, Раннильт, что забралась со мной так далеко от города глухой ночью?

— Нет, — отважно ответила Раннильт. — Не боюсь. Я желаю вам добра и счастья. Я рада, что вы унесли свое добро и не окажетесь без средств.

— Ты права, — согласилась с ней Сюзанна, и в ее голосе послышался странный всплеск, похожий на смешок. — Без гроша я не останусь. Ведь правда же, я заслужила свое будущее? Оглянись-ка назад, вон там виден наш городишко, похожий на кротовую кочку.

Город чернел в ночи плотным комом, по крепостной стене перебегали мерцающие блики, отброшенные на ее светлую поверхность серебристой лентой Северна, которая отделяла их от города.

— Прощальный взгляд, — сказала Сюзанна. — Теперь нам уже осталось недалеко. Тяжеленька ноша? Скоро ты ее скинешь.

— Совсем не тяжела, — ответила Раннильт. — Для вас я и не то бы сделала, если б это было в моих силах.

Тропинка, тянувшаяся через холмы и овраги, была ухабистой и разбитой, но Сюзанна хорошо ее знала и ступала уверенно. Справа темнел холм, покрытый лесной порослью, от которой веяло благоуханной свежестью, слева простирались поля, сбегающие к переливающемуся серебром, тихо журчащему Северну. Впереди в темноте показались смутные очертания крыши, возвышавшейся над зарослями кустов, с севера к строению подступали изрытые оврагами холмы, а с юга привольно раскинулось мирное пастбище.

— Вот мы и пришли, — сказала Сюзанна и прибавила шагу.

Раннильт еле поспевала за ней, следя за тем, чтобы мешок не перевешивал с другой стороны.

Строение, выступавшее из темноты, было не очень велико, но сложено из могучих бревен и было достаточно высоким, чтобы над конюшней мог разместиться сеновал. Дверь была настежь распахнута, из душной тьмы тянуло запахом лошадиного пота и сена; когда они подошли ближе, на них пахнуло сухим и теплым воздухом. В проеме неясной тенью замаячила мужская фигура, мужчина напряженно прислушивался, не раздадутся ли шаги. Он тотчас же узнал поступь Сюзанны и вышел ей навстречу с распростертыми объятиями, она выпустила свой край узла, который они несли вместе с Раннильт, и тоже бросилась к нему. Раннильт осталась стоять, держа брошенный Сюзанной узел. Она задрожала, точно под ней заколебалась земля, при виде немого объятия, в котором сплелись эти двое, изо всех сил сжимая друг друга. Один-единственный раз она сама тоже испытала искру этого пожирающего пламени! Она зажмурилась и так стояла, дрожа всем телом.