Посол вон! - Платов Сергей. Страница 35

Муромец залпом осушил пару кубков и решился.

— Прав ты, богатырь, — начал он нелегкий для самолюбия разговор. — Ерунда это все. Первый, второй, какая разница? Мы же не басурмане с тобой какие, ведь одно дело делаем. Так чего же нам друг на друга серчать?

Илюха ничего отвечать не стал. Вместо этого он просто протянул былинному богатырю руку. Муромец хмыкнул в усы, пожал ее, и долгоиграющий больной вопрос был снят с повестки дня. Причем Солнцевский искренне надеялся, что навсегда.

— Ну ничего, я тебя на следующем турнире завалю, — с улыбкой бросил былинный богатырь и наполнил всем кубки.

— А вот это без вопросов, попытайся, — отозвался Илюха. — Ну что, может, споем?

— Не-е... — протянул Алеша Попович. — Ты нам лучше фильму какую расскажи.

— Про богатырей иноземных, — уточнил задачу Добрыня.

Солнцевский крякнул, почесал затылок и начал рассказ:

— Жил был высоко в горах добрый молодец Дункан Маклауд...

Весь последующий день Мотя был сам не свой, ведь ему предстояла не какая-нибудь рядовая прогулка за город, а настоящая охота. Конечно, он предпочел бы отправиться туда с обожаемым хозяином, но у него в городе оставались неотложные дела. Ну что ж, можно некоторое время провести и с Изей. Главное, чтобы он не забывал его кормить.

Змей очень боялся проспать отправление, поэтому решил вообще не ложиться. Точнее, не ложиться спать всему. Для этого головы установили дежурство и спали по очереди. Наконец долгожданный первый лучик солнца скользнул по земле, и в следующее мгновение Мотя уже стаскивал одеяло с сонного черта. Изя, конечно, был недоволен, что-то ворчал про то, что они с Соловейкой два сапога пара, но Змей был неумолим. Вследствие такой настойчивости чуть ли не первый раз в истории «Чумных палат» Изя поднялся даже раньше Любавы. По хмурому лицу рогатого было заметно, что такая практика его ни капли не устраивает. Тем более что на столе его ждал не законный горячий завтрак, а всего лишь чугунок со вчерашними щами.

Но и их старому черту не удалось съесть в единении с окружающим миром. Оглашенный Гореныш в нетерпении носился по палатам, недовольно поскуливая и клацая зубами для острастки. Зубов домашнего любимца Изя не боялся, а вот скулеж ему порядочно надоел. В конце концов Изя прихватил со стола пару пирогов и со вздохом отправился запрягать коней.

Тут опять, к неудовольствию Моти, они потеряли много времени. Ведь раньше лошадьми занималась исключительно Соловейка, и навыков в этом деле у черта не было. К тому же лошади неподвластны мороку и прекрасно видели всю его рогатую сущность. Надо ли говорить, что благородным животным она была не по вкусу. Ведь они не знали, что перед ними совершенно адекватный представитель нечисти, пусть и с некоторыми тараканами в голове.

Изя долго возился с упряжью, не менее долго матерился, но наконец разум восторжествовал, и они не торопясь отправились ко дворцу. Хотя, если быть точнее, не торопился один только Изя, ведь с процессом управления их «Нью-Паджеро» он был знаком только заочно. Мотя, наоборот, метался вокруг повозки и стрекотанием бурно высказывал свой протест против такого поведения возницы.

Наконец, с грехом пополам, они добрались до дворца Берендея. Оказалось, что Гореныш волновался не зря, ждали только их. Изя, как обычно, что-то соврал про неотложные государственные дела и, к великой радости Змея, все собравшиеся тронулись в путь.

Как только выбрались за пределы города, Мотя решил познакомиться с коллегами по охоте, а именно с ловчими соколами. Несмотря на ходящую про них дурную славу они оказались весьма приличными ребятами. Соколы поначалу, конечно, удивились такому трехголовому коллеге, но потом успокоились и в двух словах объяснили Горынычу их задачу.

Мотя пораскинул тремя умами и с удовлетворением заметил, что возложенные на него обязанности ловчей птицы ему по плечу, и теперь не мог дождаться, когда же охота наконец начнется. Чтобы скоротать время, он, как обычно, принялся гонять галок по округе. Однако это занятие ему быстро надоело, и он уныло устроился чуть в стороне от основной колонны, умело планируя, лишь время от времени помахивая крыльями.

Его настроение резко поднялось, когда прибыли в княжеские охотничьи угодья. Пока слуги распаковывали вещи, Берендей выслушивал очередную нотацию от супруги, а Изя ворчал о тяготах своей бренной жизни, Мотя предложил соколам устроить небольшое соревнование, кто больше дичи добудет. Птицы немного посовещались и согласились.

А далее началось самое интересное... Соколы заняли свои места на специальных рукавицах на руках охотников, Мотя сделал боевую стойку рядом с хмурым Изей, и Берендей открыл охоту.

Ждать долго не пришлось, и как только в небе появилась стая гусей, птицы рванули ввысь, последовал их примеру и Мотя. Соревнования начались.

Поначалу Гореныш оказался явным аутсайдером (это умное слово он слышал от Илюхи), соколы были просто быстрее его. Он достигал намеченной цели с явным опозданием, в тот момент, когда с зажатой в когтях добычей ловчие птицы уже бросались на землю. Но потом...

Недаром Горынычи славятся своим умом и сообразительностью. Мотя вдруг обнаружил, что такое солидное преимущество в скорости воздушным хищникам дает специфически сложенный изгиб крыла. Трехголовый тут же последовал их примеру, и после двух-трех неудачных попыток он уже выступал с ними на равных. Ну а то, что в результате опытов он совершенно случайно снес княжеский шатер, так в этом виновато стечение неблагоприятных обстоятельств и сильный боковой ветер.

Но зато теперь Мотя мог использовать свое секретное оружие — наличие трех голов. Он стремглав врезался в стаю уток и тут же применял его. Конечно, в результате выплеска эмоций он немного перебарщивал с огненным дыханием, так это опять-таки вина не его, а кипящего в крови адреналина. Да и обугленные тушки, которые он с удовольствием бросал к ногам Изи, вполне еще могли пойти в дело, если их, конечно, потереть песочком.

В результате честного соревнования Мотя оказался на первом месте. Правда, тут же нашлась парочка пернатых хищников, которые нагло заявили, что он играл нечестно, но этот маленький инцидент не испортил трехголовому настроения. Тем более что княжеский шатер уже восстановили, а Агриппина приказала повару накормить его до отвала. Задача была поставлена сложная, но видавший виды повар все-таки справился.

После плотного ужина Мотя из последних сил отполз к родной повозке, брякнулся на траву и с тройным усердием захрапел.

В то самое время, когда все члены княжеской соколино-горынычевой охоты уже расположились на ночлег и принялись активно отдыхать после бурного дня, вдоль высокого частокола, окружающего палаты литовского посла Курвеля Вражинаса, мелькнули две тени. На некоторое время они затаились около старого дуба, и, только убедившись, что никто их не видел, одна из теней голосом Илюхи Солнцевского обратилась к соседке:

— Вроде никто не заметил.

— Похоже на то, — согласилась вторая тень голосом Соловейки, — начинаем?

— Да, — ответила большая тень, — ты ставь следы, а я займусь вещественными доказательствами.

Далее тень маленькая достала странное приспособление и принялась тыкать им в землю. Большая поступила еще удивительнее. Поначалу она в нескольких местах чем-то поскреблась по частоколу, а потом достала из-за пазухи обгрызенное бревнышко и бросила его чуть в стороне. Далее из заплечного мешка были извлечены и расставлены в рядок четыре глиняных сосуда.

— Готово, — буркнула мелкая.

— И у меня, — отозвалась большая.

— Помни, кидаем только в амбар и в баню.

— Да помню, помню...

С этими словами оба взяли в руки по бутыли и, неторопливо прицелившись, швырнули их через забор. В тот момент, когда раздался звук разбитой посуды, в темноту взметнулись первые языки пламени, именно они осветили ночных гостей «Иноземной слободы». Как вы догадались, это были Илюха Солнцевский и Любава. Правда, одеты они были не в привычные косухи, а в черные шаровары и черные легкие рубахи. Лица их также были скрыты черными платками, в общем, классический набор «ниндзя».