На суше и на море - Подгурский Игорь Анатольевич. Страница 48

– Программа праздничных мероприятий, – торжественно провозгласил кривоногий Билли и, откашлявшись, огласил весь список:

«12.40 – повешение грязного ниггера по прозвищу дядюшка Том.

12.41 – повешение краснокожего индейца Акуки.

12.45 – праздничная проповедь преподобного Муна: «Почему белые – соль земли».

13.00 – хоровое исполнение гимна «Боже, храни Америку!»

14.00 – прием у мэра именитых питсдаунцев (список на дверях мэрии).

23.00 – факельное шествие членов ордена Рыцарей Белой Камелии [22] .

Для остальных с 14.00 до 24.00 массовые гулянья по городу с национальным флагом. Пьянка, угон лошадей, пальба и драки без ограничений».

В зале раздались бурные аплодисменты. Не хлопали немногие. Шериф добродушно переждал овации и вновь выстрелил вверх. Обыватели опять покорно притихли.

– Слово имеет мистер Рокстон VII.

Салун навострил уши: Джеймс Рокстон VII был в Питсдауне личностью известной и одним из отцов города.

Происходил Джеймс из славного рода Рокстонов Кембриджских. Основатель династии, Генри Рокстон I, в двенадцать лет сбежал из дома в Лондон. Там он устроился юнгой на фрегат флота Его Величества и пустился в плавание.

В Карибском море свободолюбивая морская натура мальчика взяла верх над палочной дисциплиной, и паренек, зарезав ночью своего наставника, капитана Уайта, сбежал к пиратам. Надо признать, что Уайт и сам был не сахар и частенько приказывал сечь юного Генри линьками за мелкое воровство у товарищей.

– Этот малыш кончит свою жизнь на виселице, – частенько говаривал Уайт, попивая поданный юнгой горячий грог с пенкой. В кружку Генри неизменно плевал по пути из камбуза в каюту капитана.

Но Уайт ошибся.

Сбежав к пиратам, Генри образумился. Более того, он стал любимцем и едва ли не талисманом своего жестокого тезки, Генри Моргана, грозы южных морей и окрестностей.

Морган так привязался к мальчику, что даже научил умению обращаться с секстантом и, кроме того, массе других морских штучек.

В результате под покровительством старого пирата Генри Рокстон I получил прекрасное образование. Он отправил на дно десятки пассажиров и членов экипажа голландских, испанских, французских и иных судов.

Особенно Генри Морган ценил в тезке Рокстоне богатое воображение и недюжинную изобретательность: придумывая развлечения для команды, паренек никогда. не повторялся. Захваченные матросы и офицеры, натуралисты и географы, старики и дети, женщины и даже домашние животные отправлялись им на дно под музыку и без, отправлялись с путами на руках и с ядрами на ногах, связанные попарно, трио и даже квартетом. Прогулка по доске [23] тоже была изобретением юнги. Пираты, попивая ром, веселились от души.

– Этот малыш кончит свою жизнь в палате лордов, – довольно хохотал Генри Морган, когда Генри Рокстон I раскаленными щипцами щелкал перед лицом капитана испанского корвета.

В отличие от капитана Уайта капитан Морган был прав.

За свою жестокость, дикий нрав и любовь к морю крови Генри Морган получил патент на адмиральский чин, был произведен в лорды и лично обласкан королем.

В качестве бонуса Морган вытребовал титул и своему Ученику. Так Генри Рокстон I следом за своим наставником стал одним из самых уважаемых граждан Туманного Альбиона.

Потомки его были личностями не столь выдающимися, но честь рода они поддерживали истово.

Рокстон VII (нынешний) обосновался в Питсдауне, создал сеть публичных домов в городках и фортах штата Аризона, субсидировал местное отделение Ку-клукс-клана, возглавил Лигу любителей орхидей.

– Господа! – с облегчением снял колпак низенький куклуксклановец и вытер потный лоб. – Господа! По случаю праздника все вверенные мне заведения сегодня работают бесплатно. Девочки в курсе.

Толпа радостно заревела. Часы в углу пробили полдень.

– Пора! – гостеприимно пригласил горожан на выход шериф и позволил себе тонкую шутку: – Нельзя заставлять главных героев ждать.

Толпа радостно загоготала и вывалила на улицу за шерифом, который, покидая салун, послал Владе воздушный поцелуй.

В зале осталось лишь несколько человек, то ли не боявшихся штрафа, то ли демонстративно плевавших на шерифа.

– Пойдем, что ли, поглядим? – равнодушно зевнул бек. – Проветриться надо бы…

Задов возмущенно вскочил на ноги.

– Вот еще! Никуда не пойду!

Лева с детства не любил, когда кого-нибудь вешают за шею. Сам он своих врагов вешал исключительно за ноги. Его праведное возмущение было искренним и глубоким:

– Свободу афронеграм!

В зале мгновенно стало тихо, но неожиданно из угла, где сидели двое пьяных в попону рыжих ковбоев-ирландцев, послышались аплодисменты.

– Сядь, Лева, – поморщившись, одернул Илья Задова так, что тот рухнул на жалобно скрипнувший стул. – Нашелся, понимаешь, аболиционист-любитель! [24] И заткнись, пожалуйста.

Задов на неизвестное слово обиделся, но, продолжая невнятно ворчать, повиновался.

– Бек, – тихо позвал Муромец Батыра. – Ты «тулочку» пристреливал?

Бек утвердительно кивнул.

– Рандеву в пятом номере, – напомнил богатырь.

Батыр опять кивнул, уже поднимаясь и на ходу допивая виски.

– Ты куда? – не сдержался Задов ему вслед. – Нашел развлечение? Э-эх, батыр, батыр… Я думал ты – ого! А ты…

Задова слегка развезло, и он, пустив пьяную слезу, начал утирать ее тельняшкой.

– Олаф, праздник уже начался? – уточнил Муромец, делая Владе знак, чтобы та принесла Леве кофе.

Рыжая Борода утвердительно кивнул. Илья продолжал:

– Одолжи, дружище, у местных лошадку порысистее и подведи к помосту. Да заплатить не забудь, без экспроприаций.

Илья небрежно вынул и протянул викингу пару золотых червонцев.

Олаф бережно взял деньги и вышел следом за беком. Илья между тем задумчиво поглядывал на Задова.

– Лева, ты как?

Хлебнувший черного горячего напитка Задов трезвел на глазах: было видно, что Влада кофейных зерен не пожалела.

– Нормально, – буркнул он. – Но я что-то не того…

– Это точно, Левка. Ладно, спишем на амуров. Кстати, тебе не кажется, что твоей девушке не надо бы глядеть на это представление, а? Взял бы ее, да и погуляли бы часок-другой. Степь тут живописная.