Королевский корсар - Поуп Майкл. Страница 73

Канонир бешено захохотал — с таким видом, будто он сделал чудовищное разоблачение.

— Нет, — смешался капитан. — Не хочу я никого гноить, но хотел бы вернуться, это правда.

Канонир повернулся к публике:

— А знаете, что его туда тянет? Не знаете? Я вам расскажу. У него там, видите ли, жена. Супруга. Миссис Джонсон-Кидд, пятидесятилетняя дебелая тварь! Прежде она служила в портовом борделе в Бресте, а потом перебралась в Новый Свет и охмурила старика Джонсона. Десять лет она наставляла ему рога, а потом уморила какой-то микстурой. И тогда вот этот… — Мур, не оборачиваясь к Кидду, вытянул в его сторону указующий перст и начал мелкими шажками, спиной, к нему приближаться, — вот этот, с позволения сказать, капитан женился на ней. Он влюбился в эту развратную корову по уши. Ради того чтобы припасть к ее вымени, он готов все бросить, оставить нас нищими и мчаться обратно на всех парусах. Я вам еще вот что про нее расскажу. У нее есть знакомые врачи. Они помогли ей избавиться от старика Джонсона, и те…

Мур, как подкошенный, рухнул на пол. Из-под правого уха тут же начала растекаться кровавая лужа.

Кидд бросил ковш для разливания на труп канонира и сказал:

— На английский корабль мы нападать не будем.

Команда подчинилась своему капитану, но подчинилась со скрытой неохотой. В словах покойного канонира было много правды. Королевское жалованье — слишком маленькая компенсация за те лишения, что выпадают на долю моряка. Рано или поздно любой из них начинает мечтать о богатом, глупом, плывущем без охраны купце. Тем более находясь вдали от родных берегов, королевских чиновников и судов.

Матросы и канониры разошлись по своим местам, но никто из них не считал, что получил ответ на главный вопрос: когда же наконец мы разбогатеем?

Такое настроение команды было чревато новым, значительно более сильным взрывом, который не удалось бы прекратить одним ударом черпака.

Но Кидду повезло.

Навстречу медлительному «Приключению» попалось в конце ноября судно под французским флагом.

Надо сказать, что всем плавающим по морям было известно об окончании войны в Европе, но известно как бы неофициально. Кроме того, для Южного полушария существовало некое особое положение. Мир должен был сюда «докатиться», как в свое время докатилась война.

Другими словами, на совести капитана оставалось атаковать или не атаковать француза.

Совесть Кидда подсказывала, что желательно было бы проплыть мимо и дать то же самое сделать французам.

Но в этот раз команда не послушалась советов капитанской совести.

«Приключение», скрипя старческими суставами, атаковало не готовое ни к обороне, ни к бегству судно.

Случился абордаж.

Не слишком многочисленные французы были перебиты.

После этого судно отбуксировали в небольшой индийский порт Бипай, где не было ни наместника Великого Могола, ни чиновников Ост-Индской компании.

Груз, состоявший из небольшого количества олова, нескольких десятков тюков со специями (немного лежалыми) и большого количества верблюжьих копыт (лучшее сырье для изготовления клея), был продан.

Кидд ничему не препятствовал.

Он надеялся, что, получив какие-то деньги, матросы его успокоятся.

Наивная надежда.

Получив небольшие деньги, матросы захотели больших.

Кидд предложил им продать корабль, это могло бы утроить добычу каждого. Но на сходке команды решено было этого не делать. На «Рупарель», так корабль именовался до захвата, перешли несколько десятков человек во главе с Канингом.

— Двумя руками действовать легче, чем одной, — образно пояснил бывший старший помощник.

— Его надо переименовать! — подсказал Хини.

Тут же посыпались предложения. Одно чудовищнее другого. Пираты того времени, как, впрочем, пираты и бандиты всех времен, любили татуировки и цветастые выражения;

Предложений было высказано много, но ни одно не показалось подходящим.

Кому-то пришла в голову мысль обратиться ради смеха к капитану.

Он отреагировал мгновенно:

— «Ноябрь».

После минутного раздумья в ответ прозвучал врыв восторга.

Разумеется, «Ноябрь»!

Во-первых, француз был захвачен в ноябре, во-вторых, в этом названии слышалась издевка в адрес бравого майора Болларда с его «Октябрем» и попыткою наставить «Приключение» на путь истинный.

Из Бипая оба корабля вышли вместе. Вместе проплавали неделю. Но первый же шторм разметал их в разные стороны по западной части Индийского океана.

Помимо потери партнера шторм стоил «Приключению» еще десятка весел и грот-мачты, вырванной с корнем из чрева корабля особенно сильным порывом ветра.

И без того не вызывавший восхищения своим внешним видом, корабль превратился просто в жалкое создание. Почти не слушаясь руля, иногда бессильно шевеля оставшимися веслами, тащилось «Приключение» в направлении Коморского архипелага, поскольку это была ближайшая суша, дабы обрести там покой и починку.

12 января 1698 года впередсмотрящий, смотревший, кстати, в этот момент назад, крикнул, что видит парус.

Слева на траверзе.

Ничего в этом не было особенного, такое случалось каждые несколько дней на здешних оживленных путях. Подобные встречи обычно ничем путным не заканчивались, рассмотрев в подзорную трубу «Приключение», торговые корабли бросались прочь, боевые уплывали с достоинством, не желая связываться.

Но это было в те времена, когда корабль капитана Кидда казался вполне боеспособным трехмачтовым капером.

Теперь же он напоминал скорее плавучий деревянный остров с нищим и голодным населением.

Парус приближался.

Робертсон отдал приказ убрать паруса и оставить на борту, повернутом к парусу, лишь два весла.

— Для чего это? — поинтересовался капитан.

— Чтобы разжалобить их. Пусть думают, что мы терпим бедствие.

— А когда они подойдут, вы возьмете их на абордаж?

Штурман кивнул и выдохнул дым.

— Это старый прием.

Кидд уточнил:

— Пиратский прием.

Штурмана это не смутило.

— У нас в Эссексе есть поговорка: хоть бревном меня считай, только в пламя не бросай.

После этого Робертсон велел всем матросам убраться с верхней палубы на пушечную.