Опасные забавы - Портер Маргарет Эванс. Страница 66

– Вызови его на дуэль, – посоветовал Дэмон. – Неужели ты позволишь какому-то буржуа и впредь издеваться над бедной девушкой? Он может довести ее до смерти.

– Бекман больше не тронет мадемуазель де Барант. Во всяком случае с завтрашнего утра ее безопасность гарантирована. Потому что завтра я женюсь на ней.

– Женишься! – вскрикнул от удивления Дэмон. – Ты слышал, Руперт? Джер намерен жениться.

– Конечно, я слышал, – отозвался мистер Харбертон. – Я пьян, но не глух.

– Ладно, ладно, какой неожиданный поворот событий. И ты хочешь сделать это без широкой огласки.

– Непременно, но буду очень счастлив, если вы оба станете моими свидетелями. Венчание состоится в часовне на Гросвенор, после него вас ждет завтрак в моем доме.

– А затем долгожданные радости медового месяца? – лукаво поинтересовался маркиз.

– Мы проведем две недели на взморье, в Веймауф.

– Взгляни на него, Руперт, он вне себя от любви, – Дэмон охватил голову руками. – Где кофе? Я должен протрезветь. Не могу же я опозорить Джерваса на его венчании.

– Я знаю, за что нам следует выпить, – важно проговорил мистер Харбертон.

– Наверное, вам лучше приберечь свои тосты до завтра, – с улыбкой отозвался Джервас.

– Я уже решил, каким будет мой подарок, – заявил Дэмон. – Дюжина бутылок портвейна тысяча семьсот восемьдесят восьмого года. Я попрошу Миммуа упаковать их и отправить в особняк Солуэй. А что ты собираешься им подарить, Руперт?

– Черт меня побери, если я знаю. Как никак, он герцог, у него есть все, что он только пожелает, и даже больше. А, вот и вы, Макрет, – мистер Харбертон с благодарностью вздохнул, когда официант подал им чашки с дымящимся кофе. Взявшис,ь за ручку, он высоко поднял чашку и величественно провозгласил: – За невесту и жениха.

Джервас разъяснил Розали, что до их венчания она должна оставаться в особняке Солуэй. Прежде чем покинуть ее, он предложил своей невесте чем-нибудь заняться, например, написать письмо тете и сообщить ей приятную новость. Розали покорно взяла у горничной перо и бумагу. Она села за шератоновский туалетный столик и коротко сообщила Матильде Лавгроув, что никогда не мечтала о подобном счастье.

Но, когда он поведала, что с завтрашнего дня станет герцогиней Солуэй, ее радость омрачили глубокие сомнения. Любовь к Джервасу и всепоглощающее желание соединиться с ним душой и телом не ослепили ее. Она не могла забыть о ряде мучительных обстоятельств. Розали чувствовала себя недостойной высокого положения в обществе, и это ее раздражало. Ее происхождение само по себе было сомнительным и, вероятно, так и не прояснится. Общение Розали с высшим светом ограничивалось знакомством со знатным джентльменом, бросавшим на нее нежные взоры в оперном театре. Ее беспокоило, что семья Марчантов, и особенно герцогиня Солуэй, посчитает, что она завлекла Джерваса в ловушку, следуя какому-то хитроумному плану.

Целый день Розали размышляла о том, почему она не отвергла его предложение, как уже не раз бывало в прошлом. В конце концов она пришла к выводу, что разумного ответа у нее нет. Никакая клятва не препятствовала ей стать его женой, на ее пути не было преград. А если бы она не согласилась, что ей оставалось делать? Лишь одно осуществить свой замысел и уехать в Париж. Но она не желала снова разлучаться с ним или коротать свою жизнь в одиночестве.

Появление Пег со множеством коробок заставило ее взглянуть на происходящее несколько иначе.

– Вы собираетесь стать герцогиней, – то и дело повторяла служанка, словно была не в силах осознать эту новость и смириться с ней. Успокоившись, Пег спросила Розали, какие платья нужно упаковать для свадебного путешествия.

– Я это еще не решила, – неопределенно ответила она. – Bien s?r. Я хотела бы взять с собой зеленое батистовое, а на вечер – розовое шелковое, да и другие чистые и не нуждающиеся в починке. Мне нужно как можно больше сорочек и нижних юбок, лишь бы они вошли в сундук, а также все выходные и домашние туфли. Кроме тех, которые я надеваю... надевала для танцев. Герцог сказал, что я могу выбрать для свадьбы что-нибудь из гардероба его кузины. Большинство платьев, которые она здесь оставила, уже не модны, но я нашла вот это, белое, шелковое, – она потянулась к платью, брошенному на спинку стула.

Она попыталась надеть его с помощью Пег, но поскольку его сшили для женщины чуть выше и тоньше ее, оно оказалось ей тесно в лифе и длинно спереди. Служанка поняла, что должна срочно исправить эти неполадки, и принялась за работу. Пока Пег торопливо распарывала платье, сидя в углу, Розали налила чай и достала с подноса сладости, желая поблагодарить Парри, пришедшего посоветоваться о свадебном завтраке. Слуги уже обращались к ней как к хозяйке дома, и это казалось Розали трогательным, хотя изрядно смущало ее. Она посмотрела на меню, которое ей предложил дворецкий, и нашла лишь одно упущение.

– Герцог очень любит сладкий пирог с крыжовником, – напомнила она. – А что касается других сладостей, то повар знаком с его вкусами лучше, чем я.

Она отдала меню дворецкому.

После того как он удалился, она подошла к окну и поглядела в сторону Гайд-Парка, наблюдая за движением элегантных экипажей к Саноп-Гейт.

Мейфэр был для нее совершенно новым, непохожим на все известное Розали миром. Айлингтон и Седлерз-Уэллз больше не имели никакого отношения к ее жизни, теперь она появится на Хеймаркет как зрительница, но не участница труппы.

Ей уже никогда не придется до изнеможения репетировать и выслушивать суровые замечания балетмейстера, танцевать под аккомпанемент старенького клавесина, изгибаться под монотонные наставления французских постановщиков. Но ей стало спокойно на душе, когда она поняла, что ее желанная цель достигнута, а честолюбие удовлетворено: ее карьера закончилась там же, где и началась – на сцене оперного театра. И она не сожалела, что навсегда избавилась от беспощадной дисциплины и стремления превзойти успех матери.

Жестокий мистер Бекман, сам того не сознавая, помог ей изменить судьбу и вырваться из замкнутого круга. Но ей потребуется время, чтобы привыкнуть к иной обстановке.