Воины преисподней - Авраменко Олег Евгеньевич. Страница 15

– Как можно, государь! – развёл руками Ипатий. – Я слово в слово пересказал то, что велел передать тебе Андрей, вот и всё. Нешто я не понимаю…

– Да ты не серчай, – вмешался юный соправитель Лев. – Возможно, ты ещё не слышал, что татарва вновь поднимает голову. И первым делом они отрядили к таврийскому князю Василю посольство с дерзким требованием выступить в скорой войне против Руси на их стороне.

– И переданные тобой слова шелудивого пса Бату подтверждают справедливость их намерений, – подытожил Данила Романович. – Уж кому-кому, а ему ли не знать нравы своего нечестивого племени! Мы не считаем опасность столь серьёзной, как прежде. Однако, я надеюсь, теперь никто не станет сомневаться в необходимости направить войско на берега Итиль-реки, чтобы разгромить этих ублюдков в их собственном логове?

Король нахмурил брови и обвёл окружающих строгим взором. Сомневающихся не было. Даже те, которые на военном совете поддерживали «умеренного» пинского воеводу, кажется, поняли, что татарам мало поражения под Киевом. Вот если разбить их ещё и в дикой степи, такой проигрыш они запомнят надолго! Это раз и навсегда отобьёт у ненавистных дикарей охоту соваться на Русь.

– Ну то-то же, – Данила Романович кивнул Ипатию, и сотник принялся рассказывать о торжественном приёме, который устроил в их честь граф Португальский после казни Бату, затем об обратном пути на родину.

Карсидар слушал Ипатия вполуха. Его беспокоило совсем другое: действительно ли Бату знал о вновь готовящемся татарском походе? Или он выкрикнул эту угрозу наобум, чтобы постращать русичей, и даже не подозревал, насколько близок к истине…

В самом деле: откуда посаженному в клетку и увезенному к последнему морю Бату стало известно о намерениях хана Тангкута? Он просто надеялся, что его соплеменники не смирятся с поражением – и угадал. «Ему ли не знать нравов своего нечестивого племени», – сказал Данила Романович. Но так ли всё просто? Эге-ге, не замешано ли тут какое-то колдовство!..

Карсидар незаметно вынул из кармана амулет с оттиснутыми на нём причудливыми значками и дырочками по углам. Кажется, обыкновенный кусок кожи, не более того. Но может быть, это только кажется? Вдруг этот амулет всё же обладает волшебной силой, которую Карсидар попросту не замечает…

Глупости! Будь это так, амулет должен был защитить татарского посла и превратить русского князя Василя обратно в половецкого хана Булугая, боящегося татар и оттого способного пойти на поводу у Тангкута. Но этого не случилось. Если даже в амулете есть хоть капля волшебства, она не сработала. А это может означать, что либо волшебство Карсидара сильнее татарского, либо… Либо он чего-то не понимает! А иметь дело с непонятным – разве это не хуже всего? Рядом с тобой, буквально в твоём кармане может находиться источник неведомой мощи, а ты не имеешь даже самого отдалённого представления, как с этой мощью обращаться.

Да что говорить о чужих колдовских амулетах, когда Карсидар так и не удосужился толком разобраться в своих собственных возможностях и умениях! С одной стороны, колдовство у русичей не в почёте, и даже если он выкидывал время от времени кое-какие «штучки», неугомонный тесть не забывал всякий раз крайне недоброжелательно отозваться о его «проделках». Так что волей-неволей приходилось сдерживать себя. В конце концов, не велика беда, жил же мастер Карсидар без колдовства… Да ещё как жил! Лучшим из лучших слыл.

С другой стороны, после отъезда Читрадривы на запад у него не было особой потребности «колдовать». Разве что иногда покопаться в чужих мыслях да в случае нужды мгновенно переместиться в иное место. Или Михайлу что-нибудь сказать неслышно для других. Вот и всё колдовство.

Однако же, Карсидар был способен на большее. Во-первых, всякие разновидности хайен-эрец – от «мягкого» усыпления бдительности окружающих, когда можно оставаться незамеченным хоть в самом людном месте, до немедленного убийства одним взглядом. Или вообще не глядя на противника. Чтение чужих мыслей и внушение своих мыслей другому было чем-то средним между этими двумя крайностями.

Во-вторых, Карсидар мог сводить на землю «небесный огонь», и делать это осознанно, как в день татарского штурма, либо неосознанно – о чём в Вышгороде и его окрестностях до сих пор ходят самые противоречивые слухи, несмотря на то, что церковь Бориса и Глеба давно отстроена заново. Ещё Карсидар был способен зажечь на расстоянии вполне земной огонь. Правда, последнее случилось всего однажды, когда он находился в состоянии болевого шока, вызванного тем, что Менке обрубил ему ухо с серьгой, камешек из которой нынче вставлен в обручальное кольцо. Тогда Карсидар одним мысленным усилием пережёг путы на ногах Ристо.

Хотя почему однажды? Во время их единственной встречи старый купец Шмуль упоминал о пожаре, который устроил малолетний принц Давид в Йерушалаймском дворце. Именно после этого случая отец вдел ему в ухо серёжку со странным голубым камешком, чтобы предотвратить дальнейшие… «проделки», если можно так выразиться.

Ничего себе проделки! Пять сотен сожжённых живьём татар…

Итак, Карсидар был способен каким-то образом (он сам не понимал, каким) вызывать огонь. И наоборот – вроде как отводить жар, то есть замораживать. Так он добился появления льда на лесном озере, когда вместе с Читрадривой демонстрировал Даниле Романовичу возможность поймать татарское войско в ловушку.

Правда, тут уж Карсидар никак не мог обойтись без голубого камешка. Зато стоило лишь сосредоточиться на крошечном шарике, вделанном в кольцо, – и всё мигом получалось. Он даже мог думать о нескольких вещах сразу или одновременно заниматься несколькими делами. Именно за прививание этого навыка Карсидар был особенно признателен Читрадриве.

Впрочем, в татарском лагере он вытворял совершенно невероятные с точки зрения здравого смысла вещи как раз без помощи серьги: подлетел над землёй, без малейших усилий разорвал стягивающие руки верёвки, заставил стрелы лететь в нужном направлении – почти как на Тугархановой косе. Но тут было другое – шок от боли. Тогда Карсидар совсем не соображал, что делал.

А ещё самопроизвольное залечивание ран! Отрубленное ханом Менке ухо отросло, ожоги затянулись, все шрамы, все отметины, оставленные прежде на теле оружием врагов, исчезли. Даже (неудобно говорить) обрезание заросло. И всё это, опять же, без серьги и помимо его воли.

В общем, при ближайшем рассмотрении выходило, что Карсидар не только не пользуется всем, что умеет делать. Он даже толком не знает, что, собственно, умеет и как это у него получается! Некогда было в этом разбираться – у королевского воеводы Давида столько неотложных дел. Но даже если брать в расчёт только чтение мыслей и мгновенные перемещения, то и такая малость даёт ему огромные преимущества перед прочими людьми. Хватит с него и этих способностей.

А хватит ли? Теперь Карсидар начал в этом сомневаться. Ибо если среди татар объявился колдун (сильный или слабый, умелый или неумелый – другой вопрос), дело может принять скверный оборот. И если этот татарский колдун передал посаженному в клетку Бату мысль, что Тангкут собирается отомстить за его позор, а находившийся рядом с ним Читрадрива не почувствовал переданной мысли… Это очень и очень скверно – если не сказать большего.

Ну нет, всё это слишком уж невероятно. Татарский колдун, если он только существует реально, не добился ничего, кроме провала миссии к князю Василю и преждевременного раскрытия планов ордынцев. За такое хан Тангкут по головке не погладит. Ох и достанется колдуну!..

Вне всяких сомнений, Карсидар более могуч, нежели татарский наёмник. А потому нечего ломать над всем этим голову.

А между тем Ипатий завершил свой рассказ о странствиях к последнему морю и вручил королю грамоты с выражениями восхищения славной победой русичей, которыми западные владыки буквально засыпали посольство. Теперь Данила Романович хвалил «коновалов» и благодарил Ипатия за успешное выполнение возложенной миссии.

Карсидар сунул кусочек кожи обратно в карман. Правду сказать, татарский амулет давным-давно следовало сжечь или попросту выбросить на помойку, но этому мешало элементарное любопытство. Ничего, пускай лежит, когда-нибудь он с ним разберётся – равно как и со своими способностями.