Грани Нижнего Мира - Авраменко Олег Евгеньевич. Страница 23

Бедный Ривал, каково ему было жить с таким тяжким грузом на совести! Ведь он не был холодным и бесчувственным Великим, он был обыкновенным человеком, способным мучиться и страдать. И когда много лет спустя за моими братьями, Сигурдом и Гийомом, явился Женес, а Мэтр отказался помочь им, Ривал, наверное, сразу понял, что они отданы на заклание точно так же, как прежде был отдан князь Верховинский со всей роднёй…

— А что было потом? — спросила я. — Что тебе известно о дальнейшей судьбе твоих… ну, Марьяны и Огнеслава?

— После смерти Властимира и обоих его сыновей Огнеслав, как ближайший родственник по мужской линии, стал новым князем Верховины, а Марьяна, соответственно, княгиней. У них родилось два сына и три дочери; известны имена только двух старших — Светозар и Мирослава. Лет восемь назад Огнеслав погиб в одном из междоусобных конфликтов с соседями, и княжеский титул унаследовал пятнадцатилетний Светозар — сейчас ему должно быть двадцать три года. В девяносто шестом он женился, а год спустя выдал старшую из сестёр, Мирославу, за своего шурина, наследного княжича Брамского, чей род издавна контролирует единственный трактовый путь на Истре. Марьяна так и не вышла вторично замуж — во всяком случае, до весны этого года. Более поздними сведениями в Тебризском командорстве не располагают. Дядюшка уже распорядился снять с патрулирования ближайшего к Истре инквизитора и отправить его, так сказать, на разведку. Он будет на месте уже послезавтра, тогда мы получим более подробную информацию. — Владислав ненадолго задумался. — И знаешь, Инна, в этом деле есть ещё один любопытный момент.

— Какой?

— Помнишь святейшего Илария, патриарха Вселенской Несторианской Церкви, который в июле находился с визитом в Империи?

Я неопределённо качнула головой. Среди множества высокопоставленных священнослужителей самых разных религий, с которыми нам приходилось встречаться, я смутно припоминала какого-то патриарха Илария, но ни его внешнего вида, ни содержания беседы с ним, ни даже обстоятельств нашей встречи вспомнить не могла.

Верно истолковав моё движение, Владислав не стал дожидаться от меня ответа и продолжил:

— А вот я хорошо помню. За время его пребывания в Вечном Городе встречался с ним раз пять или шесть на приёмах в Палатинуме. Главным образом мы разговаривали о религии и философии, причём мне понравилось, что он уважительно относился к моим убеждениям и не пытался навязать мне своих воззрений. А в остальном, на мой взгляд, патриарх Иларий ничем не отличался от многих других церковных иерархов, с которыми мне доводилось общаться в последние месяцы, и после того, как он уехал к себе на Бетику, я быстро о нём позабыл. Тогда я не заметил одной странности в его поведении: не в пример прочим своим коллегам, которые больше интересовались тобой, чем мной, поскольку ты не только избранница Мэтра, но и единственная женщина среди высших магов, святейший Иларий сосредоточил всё своё внимание на мне. Поэтому ты не запомнила его — вы с ним встречались один-единственный раз, в сугубо официальной обстановке, и обменялись лишь парой вежливых слов. В дальнейшем встреч с тобой он не искал, а целиком сконцентрировался на моей персоне и в разговорах с другими людьми в основном расспрашивал обо мне.

— Может быть, — предположила я, не совсем понимая, к чему клонит муж, — он каким-то образом узнал о сделке моего деда Олафа с Женесом? Ну, и решил, что я дьявольское отродье, от которого следует держаться подальше.

Почувствовав горечь в моих словах, Владислав сочувственно посмотрел на меня. Он знал, как мне больно осознавать, что ещё до своего рождения я была предназначена Нижнему Миру, и сложись обстоятельства иначе, сейчас моё имя произносили бы с ужасом и омерзением, подобно именам Велиала-Вельзевула, Люцифера, Локи, Кали и Аримана — пяти известных истории высших магов древности, вставших на путь служения Тьме.

Во избежание всяческих недоразумений, Инквизиция строжайше засекретила ту часть моей семейной истории, где речь шла о баловстве чернокнижием моего прапрапрадеда, чьи неосторожные опыты связали наш род с Нижним Миром и впоследствии позволили Женесу не только закабалить моего деда Олафа, но и получить власть над душами его внуков. Официальная версия гласила только о том, что ещё тысячу лет назад Женес де Фарамон поклялся отомстить потомкам Бодуэна де Бреси и с наступлением текущих Ничейных Годов начал осуществлять свои планы вендетты, первой жертвой которой пал герцог Олаф. Мэтр, по этой же официальной версии, чувствуя свою ответственность перед родом Бодуэна, чьей помощью он некогда воспользовался, приставил к юному герцогу Гарену телохранителя — Ривала де Каэрдена, чтобы тот защищал его от происков Женеса. Но спустя несколько лет, когда у герцога родилась девочка с уникальным колдовским даром, Мэтр решил не рисковать, оставляя её на Агрисе, и повелел Ривалу подменить её мертворождённым младенцем. Дальнейшие события показали, что это был очень мудрый шаг со стороны Великого, так как де Каэрден, даже несмотря на полученное благословение, не смог уберечь от Женеса сыновей герцога. И только позже, когда я повзрослела и набралась опыта, Мэтр позволил мне вернуться на родину, где я вместе с мужем, таким же могущественным колдуном, как я сама, уничтожила заклятого врага моей семьи, освободила души братьев из адского плена, а заодно спасла весь Агрис от гибели.

Такая урезанная и местами сглаженная история устраивала всех, она даже представлялась более правдоподобной и порождала значительно меньше вопросов, нежели то, что случилось на самом деле. Порой я сама отчаянно хотела поверить в неё и забыть о своём былом предназначении, как о кошмарном сне, раз и навсегда избавиться от страха перед мыслью, что оно может оказаться не таким уж былым, а всё ещё действующим, и в один далеко не прекрасный день заявит о себе в полную силу…

Владислав придвинулся ко мне ближе и нежно сжал мои руки в своих. От его прикосновения я почувствовала себя гораздо увереннее, приступ панического страха перед будущим прошёл. Я понятия не имела, чтo готовит мне грядущее, но я твёрдо знала одно: что бы ни ожидало меня впереди, мне нечего бояться, пока со мной Владислав — вместе с ним, с его любовью, я одолею любое предназначение!

Помолчав немного, муж вновь заговорил:

— Ты не оригинальна в своём предположению. Точно так же подумал и дядюшка Ференц, который, в отличие от меня, обратил внимание на эту странность в поведении святейшего Илария. Ещё летом он приказал собрать все сведения о патриархе и отправил на Грань Бетику, где находится патриархия Несторианской Церкви, парочку шпионов. Никаких результатов это расследование не принесло, и только сегодня, в свете полученных сведений об Истре, стало ясно, почему патриарх проявлял ко мне особенный интерес.

Владислав подождал, пока я спрошу «почему». И я спросила:

— Почему?

— Дело в том, что двадцать шесть лет назад, когда я родился, нынешний патриарх Иларий жил на Истре и был тамошним митрополитом.

Я не удержалась от изумлённого восклицания:

— Ну и ну! — А потом, уже сдержаннее, добавила: — Так что ж это получается, Влад? Он ещё летом знал, кто ты и откуда?

— Выходит, что знал. Наверное, я очень похож на кого-то из своей родни — может, на отца, или на мать, или на деда, — и это, вкупе с моим возрастом и именем, произвело на патриарха сильное впечатление. Помнится, при нашем первом разговоре он ненавязчиво расспрашивал о моём прошлом, а я, не видя в этом никакой тайны, рассказал ему об удивительных обстоятельствах моего усыновления. Думаю, тогда-то он окончательно убедился, что я и есть тот самый княжич Володислав, которого на Истре считают погибшим.

— А почему тебе ничего не сказал?

Владислав пожал плечами.

— Объяснения могут быть самые разные. Возможно, он просто не захотел вмешиваться в то, что считал не своим делом. Или решил, что раз Мэтр скрыл моё происхождение даже от регента, значит так было нужно. А может быть, умолчал о своём открытии из неприязни к Инквизиции: дескать, если ты, парень, принял их сторону, то пусть они покажут свою силу, пускай сами отыщут твою родню.