Жизнь как в сказке - Плахотникова Елена. Страница 8

Вот по облака так с ходу и не расскажешь. Не видел я никогда таких. Ни здесь, ни там, где родился. Ну, там я не часто на небо глазел, это здесь времени больше стало. Но всё равно. Не обычные были облака. Те, что я с Машкой видел, напоминают. Только еще красивее. Не мне бы их видеть. А художнику какому. Или писателю. Те бы и слова подходящие нашли и краски. А я уж по-простому, как могу.

Короче, сначала облака на бинты порвали, а уже потом из узких и длинных бинтов сетку сплели. И в кровь ее всю окунули. В свежую. Такая вот алая сеть получилась, на полнеба. И цвет сети медленно, но постоянно меняется. Темнеет кровушка. До черно-фиолетового. На такое небо глянешь, дыхание перехватит. Даже у дальтоника. А у меня с цветностью все в порядке, у меня со словами проблемы. Я красивое могу описать, как тот мужик, что северное сияние видел. Одним словом.

Но караванщик, как ни странно, всё понял. И проникся. Рявкнул, кому надо, и привал быстренько свернули. И целый день потом шли в приличном темпе. А я целый день прибывал в благодушном настроении: красота — страшная сила! И ничего-то меня не колыхало и не удивляло. Обед закончили в седле — ладно. Поменяли направление — ну, и поменяли. Скоро закат, а привалом не пахнет — по барабану!.. На фиг мне тот привал сплющился? И без него мне хорошо.

Не часто я впадаю в такой пофигизм.

Ну, не было у меня ни сил, ни желания чему-то удивляться. Будто опять смотрел сон, который меня ни коим боком не касается. Да и без меня имелось в караване кому волноваться. Все вроде бы чего-то ожидали. И торопились так, словно на поезд могли опоздать. Один Крант был само спокойствие и невозмутимость. Ну, он всегда такой. Вот только поглядывал на меня чаще обычного. Я даже спиной его взгляд чувствовал. Иногда.

Привал мы сделали не зирте. (Это так здесь второй закат обзывают). И в очень даже знакомой такой местности. Недалеко от торчуна со сломанным ногтем. Много их здесь оказалось. Торчунов. Были и куда больше и куда смешнее. «Мой», по сравнению с ними совсем жалким смотрелся. Как работа ученика, рядом с творением Мастера.

Пока я впечатлялся выставкой скульпторов-великанов, остальные занимались привалом. И в очень хорошем темпе занимались. Даже Крант снизошел до черной работы: расстелил подстилку и усадил на нее меня. А вот как я из седла выбрался — в упор не помню. Может, Малек посодействовал. Или кто-другой. Хотя, вряд ли. Крант и Малька не всегда до моего тела допускает. Только в особых случаях. Любит Крант свою работу, как… боюсь, мне и сравнить не с чем.

Говорят, все телохранители из норторов такие. И те, кому они служат, живут очень долго. Даже в этом, не очень спокойном мире.

Жаль, не был я знаком с Крантом раньше. До визита сюда. А может, что ни деется, то к лучшему?.. Ну, куда вампиру против гранатомета?

А Первоидущий привел нас к двум столбам. Обломку-недомерку, метров десяти высотой и еще одному обломку, но раза в два длиннее, что опирался на первый. Вот под этими столбиками мы и устроили лагерь. Места хватило всем. Даже животным. Компактно так расположились. Без обычных шатров и костров. Обошлись подстилками для двуногих и попонами для четырехлапых. Поалам на этот раз зачем-то спутали ноги и надели мешки на головы. Специальные. Со жратвой. Тоже специальной.

Про успокаивающую траву я уже потом узнал, а тогда я больше на колдуна смотрел. Он чуть из штанов ни выпрыгивал, так старался. Защитные контуры устанавливал. Вроде бы, это должно означать его бормотание и махание руками. Цепями и высокими шестами занимались другие. Колдун только рядом ходил. С тотально озабоченным выражением лица.

Я невольно фыркнул.

— Что?.. — едва слышно спросил Крант.

Он всё время рядом со мной. И незаметный. Как время для счастливых.

— Да так. Вспомнилось. — Я еще раз хихикнул и, неожиданно для себя, запел. Дурашливым таким тенором: — Сидит милка на крыльце, с выраженьем на лице. Выражает то лицо, чем садятся на крыльцо. — Потом вспомнил, что знатоков русского тут раз и обчелся, и спел то же самое на всеобщем. Мальку, вроде, понравилось. И уже своим нормальным голосом я добавил. — Асс, хватит прыгать возле этого столба, он все равно сгорит.

Будто меня спрашивал кто.

Ну, приглючился мне оплавленный штырь, ну и молчи себе в тряпочку. Так нет же — раскрыл хлеборезку и… прям, как лицо азиатской национальности: чего вижу, того и пою.

А в лагере стало тихо-тихо. Даже поалы, кажется, перестали жевать. Все посмотрели сначала на меня, потом на колдуна.

Асс дернулся так, будто шест его укусил. И часть имущества колдунского обронил. Вид у Асса получился смешной. Желтое, желтее неба, лицо, трясущиеся руки и губы, но никто почему-то над колдунчиком не смеялся. Только потом я узнал, что в дела Великих и Могучих вмешиваться не принято.

Глазами признавшись мне в горячей и вечной ненависти, Асс прошел к своему месту. Прошествовал. Торжественно и неторопливо. К рассыпанным вещицам их Важность не снизошли. Его почтительно ожидали слуги и подстилка, с загадочными символами по углам. Естественно, и форма и материал этого матрасика были совсем другими, чем пользуются простые смертные. У необыкновенной личности всё должно быть необыкновенным! Особенно, если эта личность не очень великого роста. Знаем. Встречались с такими заморочками.

А потом мне стало не до комплексов нашего колдуна.

На небе появились облака!

Возникли. Вдруг.

Вот не было их, а теперь имеются.

Сами пришли, без ветра.

Небо стало страшно красивым.

В натуре все выглядело не так, как во сне.

Не совсем так.

Страшнее.

Красивее.

Дух захватывало от великолепия!

Казалось, сердце не выдержит…

Господи, за что мне всё это?! И почему только мне? Можно и ближним отсыпать.

Вот по этому принципу я и решил действовать.

Ближайшими ко мне оказались Малек и Крант. Но едва я заговорил о красоте облаков, как телохранитель поднялся, каким-то неуловимо текучим движением, и сказал:

— Началось!

И его негромкий, в общем-то, голос, услышали почему-то все.

Вроде бы, только что каждый занимался своим неотложным делом и вдруг, словно рубильником кто щелкнул: все дела откладываются на фиг, а все тела упаковываются в подстилки. Быстро, но без суеты. Миг — и я в полном обалдении смотрю на ряды аккуратных свертков и пытаюсь сообразить: к чему бы всё это?..