Тингль-Тангль - Платова Виктория. Страница 46

По-моему, тут написано по-английски, после недолгого изучения календарика говорит официант Ив, Уточни у Виталика, он в этих делах волочет.

Васька терпеть не может Виталика, порочную тварь, отдаленно напоминающую сторчавшегося Джонни Деппа, к тому же Виталик ходит в друзьях блаженной дурочки Мики. Она бы в жизни с ним не заговорила, но календарь заставляет ее с легкостью отступить от принципов.

– Это не английский, – после минутного молчания заявляет Виталик, нимало удивленный вниманием Васьки. – Это скорее, немецкий. Видишь эту букву с двумя точками сверху?

– Вижу, – цедит Васька, ей очень хочется вломить Виталику по морде, да так, чтобы оказался задействованным его красный мокрый рот и чтобы кровь брызнула из него фонтаном. И залила бы к едрене-фене не только Виталикову физиономию, но и опознанную им букву с двумя точками сверху.

– В английском таких нет, как ты сама понимаешь.

– Понимаю.

– Это точно немецкий… Вот здесь, внизу, одна из станций заканчивается на «-штрассе». А штрассе – это как раз и будет улица по-немецки. Ферштейн?..

Он еще издевается, подонок. Сейчас побежит докладывать пауку, что сестра совсем взбесилась и пристает ко всем со схемой метро.

Подонок и есть.

– Шайзе! – с энтузиазмом произносит Васька. Виталик с не меньшим энтузиазмом вытягивает губы в трубочку и причмокивает им, имитируя поцелуй:

– Пупхен!.. [30]

Ваське ничего не остается, как направиться к Ральфу.

Ральф, еще один обмылок, еще одно человеческое недоразумение. Младший из четырех совладельцев «Ноля за поведение», он до смерти влюблен в паука. И в то, что сооружает паук на своей дьявольской паучьей кухне. Ральф-мямля, Ральф-рохля, Ральф-тюфяк – таким он видится Ваське. И если Виталик представляет собой самодостаточное шайзе, то Ральф становится таковым лишь в контексте ее блаженной дурочки сестры. А сам по себе он вполне безобиден, и даже местами симпатичен, такой себе немчик с типичной баварско-саксонско-вестфальской физией и аккуратными очочками на кончике носа. Ральф – главный вассал паука, он занимается снабжением кухни, (а в свободное от кухонных дел время) сидит в маленьком темном закутке, отделяющем кухню от общего коридора и с вожделением наблюдает за ведьмовскими манипуляциями. Специально для этих целей в закутке установлен барный стул, и все знают, что это – стул Ральфа, и не тревожат его. Ну разве это не сумасшествие, не полный распад личности?..

Возможно, это всего лишь последствия приема наркотиков.

В «Ноле» поговаривают, что Ральф баловался ими еще в Германии и даже отсидел в тамошней тюрьме какой-то микроскопический срок, но теперь вроде бы завязал и переключился на кулинарные изыски шеф-повара их ресторана.

Лучше бы уж продолжал ширяться, курить крэк и жрать экстази – так, во всяком случае, думает Васька.

Ральф относится к ней с большой симпатией, если не сказать – почтением; даже странно, что ведьма не рассказала о сложностях и противоречиях в их семье… семье, ха! —

Они никогда не были семьей.

Иногда (не очень часто) Ральф принимается причитать и жаловаться Ваське на холодность паука, и просить содействия в разрешении этой проблемы. Он рисует радужные картины будущего, которое никогда не наступит. В этом будущем Ральф выкупает «Ноль» у своих подельников (отставного попа и двух педиков) и открывает целую сеть других ресторанов, и даже не в России, а в Германии или на Таити. Бизнес нисколько не мешает личной жизни, и они с liebe Мика становятся счастливыми Jungverheirateten [31], а потом – счастливыми Ehepartner [32], а потом – счастливыми Eltern [33] троих здоровеньких, толстощеких и толстоногих киндеров.

А лучше – четверых.

В этом месте Ральфова бреда Васька всегда мысленно показывает ему «фак».

Мы не оставим и вас,liebeВаска (Ральф так и произносит – «Васка», вот умора!). Вы непременно будете жить с нами, и мы конечно же постараемся устроить вашу жизнь ко всеобщей радости и благополучию.

В этом месте Ральфова бреда Васька всегда мысленно показывает ему пять «факов».

В самое последнее время она стала замечать, что распад личности Ральфа Норбе вышел за пределы чистой психологии и перенесся на внешний облик. Уже несколько раз она становилась свидетельницей тому, что у сидящего в своем темном закутке Ральфа меняется лицо.

Вернее – черты лица.

Вернее – отдельные его детали.

Куски отбивных вместо щек, креветки вместо глаз, куриное крылышко вместо носа; на губах можно заметить устриц (устрицы пищат); изменения нестойки и мимолетны, появившись на мгновение они тут же исчезают – но они есть.

Это все ведьма, ее проделки.

Пора бы Ральфу перестать так сильно увлекаться кухней «Ноля». Васька все время хочет сказать ему об этом, и о креветочных глазах, и о пищащих устрицах, но как-то не подворачивалось случая. Да и разве Ральф ей поверит?

Люди никогда не видят себя со стороны.

Она находит медитирующего Ральфа там, где он и должен быть: на барном стуле. С лицом Ральфа, слава богу, все в порядке.

– Здравствуйте, Ральф.

– Здравствуйте, Васка… – Ральф даже не смотрит в Васькину сторону. – Ваша божественная сестра готовит божественных каплунов, божественный окорок с инжиром и божественный земляничный крем.

– Обалдеть. У меня к вам просьба, Ральф.

– Слушаю.

– Здесь слишком мало света…

– Для чего?

– Для моей просьбы. Давайте выйдем туда, где можно что-то разглядеть.

Васька бесцеремонно тянет Ральфа за рукав – иначе, чем бесцеремонностью, его в такие божественные моменты не проймешь.

– Вот, взгляните, – она протягивает ему календарь, едва оказавшись в светлом нешироком коридоре, отделяющем ресторанный зал от кухни с предбанником.

– Что это?

– Надо полагать, схема метро какого-то немецкого города. И мне бы очень хотелось знать какого.

Некоторое время Ральф рассматривает календарь и даже шевелит губами от усердия.

– Ну? – не выдерживает Васька.

– Кто вам сказал про немецкий город? Он совсем не немецкий. Это испанский город.

– Что значит – испанский? – Васька начинает злиться.

– Названия всех станций указаны на испанском. Я думаю, это Барселона.

– Спасибо, вы мне очень помогли.

– Я всегда готов вам помочь, вы же знаете, liebe Васка. Жду не дождусь, когда мы станем родственниками. Уговорите свою божественную сестру.

Почти родственная непристойность в стиле Ральфа: приложить два пальца ко рту и развернуть их, имитируя воздушный поцелуй.

– Сделаю все, что в моих силах, – Васька мысленно посылает пришибленному немцу десять «факов» подряд.

– Что-нибудь еще?

– Год. Меня интересует год, который указан на календаре.

Ральф снова начинает шевелить губами и, спустя пару секунд, выносит вердикт:

– Текущий.

Последующие четыре часа проходят в страшных мучениях. Фирменный омерзительный эспрессо, который обычно готовит Васька, оказывается еще более омерзительным, чем когда-либо. И у каждого, кто имеет несчастье подойти к барной стойке, она пытается выведать, какому же, черт возьми, городу принадлежит схема метро на календаре. Через четыре часа она становится обладательницей целой коллекции городов:

Лондон

Мадрид

Кёльн

Сан-Паулу (где это вообще?)

Рим

Монреаль

Мехико

Токио

Варшава

Париж

Берлин

Сеул

Пхеньян (до этого коммунистического счастья Васька точно не добраться)

Вена

Прага

Будапешт

Добро бы каждый из городов был упомянут хотя бы дважды, но нет: все существует в единственном экземпляре. Исключение составляет лишь год на обратной стороне календаря – здесь ни у кого не возникло разночтений, он – текущий.