Игры Вышнего Мира - Авраменко Олег Евгеньевич. Страница 21

— Всё совершенно невинно, — объяснил он. — Просто потайной ход, ведущий в подвал. Стандартный элемент ворианской архитектуры.

Нуйон открыл дверь и пропустил Ларссона на небольшую площадку перед узкой лестницей, ведущей вниз. Затем прошёл сам и закрыл за собой дверь; с обратной стороны послышался шум — очевидно, книжные полки возвращались на место. Под потолком над площадкой слабо загорелся эльм-светильник.

— Ну, пойдёмте.

Они стали спускаться по лестнице. Древесина, из которой она была сделана, оказалась прочной и хорошо высушенной; ступени под их ногами совсем не скрипели.

— Каким туннелем вы хотите воспользоваться? — спросил Нуйон.

«Ого! — удивился Ларссон. — Так здесь не один инфернальный туннель, а самое меньшее два! И это — на густонаселённой Грани! Вот так наглость…»

— Я направляюсь в Лемосский архипелаг, — ответил он.

— Верно, собираетесь посетить последнюю обитель легендарного Женеса де Фарамона? — предположил Нуйон. — Так поступают многие новички нашего Братства. Только смотреть там уже нечего — почитатели Женеса давно всё разобрали. Мне тоже кое-что досталось, но больше всех остальных отхватил МакГрегор. Слыхали о таком?

— Нет, — покачал головой Ларссон.

— Он погиб шесть лет назад. И как раз по вине одной из вещиц, взятых из обители Женеса. То был древний артефакт — львиная шкура, усиливающая магические способности. Для нас она бесполезна, но для слабеньких колдунов, не связанных с инфернальными силами, это мощное подспорье. Так вот, МакГрегор захватил одного мальчишку — то ли для жертвоприношения, то ли чтобы позабавиться с ним, хотя одно не исключает другого. Короче, привёз его в свой замок, но углядеть за ним не углядел. Мальчишка каким-то образом освободился, завладел шкурой и с её помощью прикончил как самого МакГрегора, так и всю его группу — кажется, их было семеро. Представляете?!

«Так вот оно что! — подумал Ларссон, вспомнив Марка фон Гаршвица в львиной шкуре. — Значит, это была не просто оригинальная одежда…»

Наконец они спустились в просторное подвальное помещение, где стояли ряды специальных полок с винными бутылками. Очевидно, доктор был большим любителем дорогих вин — а может, просто изображал из себя такового.

Никак не прокомментировав свою коллекцию, Нуйон провёл Ларссона в отдельную комнату, стены, пол и потолок которой были выложены плотно подогнанными друг к другу мраморными плитками. Здесь находились шкафы и стеллажи с разнообразным алхимическим оборудованием, сосуды с заспиртованными тканями растительного и животного происхождения, а также пузырьки и упаковки со всяческими ингредиентами. Посреди комнаты стоял продолговатый стол, уставленный пробирками, колбами и ретортами. Словом, это была обычная алхимическая лаборатория, без которой не мог обойтись ни один высококвалифицированный лекарь-колдун.

— Итак, Лемос, — произнёс Нуйон и, наготовив Ключ Освобождения, прошёл в дальний угол лаборатории.

Он поставил посох в вертикальном положении, точно в центре одной из мраморных плиток, и начал произносить заклинание активизации. Ларссон ждал этого момента и грохнул по Нуйону оглушающими чарами. Доктор был сосредоточен на собственном колдовстве, поэтому не смог отразить удар, а главное — не успел осознать случившееся и послать сигнал тревоги в Нижний Мир.

Ларссон подошёл к распростёртому на полу Нуйону и погрузил его в глубокий сон. Затем, сосредоточившись, начал процедуру экзорцизма — сложного магического обряда, который разрывал все связи с Преисподней и попутно лишал колдовских способностей. Экзорцизм действовал исключительно на чёрных магов и одержимых; обычные колдуны, пользующиеся только природной магией, были к нему совершенно невосприимчивы и своих способностей не теряли. Это был бы отличный способ выявления и нейтрализации слуг Нижнего Мира, так сказать универсальный рецепт отделения агнцев от козлищ, если бы не одно «но»: экзорцизм срабатывал только в том случае, когда проводивший обряд колдун не испытывал ни малейших сомнений в правильности своих действий. То есть, необходимо было точно знать, что перед тобой находится чёрный маг или одержимый, иначе всё закончится большим пшиком. В частности поэтому Ларссон и дожидался момента, когда Нуйон прибегнет к инфернальным силам. Хотя ситуация и так была очевидна, он рассудил, что лишнее подтверждение не повредит.

Уверенности Ларссону хватило с лихвой, и экзорцизм прошёл гладко, без сучка и задоринки. Нуйон потерял связь с Преисподней, перестал быть колдуном и превратился в простого смертного. Теперь оставалось лишь надеяться, что в Нижнем Мире этого не заметили. Нуйон не был одержимым, а стало быть, не имел кукловода, который контролировал его действия. С другой стороны, он не принадлежал к числу высокопоставленных слуг, которые поддерживали прямой контакт с Хозяевами. (Сам Ларссон, кстати, некогда входил в этот круг избранных — но не потому, что был таким уж матёрым чёрным магом, а просто по причине своей успешной карьеры в Инквизиции.) Посему вероятность того, что случившееся с Нуйоном обнаружат очень нескоро, была довольно высока. Так, по крайней мере, утверждал Локи.

Ларссон оттащил Нуйона на середину комнаты, затем осторожно отодвинул в сторону шкаф с реактивами (уж тут точно не было входа в другой туннель), поставил на это место стул и сел. Теперь ему предстояло заняться делом, технически более лёгким, чем экзорцизм, но крайне неприятным и даже грязным.

Он ещё с минуту помедлил, набираясь решительности, наконец наложил на Нуйона обездвиживающее и лишающее речи заклятие, после чего медленно вывел его из сна.

Вскоре Нуйон очнулся, скользнул бездумным взглядом по стенам и потолку, задержался на сдвинутом шкафе, затем уставился на Ларссона. В его глазах отразились испуг и растерянность. Он зашевелил губами, но не издал не звука.

— Пока ты не можешь говорить, — бесстрастно произнёс Ларссон. — Всё равно ничего не скажешь. Для начала я сделаю вот так.

И он нанёс магический удар по пяти болевым точкам. Нуйон закатил глаза, по его телу пробежала судорога, а лицо исказила жуткая гримаса боли. Из горла, вместо пронзительного крика, вырвался лишь тихий, протяжный стон.

Пытка продолжалась меньше минуты, но Ларссон понимал, что для Нуйона она растянулась в целую вечность. Наконец он отпустил его.

— Итак, вопрос. Расскажи всё, что знаешь о беременной женщине, за которой Велиал приказал тебе присматривать пятнадцать лет назад — а точнее, в январе девяносто второго. Можешь говорить.

Нуйон громко всхлипнул:

— Ты… кто ты такой?

— Неправильный ответ, — сказал Ларссон и снова лишил его речи. — Боюсь, придётся повторить.

На сей раз он воздействовал сразу на десять болевых точек, а пытка продолжалась вдвое дольше. Из глаз Нуйона ручьём потекли слёзы.

— Ну а теперь как? — спросил Ларссон. — Будешь отвечать?

— Я… не… не делай больше… — взмолился Нуйон, едва смог говорить. — Я всё… всё расскажу…

«Слабак», — презрительно подумал Ларссон. Сам он готов был терпеть и не такие мучения, когда принцесса (теперь уже королева) Инга захватила его в плен. И наверняка стерпел бы, если б не кот Леопольд…

— Её звали Витольда… — захлёбываясь слезами, продолжал Нуйон. — Или Визелия… точно не помню…

— Визельда, — подсказал Ларссон.

— Да, Визельда… Её привёл МакГрегор… я о нём уже рассказывал… Она недавно прошла Чёрное Причастие… насильно, как я понял… но не превратилась в одержимую, а стала полноценной ведьмой… Я лечил её… в основном от психических травм… Она пыталась покончить с собой… и не раз… а я поил её специальными снадобьями… от депрессии… А ещё она была беременна… на самой ранней стадии… наверное, во время Причастия… повелитель особо этим интересовался…

— Чем именно? — уточнил Ларссон. — Самим ребёнком, или тем, был ли он зачат во время Причастия?

— Самим ребёнком… А насчёт Причастия… мне кажется… повелитель знал, что он… она была зачата тогда…

— Значит, была девочка.

— Да… это выяснилось позже… И Хозяин Велиал был сильно разочарован. Он приказал избавиться от этой… Визельды…