Ожидание (три повести об одном и том же) - Погодин Радий Петрович. Страница 17

ЛЮБИШЬ – НЕ ЛЮБИШЬ

Отец пришёл поздно. Принёс из своей комнаты на элеваторе чемодан и приёмник. Приёмник он поставил в угол к окну. Повесил на гвоздь антенну.

Славка сидел на диване, ждал, – он хотел поговорить с отцом. Ему хотелось сказать отцу что-нибудь взрослое. Спросить, например, что такое эгоцентризм. Но когда отец повернулся. Славка пошлёпал губами и вдруг жалобно спросил:

– Скажи честно, ты меня любишь?

Отец оторопел от такого вопроса. Потом рассердился:

– Ещё новый номер! Может быть, прикажешь целовать тебя по утрам?

Нет, – прошептал Славка. – Я просто спросил… Я не знаю…

Отец принялся ходить, бросая на Славку хмурые взгляды. Уселся к столу и забарабанил пальцами по салфетке.

– Хорошо, – сказал он. – Давай выясним отношения… Я не могу сказать, что люблю человека только за то, что он мой родной сын. Это, понимаешь, ещё не заслуга… Всё?

– Всё, – кивнул Славка.

Отец сел к приемнику и принялся настраивать его. Из репродуктора неслись чужие иностранные голоса, музыка и далёкий шум, похожий на отголоски грёз и океанских прибоев. Отец вертел ручку настройки. Он всё время сбивал устойчивую волну и искал новые, едва слышные волны, словно торопился найти чей-то голос, очень нужный ему сейчас.

– Ты ужинать будешь? – спросил его Славка.

– Нет, – ответил отец.

Славка лёг на диван в ботинках, повернулся к стене и закрыл глаза.

СЛАВКА ИЩЕТ ТОВАРИЩА

Если глянуть на город сверху, может показаться, что опустился он на дно зелёного озера. Еле-еле видятся сквозь толщу зелёной воды красные черепичные крыши хат.

Жарко.

Степь раскалила ветры, пригнала их в город. Ветры привыкли к деревьям и травам. Медленно гибнут травы от жаркой жажды, сухие и ломкие.

Славка каждый день приходил на сваи. Садился возле Варьки, девчонки в вельветовых брюках. Она ловила бычков и ершей. Варька не прогоняла, но и не радовалась ему. Уходила домой не прощаясь.

Славка не обижался. Ему нравилось смотреть, как блестит на воде солнце. Если долго смотреть, море и небо станут сверкающей сетью. Она заколышется возле глаз. Тогда перестанешь различать горизонт, цвет воды и прозрачность неба. Только светлые нити, от которых кружится голова. И нужно ухватиться за сваю, чтобы не упасть в воду.

Девчонки никогда не обращали на Славку внимания. Он не навязывался, хотя понимал, что они щедрее мальчишек. Когда двое дерутся, – мальчишки на стороне победителя. А у девчонок хватает восторгов для победителя и участия для побеждённого.

Славка всё ждал, чтобы Варька что-нибудь сказала ему. И, конечно, Варька сказала:

– Слышь ты, сбегай-ка за водой… Что-то пить захотелось.

И Славка помчался. Он сбегал домой за бидоном, принёс Варьке холодной воды из колодца. Он завернул бидон в лопуховые листья, чтобы вода не нагрелась.

– Тебя только за смертью и посылать, – сказала Варька, напившись.

Славка улыбнулся.

– В следующий раз я быстрее сбегаю.

Варька поймала рыбу с зелёными переливчатыми боками. «Красивая рыба, – подумал Славка. – У Варьки глаза такого же цвета. Красивые глаза». А Варька сказала:

– Слышишь, раздёргай-ка зеленуху…

Славка не понял.

– Чего?

– Ну, раздёргай в клочки. У меня наживки сегодня мало…

Рот у Славки слегка приоткрылся.

– Эх ты, горе… – Варька переломила красивую рыбу пополам, разорвала пальцами на куски и бросила в банку. Славка сжал губы, зажмурился.

– Несъедобная рыба, пустая… – сказала Варька чуть мягче обычного.

ПЕРЕСТАНЬТЕ, ПОЖАЛУЙСТА

Двое мальчишек в пёстрых ковбойках наскакивали на Варьку с двух сторон. Они били умело и с удовольствием. Они словно клевали её и отскакивали. Варька стояла бесстрашно, не прятала лицо, не сгибалась. Она поворачивалась в нужный момент и… сверху вниз по затылку – р-раз! И ещё. В отличие от мальчишек, Варька молчала. Из носа у неё текла кровь.

Славка подходил медленно, ноги его увязали в песке. Заметив его, Варька бровью не повела. И, конечно, не позвала его на помощь, словно он был посторонний зритель.

Славка сжался, поднёс руку ко рту.

– Что же вы делаете?.. – зашептал он. – Зачем вы её бьёте?..

Ноги у Славки стали слабые. Задрожали пальцы.

Один из мальчишек сбил Варьку на землю.

– Ой! – вскрикнул Славка. – Перестаньте!

Мальчишка прыгнул на Варьку. Варька выставила руки, и не успел Славка крикнуть ещё раз, как она изогнулась дугой и, свалив мальчишку, навалилась ему на грудь.

– Ура! – хотел крикнуть Славка. Почему-то он вдруг подумал о Ваське, на один только миг подумал о нём, как о спасении, и тут же забыл.

Другой мальчишка с криком: «Куда ты, дура!» – бросился на Варьку сзади. Он схватил её за волосы и оттянул её голову на спину. Шея у Варьки напряглась.

Славке стало невыносимо тоскливо – такое чувство, будто тошнит. Он зажмурил глаза, и вдруг у него внутри что-то лопнуло, тесное и неудобное. Он закричал пронзительно:

– Я ж тебя сейчас застрелю, гайдамак паршивый!

И бросился на врага.

Славка свалил верхнего мальчишку на землю. Он бил его по лицу. Царапал. Он укусил его даже в плечо.

Глаза у мальчишки стали круглыми, белыми от испуга. Он отползал от Славки, пятясь спиной. Он даже не сопротивлялся. Потом вскочил, отбежал в сторону и закричал:

– Не подходи ко мне, сумасшедший!

У Славки тряслись руки. Он схватил с земли круглый камень, готовый бить всех, кто бросится на него и на Варьку. Но бить было некого. Варька стояла и удивлённо смотрела на него. Её враг отряхивался в сторонке.

Варька утёрла ладонью разбитый нос.

– Ещё поддать? Или хватит?

Мальчишки переглянулись.

– Ты убери этого психа, – сказал исцарапанный Славкой.

Славка сощурился, сжал в руке круглый камень. За спиной кто-то весело засмеялся. Славка повернулся круто. Позади них стоял Васька. Почти голый, в одних узких трусиках.

– Я хотел вам помочь, – сказал он. – Но это хорошо, что я опоздал.

– Чего же тут хорошего? – спросил Славка.

– Хорошо, что вы сами справились… – Васька наклонился, поднял затоптанную в песок косынку и подал Варьке.

Варька вырвала косынку из его рук.

– И тебя, если нужно, отлупим, – сказала она.

Славка знал, что этого Ваську они отлупить не смогли бы. Потому даже, что он не позволил бы себе драться с ними. Но всё-таки крикнул воинственно:

– Проваливай к своему деду! Мы тут без всех обойдемся. Вдвоём!

– Ладно, – сказал Васька доброжелательно, – справляйтесь, – и убежал в затон.

Славка заметил, что весь он перепачкан в мазуте. Даже волосы, даже щёки в лиловых мазутных пятнах. Васькино доброжелательство и эти мазутные пятна разозлили Славку до слёз.

– Отлупим! – закричал он. – Вот увидишь, отлупим!

Когда они с Варькой брели по мелкой воде к сваям, он спросил:

– Ты за что их?..

Варька вздохнула, потёрла ушибленный нос и заговорила, как с равным:

– Так они ж меня с этой сваи спихнули. Курортники окаянные.

И только тут Славка заметил, что Варька мокрая с головы до ног.

– Ты сними одежду и повесь сушить, – сказал он.

Варька повела плечом.

– Ты не стесняйся, я отвернусь, – простодушно предложил Славка.

– Да нешто я тебя застесняюсь. Просто не люблю я в голом виде сидеть. У меня на плечах пузыри бывают от солнца.

Варька все же разделась. Разложила сушить свои брюки и кофту. А косынку выстирала. В трусах она совсем была похожа на мальчишку. Только щёки у неё более плавно сходили к подбородку да толстая коса на спине.

– Ты чего такой, каждый день как мочёный? – спросила она.

– У меня мать уехала, – сказал Славка. – Насовсем…

Варька уставилась на поплавок. Лицо у неё стало строгим.

Славка разглядел, что ресницы у неё мохнатые и от них по глазам тень.