История одной страсти - Поттер Патриция. Страница 30

«Прячет слезы», — догадался Йэн.

Этого он не мог вынести. Он не мог отказать ребенку, который недавно потерял отца и не сделал ничего плохого ни ему, ни кому-либо другому. Что, если бы на месте Ноэля оказалась Кэти? Что, если сейчас, в эту самую минуту, ее благополучие зависит от доброты незнакомца? Разве не молился бы Йэн, чтобы этот незнакомец не сделал все от него зависящее, чтобы помочь Кэти, забыв о собственных нуждах? Конечно, молился бы.

— Хорошо, — уступил он. — Мы отпустим Джозефа завтра утром. А сейчас беги помогай маме. Лицо Ноэля просветлело.

— А вы позанимаетесь с нами сегодня?

—Да.

— И почитаете «Робинзона Крузо»?

— Немного. Потом мне нужно будет сажать табак. Мальчик снова нахмурился.

— А когда вы будете спать? Йэн пожал плечами.

— Мне не нужно много отдыхать.

— Мне тоже, — очень серьезно сказал Ноэль. — Но мама говорит, что я должен много спать, потому что я расту. Она не понимает, что я уже почти взрослый.

Йэн едва сдержал улыбку. Действительно, хотя Ноэлю было всего семь лет, он видел, как мальчик работает, как доит корову на рассвете, носит дрова и целый день, не жалуясь на усталость, помогает матери сажать табак.

— Да, — согласился он. — Ты делаешь мужскую работу.

Ноэль засветился от похвалы.

— А теперь беги помогать маме и тете, — напомнил Йэн, — а я вернусь к лошадям. Сэр Грей все еще дожидается своей очереди побегать.

— А я могу помочь вам? — спросил Ноэль.

— Нет, сейчас твоя помощь больше нужна маме. На этот раз не споря, Ноэль побежал к двери. На пороге он обернулся.

— Я рад, что вы приехали нам помочь, — застенчиво сказал он и убежал.

Поднявшись, Йэн подошел к стойлу Принца. Оттуда сквозь открытую дверь конюшни ему был виден Ноэль, бежавший в поле, где Фэнси и Фортуна сажали табак, а Эми лепила из земли куличики. За полем простирались обширные луга с высокой травой, которая колыхалась под легким ветром.

Траву нужно было скосить. Табак осенью собрать. Забор необходимо поправить. А кобыла через несколько дней ожеребится. И одному богу известно, что еще нужно сделать здесь, о чем, он, не будучи фермером, не подозревал.

Как же могла с этим справиться женщина, имея в помощниках странную юную девушку и семилетнего мальчика?

Ответ был очевиден: не могла. Но Йэн отчетливо понимал, что Фэнси Марш скорее умрет, чем позволит отобрать ферму.

Отвернувшись, Йэн уткнулся лицом в гриву Принца.

Фэнси изучала свое имя, написанное шотландцем на листе бумаги, затем старательно переписала его. Наконец эти непонятные знаки — буквы — начали наполняться смыслом.

Она не могла сдержать торжествующей улыбки, снова и снова выводя на бумаге свое имя. Больше никогда она не поставит крестик вместо подписи.

Она могла прочитать еще два слова: «кот» и «пес». Это были простые слова, но ей было все равно. Она выучит более длинные и сложные слова. Ей нужно только время. Если бы она могла уделять занятиям столько времени, сколько приходится проводить на поле, пересаживая табак! Три дня прошло после поездки в Честертон, Йэн успел дать им четыре урока, и Фэнси уже ощущала себя совершенно другим человеком.

Ноэль тоже довольно улыбался, сумев написать свое имя. Он посмотрел на шотландца таким взглядом, как будто тот преподнес ему на блюдечке весь мир. Фэнси понимала, что так оно и было. Она также понимала, что у Сазерленда прирожденный талант учителя. Он обладал бесконечным терпением и умел поправить ошибку учеников, не унижая их достоинства. Более того, он приветствовал любой, самый маленький успех, что вызывало довольные улыбки детей. Йэн смог даже настолько увлечь Фортуну, обычно наблюдающую за ними со стороны, что она время от времени присоединялась к ним.

Йэн всегда оставлял за столом место для Фортуны. Она присаживалась на краешек стула и шевелила губами, повторяя вместе со всеми алфавит.

Даже Эми не отставала от остальных, старательно выговаривая буквы. Когда она ошибалась, Йэн не поправлял ее, вместо него это делал Ноэль.

Йэн писал слова на грифельной доске, и они по очереди пытались прочесть их. Предложения были всегда простыми, и главными действующими лицами были они сами.

Он никогда прямо не обращался к Фортуне, поэтому Фэнси удивилась, когда Йэн написал на доске «Фортуна» и протянул девушке.

— Фортуна, — четко сказал он, разделяя слоги. Протянув ей мел, Йэн спросил: — Ты хочешь научиться писать свое имя?

Фортуна молча взирала на него. Фэнси затаила дыхание.

— Ты сможешь, девочка, — мягко сказал он. — Я знаю, что ты сможешь.

Фэнси помнила жестокие слова, брошенные в лицо сестре много лет назад; «Она всего лишь глупая чероки». С того дня Фортуна не проронила ни слова.

— Ты сможешь, — ободряюще повторил Йэн.

Дрожащими пальцами Фортуна взяла мел. Посмотрев на доску с написанными на ней тремя именами — Фэнси, Ноэль и Фортуна, — она снова взглянула на него и, решившись, начала писать. Выведя буквы, она выжидающе уставилась на Йэна.

Он удовлетворенно кивнул:

— Правильно.

Взяв тряпку, Йэн стер написанное и протянул чистую доску Фортуне.

— А теперь попробуй еще раз.

На этот раз доска была абсолютно пустой.

Внезапно Фэнси испугалась, что Йэн слишком поторопился. Даже она и Ноэль еще не писали свои имена, не имея перед глазами образец. А Фортуне меньше всего была нужна неудача.

Но сестра, похоже, обрела уверенность. «Вернее, — подумала Фэнси, — это Йэн Сазерленд заставил ее вновь поверить в себя». И Фортуна рискнула попробовать. Она начала медленно писать. Старательно выводя букву за буквой, она посмотрела на доску и, оставшись довольна результатом, протянула ее Йэну.

Он взял, прочитал и улыбнулся. Фэнси впервые видела его улыбку, искреннюю и открытую, похожую на солнечный блик на воде.

— Ты молодец, — похвалил он Фортуну. Фортуна вспыхнула, ее глаза засияли блеском, который не появлялся в них уже много лет.

— А я молодец? — ревниво спросил Ноэль.

— Да, Ноэль, и твоя сестра и мама тоже. Фэнси было приятно слышать похвалу Йэна.

— А теперь, — сказал он, поднимаясь со стула, — вы можете потренироваться сами. Мне нужно сажать табак.

— А как же «Робинзон Крузо»? — воскликнул Ноэль. Шотландец помедлил.

— Вы скоро сами сможете его прочитать, если будете усердно заниматься.

Фэнси уловила скрытый смысл его слов — они не должны зависеть от него.

— Ну, пожалуйста, — умоляюще протянул Ноэль.

Счастливчик, который пришел к ужину вместе с Йэном, выбрал момент, чтобы подать голос, и вслед за ним жалобно мяукнул кот.

— Вот видите, они тоже хотят послушать, — состроив хитрую гримаску, добавил Ноэль.

Шотландец беспомощно посмотрел на Фэнси, но она не нашла в себе сил поддержать его. Он был прав, табак нужно быстро пересадить. Но ей тоже хотелось послушать о приключениях Робинзона. Поэтому в ответ на его безмолвную просьбу она лишь пожала плечами.

Он вздохнул, сдаваясь.

— Три страницы. Не больше.

Ноэль сорвался с места и побежал за книгой.

— Посмотрим, на чем мы остановились. Глава седьмая. — Йэн начал читать, и его глубокий баритон заполнил комнату, рисуя причудливые картины странствий Робинзона.

Фэнси чувствовала, как в ней разливается теплая волна сострадания при рассказе о человеке, проснувшемся после кораблекрушения на пустынном берегу. Она слышала одиночество и отчаяние Крузо в голосе Йэна Сазерленда.

«Вспомнив, что слезы никогда не уменьшают несчастий, я решил во что бы то ни стало продолжать свой путь», — читал Йэн, и Фэнси знала, что он вкладывает в эти слова особый смысл, заставляя ее почувствовать в полной мере то, что он пережил сам.

Они оба много потеряли, и оба пытались вернуть то, что вернуть нельзя.

На глаза ее навернулись слезы, и она отвела взгляд. Ей хотелось выбежать из комнаты и дать волю невыплаканным слезам. Они сжигали ее изнутри, не прорываясь наружу, — такова была расплата за то, что она так быстро предала память Джона.