Bye-bye, baby!.. - Платова Виктория. Страница 49

– О картине. Хорошо, что ты ее рисуешь.

– Что, получу за нее сумасшедшие деньги? – после долгой паузы произнес Сардик.

– Почему деньги? Необязательно деньги. Деньги – тьфу! Сегодня нет, а завтра будут. Сегодня есть, а завтра испарились…

– Так я продам картину?

– Если будешь думать о том, чтобы продать, – никогда не продашь.

– Странный ты все-таки человек, Гаро.

Гаро отпил молоко из стакана и, прищурившись, посмотрел на Сардика:

– Зачем странный? Самый обыкновенный.

– Живешь здесь больше месяца, а толком о себе не рассказал. И никто к тебе не ходит…

– Кому же ходить? Я здесь никого не знаю.

– А сколько ты уже в Питере?

Гаро поднял глаза к потолку, а потом по очереди загнул большой, указательный и средний пальцы:

– Раз, два, три… Три полных года. И уже прошла половина четвертого.

– Вот видишь, три года. А друзей не нажил. У тебя хоть девушка есть?

– Девушка? – Гаро мечтательно улыбнулся и сразу стал похожим на себя самого – с поляроидного снимка с котом. – У меня была девушка. Очень красивая, очень добрая. Из города Китакюсю, префектура Фукуока. Я о ней каждый день думаю. Скучаю.

– Что же ты уехал из Китакюсю? Раз так ее любил…

Воспоминание о девушке (как и любое воспоминание о любой девушке) неожиданно развязало Гаро язык. Он отодвинул молоко, ухватился за край стола и прошептал едва слышно:

– Разве я говорил, что уехал оттуда? Я никуда не уезжал…

– А как же… Как же ты оказался здесь? – Сардик недоверчиво пожал плечами.

Как обычно. Как всегда оказываюсь. Вечером заснул в одном городе. А проснулся в другом. Понимаешь?

Не будь ассирийской бороды и шрама на лице спящего, не будь звуковых эффектов в Сардиковой голове – он рассмеялся бы. Он ржал бы, не переставая, час или два. Но все это было! – и Сардик поверил. Более того, сказанное Гаро неожиданным образом многое прояснило: и отсутствие документов, и отсутствие вещей. И – главное – отсутствие путей (воздушных и наземных) ко всем городам, в которых жил Гаро, и их особую замкнутость, и их стерильность. Бедолага Гаро – он сидел в них, как в клетке, дожидаясь очередного сна! Единственным светлым пятном был, безусловно, Китакюсю – с прекрасной и очень доброй японкой в эпицентре. Но и оттуда неумолимая судьба (неумолимый сон) выдернули Гаро, как тут не расстроиться!..

– Печальная история, – только и смог выговорить Сардик.

– Не печальная, – поправил Гаро. – Просто история. Но я уже привык. Я надеюсь однажды проснуться в Китакюсю. Я думаю, это обязательно случится. И я снова ее увижу – мою девушку. Я даже подарок для нее купил. Ей понравится.

Сердоликовые бусы из чемодана! Вот кому они предназначались!..

– Значит, ты веришь, что вернешься?

– Я знаю, что вернусь. – Гаро улыбнулся Сардику обезоруживающей улыбкой пациента психушки.

А Сардик на некоторое время задумался: если бы Гаро не был простейшим, если бы он и наяву оставался таким же интеллектуалом, как во сне, – он обязательно бы вывел закономерность в подборе городов. И навел бы порядок с периодичностью возникновения таких вот телепортационных сновидений. И еще Сардик подумал вот о чем: лучшее всегда достается примитивам, без всяких усилий с их стороны. Вот если бы этот дар принадлежал ему, Сардику! Уж он-то распорядился бы им по уму и по достоинству. Сколько новых мест он сумел бы запечатлеть, сколько новых людей! И он не сидел бы сиднем при полотере и офисных корзинах для мусора, нет. Он бы, он бы…

– Наверное это скоро произойдет, – прервал мечтания Сардика Гаро. – Я здесь уже очень долго. Дольше, чем в Люцерне, Шарлеруа и Парамарибо, если сложить их вместе.

– А если не произойдет? – вдруг спросил Сардик. – Если ты останешься здесь навсегда?

Гаро смертельно побледнел и сглотнул слюну:

– Зачем говоришь такое? Не было случая, чтобы я остался.

– Но ведь прошло уже три года, даже больше… а ты до сих пор здесь…

– Я все равно не останусь!

– Ладно-ладно, не кипятись. Я пошутил… А почему бы тебе просто не улететь в Японию, если уж ты так скучаешь по своей девушке? Взять билет и р-р-р-р… – Сардик довольно ловко сымитировал звук самолетных двигателей и раскинул руки, изображая крылья.

– Нет. У меня нет таких документов, чтобы взять билет. – Гаро вздохнул. – Я ведь нелегал. И потом… Даже если бы у меня были такие документы, и я взял бы билет, и р-р-р-р… Вдруг тот Китакюсю, куда я прилечу, окажется совсем не тем Китакюсю, где я жил? И там не будет моей девушки, а будет какая-то другая. Которая меня и не вспомнит. Что тогда?

От столь долгой и сложной тирады Гаро мгновенно вспотел. Взмок и Сардик – но, скорее, от тщетности осмыслить философскую подоплеку сказанного.

– Д-а-а… Может быть, ты и прав, друг Гаро. Может быть, имеет смысл подождать, чтобы наверняка… Подарок девушке, – тут Сардик весело подмигнул Гаро, – он не скоропортящийся?

– Зачем скоропортящийся? – обиделся Гаро. – Это ведь не молоко. Это бусы.

– Ну и хорошо, что бусы… Лучше, чем бусы, подарка не придумаешь.

– Правда?

– Уж поверь. А вообще как давно… ты путешествуешь?

Расслабившийся было Гаро неожиданно напрягся:

– Много лет. И много городов. И одна девушка, – дипломатично заметил он.

– Это понятно. А как все началось?

«Как все началось» и было главным секретом Гаро. Тщательно охраняемым. Во всяком случае, Гаро ничего не сказал Сардику – он так и заявил, открытым текстом:

– Не надо спрашивать меня об этом.

– Почему? Ты ведь мне многое уже рассказал.

– Нуда… Никому никогда не рассказывал, а тебе рассказал. Но про это – не буду.

– Не понимаю…

– Что будет, когда я расскажу тебе все?

– Ничего. Просто твою историю узнает еще один человек. Я ведь очень люблю всякие истории.

Было видно, что Гаро борется с искушением: морщит лоб, раздувает щеки, складывает в трубочку губы. Наконец здравый смысл (если в случае Гаро можно вообще было говорить о здравом смысле) победил.

– Нет. Если я тебе расскажу про начало, то может измениться конец. Вдруг сны перестанут действовать?..

Сардик только хмыкнул: при всем примитивизме Гаро нельзя было отказать в логике. Совершенно особенной, психопатической логике. Вот оно! – осенило Сардика, вот кто такой Гаро на самом деле – самый настоящий психопат. Душевнобольной. Шизофреник. И этот шизофреник каким-то образом втянул в орбиту своего недуга Сардика – абсолютно здорового человека. А душевные болезни заразны – это Сардик знал по прошлому опыту: ведь мор в рядах многочисленных подружек и натурщиц Ужа происходил прямо у него на глазах. Вирус ревности, вирус неконтролируемой ярости и общего психического нездоровья передавался от одной к другой. Лучшим выходом было бы отказать Гаро от угла, но куда тот денется в Питере без документов, без друзей и знакомых?.. Нет, такого вероломного поступка Сардик не совершит, он просто сократит контакты с Гаро до минимума. «Привет-привет, пока-пока», и ладно.

Они и вправду больше не откровенничали.

Но именно с того вечера в голове Сардика стали звучать женские имена.

…Эдна Пэрвиенс и Эмилия Пардо Басан оказались последней каплей.

И после восьми утра Сардик не выдержал, отправился в комнату Гаро – выяснять отношения. Была суббота, выходной, – следовательно, он обязательно застанет Гаро (в обычные дни тот уходил на работу в половине восьмого).

И скорее всего – застанет спящим.

Так оно и вышло.

Гаро дрых, свернувшись калачиком на узкой кушетке, спиной к двери. Дрых при полном параде – в рубашке и неизменных фланелевых брюках, не было только тапочек – они стояли внизу, аккуратно (пятка к пятке) составленные. Сардик скалой навис над телом Гаро и только теперь увидел, что уборщик прижимает к животу свой дурацкий фибровый чемодан.

Тоже мне, сокровище, плюнуть не на что, подумал Сардик, боишься, небось, что оно… хе-хе… не телепортируется вместе с тобой, когда случится чудо? А чудом и не пахнет, дурила! И что ж ты тапочки не напялил? Улетать, хе-хе, – так всем скопом.