Серебряная леди - Поттер Патриция. Страница 28

Он и его мать по просьбе гостей играли на пианино, а Мелисса — его сестра — пела чистым, звучным голосом. Сначала они с мамой играли дуэтом, а потом устроили музыкальную дуэль к вящему удовольствию слушателей. Марш был единственным из детей, кто унаследовал от матери способность подбирать по слуху только что сыгранную мелодию. Кроме того, мама научила его читать ноты с листа. Он знал много классических произведений на память.

Марш часто думал, что его мама могла бы выступать с фортепианными концертами. Некогда она пыталась направить Марша по музыкальной стезе, но его личные интересы были слишком разнообразны, чтобы он мог посвятить себя только музыке. Но музыкой он наслаждался, как и тем редким музыкальным даром, который, он знал, у него был.

В тот год бал был особенно веселым. Таким его сделала надвигающаяся война. Мать Марша пресекала все разговоры о военной угрозе, но мысль о войне не выходила ни у кого из головы. Любая беседа, даже любовный флирт были пронизаны страхом и возбужденным предчувствием войны.

Марш был увлечен, захвачен неистовством ожидания. Ему был двадцать один год, и ему казалось, что он будет жить вечно. Приближение войны давало ему возможность сорвать бесстыдный поцелуй и требовать от девушек большего, чем допускали приличия. Любой упрек в нескромности он принимал с трагическим видом.

Маргарет. Анни. Лаура. Кто еще? Сколько их было?! О многих он даже не помнил.

А его сестра Мелисса была такой прелестью в свои семнадцать лет. Жизнь клокотала в ней. Он всегда защищал ее, находя особую приятность в роли старшего брата.

Потом четкие образы его сна растаяли словно в тумане.

Жизнь, роскошная, легкая, так много обещала ему в юности! Потом Марш похоронил даже воспоминания о ней. А с ними и музыкальный дар, который пестовала в нем его мама.

Кантон не притрагивался к клавишам с довоенного времени. Впервые он сел за инструмент в «Славной дыре». Он прекрасно знал почему. Тот человек, каким был Кантон сейчас, не имел ничего общего с его прошлым, с его юностью.

Кантон даже не узнал бы юношу, который так прекрасно играл. Его мать, со всей ее лучезарной добротой, ужаснулась бы узнай что стало с ее мальчиком, которого она учила высшим ценностям: поклонению музыке, книгам и человеческой доброте. Что касается доброты, то она была изгнана из души Марша очень давно и заменена холодной, жестокой мстительностью, которая уничтожила все доброе, что еще оставалось в нем.

Марш прикрыл глаза и вздохнул. Почувствовав на своей руке теплое дыхание, он открыл глаза. Винчестер, встревоженный неспокойным сном своего хозяина, сидел рядом с кроватью, уставившись на своего непредвиденного компаньона неподвижным взглядом. Одно ухо собаки смешно приподнялось. Марш выпростал руку из-под одеяла, и пес отступил назад.

— Фу, какой ты подозрительный ублюдок. Но это справедливо.

Марш чувствовал привязанность к животному. И благодарность. Так или иначе именно собака изгнала призраков.

— Ты, наверное, голоден. Я думаю, у нас осталось еще немного мяса.

Очевидно, чувство благодарности не входило в список достоинств Винчестера. Он продолжал в упор смотреть на Марша.

— Не делай этого, — предупредил его Кантон. — У нас с тобой только временные отношения. Двое отверженных на некоторое время прилепились один к другому. Ничего больше.

Собака, казалось, была вполне довольна этим временным объединением. Животное лениво поднялось, подошло к двери и остановилось в ожидании.

Марш пристально посмотрел на пса, припоминая, когда он его впустил, но не вспомнил. Вместо этого в памяти всплыл обратный путь с Кэт, совершенный в полном безмолвии, потом, вечером, он аккомпанировал Дженни, а потом напился. Никогда прежде он не наливался.

Взгляд его упал на стол, на котором возвышалась почти пустая бутылка. Утешать себя можно было лишь тем, что у него хватило ума напиться в одиночестве, чтобы никто не увидел его слабости. Намерений повторять эксперимент у Марша не было.

Черт! Проклятая собака. Выпивка. Сны-воспоминания. Не нравится ему все это.

Проклятие! Это она во всем виновата. Вчера она целовала его. Несомненно, она испытывала страсть, хотя сопротивлялась ей и скрывала ее. А он слишком поторопил события.

Действовать нужно медленно и осторожно, наставлял Марш сам себя. Очень медленно и очень осторожно. А потом… просто выбросить ее из головы. Кантон был уверен, что, как только он насладится Каталиной в постели, все так и случится. Женщинам никогда не удавалось сохранить его интерес более чем на одну ночь. Никогда.

Тедди бросил взгляд на объявление о розыске, зажатое в руке. Женщина, изображенная на листке бумаги, была похожа на Молли.

За одну лишь информацию о местонахождении Мэри Бет Эдамс, дочери Эдвина Эдамса из Оклэнда, была обещана награда в тысячу долларов. Из объявления следовало, что девушка исчезла при невыясненных обстоятельствах, может быть, была похищена.

Тедди сорвал это со стены в универмаге. Владелец магазина поведал ему, что объявления были расклеены человеком, который отрекомендовался частным детективом. Найти его можно в Джефферсон-отеле.

Изображение Молли было неточным и нечетким. Тедди сжал листок в руке. Было бы лучше, если бы он знал, из-за чего она сбежала. Тысяча долларов. Куча денег. Должно быть, семья Молли беспокоится о ней. Тогда почему она сбежала? Тедди выработал несколько предположений. Причиной могла быть беременность, а может быть и любовник, который бросил ее. Но ни та, ни другая версия не объясняли животного ужаса, который Тедди иногда замечал в ее глазах. Кроме того, если бы она была беременна, к настоящему моменту это стало бы очевидностью.

Должен ли он показать Молли объявление о розыске, предупредить се? А может, это натолкнет ее на мысль о бегстве. Тедди был в полной растерянности и решил показать объявление Кэт. Уж она-то знает, что делать. Она все знает. Но Тедди медлил. А может, он ошибается в отношении Кэт? Последнее время она сама не своя. Может, не стоит ее беспокоить и отвлекать, пока она сражается за престиж «Серебряной леди»?

Тедди снова взглянул на листок. Молли. Это имя ей не шло, и Тедди давно чувствовал это. Мэри Бет — совсем другое дело. Это имя мягкое, беззащитное, невозможно было произнести грубо. Итак, решено: он не станет беспокоить Каталину. Он сам отправится в Оклэнд и наведет справки об этом Эдвине Эдамсе.

— Оклэнд? — Каталина недоуменно уставилась на Тедди.

Никогда раньше он никуда не отпрашивался и никогда не проявлял какого-то личного интереса к чему бы то ни было, кроме «Серебряной леди». И Каталине никогда не приходило в голову, что у Тедди могут быть свои дела: его преданность и зависимость от нее она принимала как должное.

Только сейчас ей стало стыдно. Неужели она настолько замкнулась в себе, что стало невосприимчивой к чувствам окружающих? Она была хорошим работодателем, прилично платила своим работникам, но в личные дела своих служащих вникала неохотно.

— Конечно поезжай, — разрешила она Тедди. — Могу ли я чем-нибудь помочь?

Он покачал головой.

— Нет, это дело личное.

Ответ Тедди задел ее за живое. Действительно, она никого не вызывала на откровенность. Еще меньше откровенничала сама. Каталина кивнула.

— Пробудь там столько времени, сколько тебе потребуется.

— Я вернусь еще до того, как уедут французы, — ответил Тедди.

— Тедди, тебе нужны деньги?

Он покачал головой и опустил глаза, уставившись взглядом на носки ботинок.

— Каталина, не спускайте глаз с Молли. Пожалуйста. Не отпускайте ее одну из дома.

— Тедди, ты чего-то не договариваешь. Может, ты хочешь мне что-нибудь сказать?

— Только то, что она чего-то или кого-то боится.

— Будь уверен, при ней всегда кто-нибудь будет, — пообещала Каталина. — Вильгельмина искренне любит ее. Я попрошу ее не оставлять Молли одну. Здесь она в безопасности.

Тедди кивнул.