Паруса смерти - Попов Михаил Михайлович. Страница 29

Воклен судорожно сглотнул слюну, глядя исподлобья на капитана.

— Кроме того, мне хочется верить, что ты не врешь. Я придумал, как нам поправить наши дела.

— Наконец-то! — Ибервиль радостно заморгал бельмастым глазом.

— Поэтому мне нужны надежные люди. По-настоящему надежные.

По щекам Воклена побежали крупные многочисленные слезы. Они скатывались по щекам и продолжали свой путь в черно-серебристой бороде. Лучи света, падавшие сквозь щели в занавеси, закрывавшей окна, заставили их вдохновенно сверкать.

Капитан бодрой походкой прошелся от ложа к двери и обратно.

Соратники внимательно наблюдали за ним, лица у всех были приятно выжидательные, если так можно выразиться.

— Роже!

— Да, господин.

— Принеси мне бумагу и перо.

Через мгновение перо быстро носилось по поверхности бумажного листа, оставляя уверенно стоящие буквы. Закончив послание, Олоннэ щедро присыпал его песком.

— Сейчас, Роже, ты отправишься в губернаторский дворец и отдашь сию бумагу его высокопревосходительству.

— Его высокопревосходительству? — с сомнением сказал негр.

— Около полугода назад господин губернатор сделал мне одно деловое предложение. Довольно выгодное. Тогда я счел необходимым от него отказаться. О причинах отказа мы говорить не будем. Существенно то, что теперь я это предложение решил принять.

Глава третья

Прочитав письмо капитана Олоннэ, господин де Левассер пришел в замешательство. Выше говорилось о причинах, по которым губернатору не следовало принимать в доме известного корсара. Но дело в том, что Олоннэ просил не о парадной аудиенции, а о деловой встрече. Деловые же контакты с этим человеком его высокопревосходительству были в высшей степени желанны. Он не придал никакого значения «штормовому предупреждению», ведь жертвою «вихря сошедшихся обстоятельств» может стать любой. Сам господин де Левассер в бытность свою искателем рискованных приключений тонул трижды, был покусан акулами, провел на необитаемом острове год, однако все это нисколько не помещало дальнейшей его карьере.

Губернатор догадывался, о чем именно пойдет речь во время этой деловой встречи. Конечно же о походе на Маракаибо. Олоннэ оставил свои маловразумительные фантазии и оценил прелесть, дерзость и баснословную выгодность этого плана. Это приятно.

Неприятно то, что оценил он его так поздно.

Господин де Левассер слегка отодвинул легкую кисейную занавеску и с некоторым неудовольствием посмотрел в парк.

Две человеческие фигурки неторопливо двигались по аллее, образованной подстриженными кустами лавровишни. Сейчас они свернут налево и направятся к розарию, а потом проследуют обратно, чтобы надолго остаться в беседке с видом на горные склоны, густо поросшие маншинеллой, антильским кедром, дубом и многочисленными разновидностями пальм.

Почему его высокопревосходительство так точно знал ближайшее будущее этой пары? Потому что эта пара всю последнюю неделю во время утренней прогулки вела себя именно так. Это общение чем-то напоминало работу часового механизма. Впрочем, господину де Левассеру такое сравнение не могло прийти в голову. Механический хронометр был изобретен всего за десять лет до описываемых событий и еще не успел стать привычной частью быта.

Тем более в Новом Свете.

Составляющими частями этой пары были Женевьева де Левассер и капитан Том Шарп.

Этот рыжеволосый ирландец после сравнительно удачного рейда против флотилии ловцов жемчуга зашел на Тортугу, чтобы с выгодой реализовать добытое. Помня о том споре, что произошел во время приема при дворе господина губернатора, капитан явился во дворец с зелеными жалюзи, чтобы получить объяснения или выслушать извинения.

Разговор у него с господином де Левассером получился не очень приятный. Губернатор не замедлил предъявить ирландскому джентльмену полученный от капитана Олоннэ серебряный кирпич, выкрашенный оловянной краской.

Капитан Шарп кирпич с интересом осмотрел, но наотрез отказался признать себя проигравшим спор.

— Почему?! — поразился господин де Левассер, для которого дело выглядело предельно ясным.

Ирландец привел свои аргументы. Он заявил, что счел бы себя безумцем, когда бы признал, что один кусок серебра — это то же самое, что корабль, груженный серебром. Он напомнил, что суть спора состояла в том, что господин Олоннэ обязуется притащить в гавань Тортуги именно корабль, а не один кирпич.

— Он привез не один, а четыре таких кирпича, — попытался возражать губернатор.

— В данной ситуации четыре — почти то же, что один. Четырьмя кусками корабль также не загрузить.

В самый разгар спора в кабинет отца зашла печальная Женевьева. Отец, почувствовав, что его убежденность в своей правоте начинает колебаться под напором ирландских аргументов, обратился к дочери в надежде на ее поддержку.

Женевьева выслушала аргументы капитана Шарпа, контраргументы отца и сказала, что, по всей видимости, гость ближе к истине.

И без того яркая голова капитана вспыхнула огнем самодовольства.

— Зря ты так удивляешься, папа. Ведь капитан Олоннэ мог украсть на приисках мешок серебра и переплавить его в кирпичи. Немного серой краски — и все убеждены, что он победил в споре.

— Так оно и было! — воскликнул ирландец. — Спасибо, мисс Женевьева, я вам так благодарен, вы восстановили мою поруганную честь.

— Для вашей чести было бы лучше, когда бы вы сделали это сами.

Капитан Шарп схватился за эфес шпаги.

— Убить его?! Сколько угодно раз. Надеюсь, ваше высокопревосходительство, теперь вы разрешите мне это сделать.

Господин де Левассер, смущенный поведением дочери, только пожал плечами.

— Я-то, может быть, и разрешу, но разрешит ли господин Олоннэ?

— Я и у него спрошу разрешение, клянусь святым Патриком, спрошу. Я пошлю к нему своих секундантов. Насколько я знаю, он сейчас на Тортуге.

Губернатор кивнул, озабоченно поджав губы:

— Да, он на Тортуге, но как-то отошел от дел.

— Ну, это смотря от каких, — продолжал бушевать и полыхать красной физиономией капитан Шарп. — Надеюсь, дело защиты своей жизни не покажется ему слишком скучным. Мисс Женевьева, вы поддерживаете мой замысел?

Женевьева едва заметно улыбнулась:

— Разумеется, капитан.

— Великолепно!

— Меня просто смущает стремительность, с которой вы рассчитываете его осуществить.

— Что вы имеете в виду, мисс? — заинтересовался ирландец.

— Это трудно объяснить так, на ходу, в двух словах. Приезжайте завтра к чаю. После чая мы погуляем с вами, и я подробно расскажу вам все, что я думаю по этому поводу. Приедете?

Капитан Шарп оказался не в состоянии ответить сразу. Его душила радость. Он не только был признан победителем в споре, воспоминания о котором столь мучили его, но, сверх того, мог стать официальным кавалером самой поразительной девушки Нового Света.

Господин де Левассер был убежден, что произошедшее — лишь минутная прихоть дочери, но оказалось, что все значительно серьезнее. Минута растянулась на неделю. Но этого мало, Женевьева начала выказывать свое расположение ирландцу не только на словах, но и на деле. В том смысле, что потребовала от отца, чтобы он открыл ему план налета на Маракаибо. Господин де Левассер сначала принял это требование в штыки, но потом, пораскинув мозгами, решил: а, пусть! Нельзя вечно ждать француза, пусть займется этим ирландец. Смерть не за горами, а ведь хочется своими глазами увидеть плоды любимых идей.

Капитан Шарп не профан в своем деле, не так, правда, везуч, как Олоннэ, но вместе с тем пасынком судьбы его тоже не назовешь. И главное, он, кажется, начинает нравиться его дочери. Если Бог приведет им пожениться, обе доли добычи останутся в семье.

Рыжеволосый пришел в восторг от предложения губернатора. Во-первых, сам план показался ему великолепным, сулящим громадные и почти гарантированные выгоды. Во-вторых, приглашение в нем участвовать очень походило на поощрение ухаживаний за его дочерью.