Роковая музыка (Музыка души) - Пратчетт Терри Дэвид Джон. Страница 33

— Кто-то собирается сказать что-нибудь о кетчупе? — вопросил он. — Или что-то вроде «еще чуть-чуть соуса»? Или — я готов держать пари — вы все тщитесь выдать какую-нибудь глупость про перец? Я был бы рад узнать, что существует хоть какая-то разница между преподавательским составом и бандой безмозглых идиотов!

— Хахаха! — сказал Казначей нервно, продолжая массировать ухо.

— Это не риторический вопрос.

Ридкулли выхватил вилки у Преподавателя Современного Руносложения. Тот некоторое время продолжал молотить воздух, а потом как будто проснулся.

— О, привет, Аркканцлер. Какие-нибудь проблемы?

— Что ты делаешь?

Преподаватель посмотрел на стол.

— Он синкопировал, — сказал Декан.

— Я не синкопировал!

Ридкулли нахмурился. Он был толстокожим, прямодушным, такта в нем было как в кувалде, чувством юмора он обладал соответствующим, но дураком он не был. И он знал, что волшебники напоминают флюгеры или тех канареек, которых шахтеры используют для обнаружения карманов с газом. По своей природе они были настроены на оккультную частоту.

Когда в мире начинало происходить что-то странное, первым делом оно происходило с волшебниками. Они как бы разворачивались в соответствии с изменением ветра. Или валились со своих жердочек.

— С чего это вы все стали такими музыкальными? — спросил Ридкулли. — Я употребляю это слово в самом вольном понимании, конечно.

Он посмотрел на сгрудившихся волшебников. Затем опустил взгляд.

— Да у вас у всех башмаки на манной каше!

— Честное слово, мне показалось, что я стал чуть выше, — сказал Главный Диспутатор. — Я отнес это на счет сельдерейной диеты [19] .

— Правильная волшебная обувь — это остроносые туфли или хорошие прочные башмаки, — сказал Ридкулли. — Если чья-то обувь превращается в манную кашу — значит, что-то неладно.

— Это же резина, — объяснил Декан. — Через нее всякие острые штучки легко…

Ридкулли тяжело задышал.

— Если твои ботинки сами по себе изменяются… — прорычал он.

— То это означает, что ты ступил в магию?

— Хаха, хорошо сказано, Главный Диспутатор, — сказал Декан.

— Я желаю знать, что происходит, — тихим ровным голосом сказал Ридкулли. — И если вы все немедленно не заткнетесь, у вас будет куча проблем.

Он порылся в карманах мантии и после нескольких фальстартов извлек на свет божий карманный чудометр и воздел его вверх. В Университете всегда высокий магический фон, но сейчас маленькая стрелочка застыла на отметке «Нормально». В среднем, скажем так. Она раскачивалась туда сюда, как метроном.

Ридкулли поднял его еще повыше, чтобы всем было видно.

— Что это такое? — спросил он.

— Размер четыре четверти? — подсказал Декан.

— Музыка — это не магия, — отрезал Ридкулли. — Это бренчанье и громыханье и…

Он запнулся.

— Никто из вас не желает мне ничего сообщить?

Волшебники нервно шаркали своими голубыми замшевыми туфлями.

— Ну, — начал Главный Диспутатор, — действительно, прошлой ночью мне, кхм, то есть некоторым из нас случилось проходить мимо «Залатанного Барабана»…

— Добродетельные Странники, — сказал Преподаватель Современного Руносложения. — Вполне допустимо для Добродетельных Странников употреблять Спиртное в Лицензированных Заведениях в любой Час Дня и Ночи. Городской закон, как вы знаете.

— Ну и откуда вы странствовали? — спросил Ридкулли.

— Из «Виноградной Грозди».

— Это же сразу за углом.

— Да, но мы… мы устали.

— Хорошо, хорошо, — сказал Ридкулли голосом человека, который уверен, что если потянуть за нитку чуть быстрее, то распуститься весь жилет. — Библиотекарь был с вами?

— О, да.

— Дальше.

— Ну, и там была эта музыка…

— Такая брякающая, — сказал Главный Диспутатор.

— И сольная партия… — добавил Декан.

— Это было…

— … что-то типа…

— … некоторым образом она…

— … как бы проходит сквозь кожу и создает ощущение будто тебя нагазировали, — сказал Декан. — Кстати, позвольте спросить, нет ли у кого черной краски? Я все обыскал…

— Достал, — пробурчал Ридкулли. Он потер подбородок.

— О боги. Опять то же самое. Какая-то хрень просачивается в нашу вселенную, а? Воздействия С Той Стороны, да? Помните, что произошло, когда мистер Хонг открыл свой рыбный бар на месте старого храма на Дагон-Стрит? А после были еще эти движущиеся картинки. Я с самого начала был против них. И эти каркасы на колесах. В этой проклятой вселенной больше дырок, чем в квирмском сыре… Ну что же, по крайней…

— В ланкрском сыре, — подсказал Главный Диспутатор услужливо, — это он с дырками. А квирмский — с голубыми прожилками.

Ридкулли одарил его красноречивым взглядом.

— На самом деле во всем этом не ощущается магии, — сказал Декан. Он вздохнул. Ему было семьдесят два. А от всего этого он чувствовал себя семнадцатилетним. Он не мог припомнить, каково это — быть семнадцатилетним, должно быть, когда с ним это происходило, он был очень занят. Но все это заставляло его испытывать чувства, какие, по его представлениям, испытывают семнадцатилетние. Как будто красная колючая фуфайка пододета под кожу. Он хотел бы услышать все это вновь.

— Я думаю, сегодня ночью это повторится, — отважился он. — Мы могли бы, кхм, отправиться туда и послушать. В порядке детального изучения этой угрозы обществу, — добродетельно добавил он.

— Верно, Декан, — согласился Преподаватель Современного Руносложения. — Это наш гражданский долг. Мы — это первая линия сверхъестественной городской обороны. Допустим, ужасные призрачные создания обрушаться на него с воздуха?

— И что тогда? — спросил Профессор Неопределенных Исследований.

— Мы будем на посту!

— Да? Это ведь неплохо, не так ли?

Ридкулли во все глаза смотрел на своих волшебников. Двое украдкой притопывали ногами. Некоторые, казалось, незаметно подергивались. Казначей, разумеется, подергивался всегда, но это было лично его персональное состояние. Канарейки, подумал он. Или громоотводы.

— Хорошо, — неохотно согласился он. — Мы сходим туда. Но, не привлекая к себе внимания.