Начало Игры - Раевский Андрей. Страница 10

— Поступай ко мне на службу, монах. Я сделаю тебя начальником дворцовой охраны. Нет, ты будешь командовать всей армией Амтасы! Плата любая. И ещё — особо за обучение солдат.

— Монахи никогда никому не служат. Это запрещено нашим уставом. Ты не можешь этого не знать. Но я буду готов помочь тебе при надобности. Я никогда первым не подниму оружия против твоих людей и, если случится, в бою буду на твоей стороне.

— Что ж, монах, об этом следует поговорить за столом.

Правитель сделал приглашающий жест. Сфагам приблизился, не забыв по пути забрать свой меч из рук оторопевшего мага.

— Вина! — громко распорядился правитель.

Сфагаму нисколько не хотелось проводить время за возлияниями в компании правителя и его не слишком симпатичных прихлебателей, но он хорошо знал, что облечённых властью нельзя раздражать своенравием сверх определённой меры. Тогда от бессильной злобы и болезненной обиды они начинают срывать свой гнев на подчинённых.

Вновь заиграла музыка, закружились танцовщицы. Засуетились слуги, уставляя стол новыми блюдами с фруктами, сладостями и винными кувшинами. Сфагам сел к столу и взял в руку массивный золотой кубок наполненный тёмно-красным вином.

— Это мой гость — Асфалих, — представил Тамменмирт своего сотрапезника. Он уже в пятый раз привозит нам товары с Востока. Сначала он хотел ехать в столицу, но потом решил, что у нас дела пойдут получше. И не жалеет, верно? Асфалих, который за время не произнёс ни слова, а только, приоткрыв рот, смотрел прямо перед собой вытаращенными глазами, бессмысленно закивал, словно потеряв дар речи то ли от выпитого вина, то ли от остроты впечатлений.

— А твоё имя?

— Сфагам.

— Эй, очнись! Правитель смеясь потрепал Асфалиха по щеке и, забросил в его полуоткрытый рот виноградину.

— Теперь у нас весь город ходит в восточных шелках. И, клянусь, это только начало! Да, я совсем забыл, мне доложили, что у тебя ко мне дело.

— Да. Я принёс твой заказ от тандекарских мастеров.

Сфагам достал из сумки драгоценности. Правитель рассматривал вещи долго и с восхищением. Он то подносил их по очереди к самым глазам, то держа их на вытянутой руке поворачивал под разным углом к свету.

— Вот это работа! У нас пока таких мастеров нет. Сейчас принесут деньги. Насколько я помню, этот заказ должен был доставить из Тандекара купец по имени Стамирх.

— Точно так. По дороге на него напали разбойники. Я и мой ученик случайно оказались рядом…

— Дальше я представляю!

— Стамирх ранен. Боюсь, что тяжело. Сейчас он в доме златокузнеца Кинвинда.

— Эй! Лекаря в дом златокузнеца Кинвида! Я знаю Стамирха. Это человек достойный. Будет жаль, если он умрёт. А вот разбойники… Кто меня заверял, что дороги очищены? Не ты ли Рамилант? Что? Говоришь это — не по твоей части? А может, ты скажешь мне, что мы будем делать, если к нам перестанут ездить купцы? На что мы будем строить новый мост, а? Я уж нет говорю обо всём остальном!

— Валтвик послал отряд на поимку этого Кривого. — пытался оправдаться красавец, — они ещё не вернулись.

— Надеюсь, вернутся! И как всегда ни с чем!

— Вот этот Кривой и напал, — уточнил Сфагам.

— Нет! Этому надо положить конец! Послушай, ты сказал, что готов оказать мне услугу. Может быть ты нас от него избавишь. Во-первых, — купцы. А во-вторых, у нас скоро большой праздник Будет много гостей. Так что лучше иметь спокойные дороги.

— Хорошо. Сколько дней до праздника.

— Одиннадцать.

— Думаю, я успею. — Сказал Сфагам, укладывая в сумку туго набитые мешочки с деньгами.

— Здесь ещё пятьсот виргов сверх оговорённой платы. — Тамменмирт бросил в сумку Сфагама ещё один кожаный мешочек с деньгами. — Пусть старик наймёт лучших лекарей в Амтасе. Да и тебе деньги не повредят…Если не успеешь справиться за оставшиеся дни, всё равно возвращайся к празднику. У нас тут задумано много интересного. Будет всё — от карнавала и ярмарки до бесплатной раздачи вина и публичной казни. В Амтасе веселиться умеют!

«Ему ведь даже не с кем поговорить.» — думал Сфагам, тихонько разбалтывая вино в кубке «Он сидит в клетке своего величия и тоскует по разговору на равных. А потом будет ругать себя за снисходительность. Поистине глуп, кто завидует правителям.»

— А насчёт преступников у нас дела не так уж плохи. Я сейчас тебе кое-что расскажу. И ты, Асфалих тоже послушай!

Вторая виноградина полетела в полуоткрытый рот и восточный человек подполз ближе.

— Сейчас у меня внизу — в дворцовой тюрьме сидит одна весёлая компания, — начал рассказывать правитель. А занимались они преинтересными делишками — похлеще, чем просто разбой на дорогах. На первый взгляд — обычные бродячие лицедеи — прыг-скок, фокусы всякие, танцы на угольках, сценки — ну словом, как на любом базаре. Переезжали с места на место, нигде подолгу не стояли. Как обычно. А между тем, делали вот что. Там у них четыре шлюхи… м-м, да, четыре. Так вот, они завлекали кого побогаче, поинтереснее, обкручивали и поили кой чем. Те после выпивки сразу засыпали, а как просыпались — теряли память. Навсегда, понимаешь? Даже имени своего вспомнить не могли. Ну а пока спали, их всех обирали под чистую, одевали в какое попало тряпьё и — на улицу. Тут уж, конечно не только шлюхи работали. Есть там у них один чёрненький, по порошочкам мастер. И мальчишка ещё — вещи награбленные купцам носил. А ещё один малый — убивал в случае чего.

— А как их поймали? — спросил Сфагам.

— Выследили. Есть у меня один человечек по таким делам. Его сейчас в городе нет. Уехал по поручению. Но это не важно. Взяли их прямо во время представления. Только эти стервы на угольках танцевать начали, а чёрный на шест полез — тут их всех и сцапали. Жалею, что сам не видел. А ещё жаль, что главного при аресте убили. Пригодился бы он мне. Дело-то вот в чём. Я их, конечно, всех повешу на праздник. По закону, как положено. Но меня здесь особо интересует одна вещь — порошок. Много у них интересных штучек нашли, а мои учёные темнилы разобраться не могут. Ох, выгоню я их когда-нибудь! Так вот, состав для потери памяти — это очень полезная вещь! Ты понимаешь?

— Смотря в чьих руках.

— В моих. Ну ничего… Ещё одиннадцать дней — я из них успею что-нибудь вытрясти. По этому делу у меня тоже есть человек — и какой! По заплечным делам такого и в самой столице не найти! И вдобавок — медик, механик и чуть ли не поэт. По ночам сочинения пишет. Жаль вот только в колдовских составах не разбирается. Они ведь не сами состав делали. Узнать бы откуда…

— Я думаю, мой ученик мог бы тебе помочь. Он неплохо изучил науку о составах и по-моему, у него есть вкус к этому делу. Если ты дашь ему всё необходимое, он, вероятно, сможет изготовить то, что тебе нужно.

— Прекрасно! Он получит в распоряжение всё, что есть у моих алхимиков и ещё то, что отняли у этих… Завтра же пришли его во дворец.

— Я попрошу его придти.

— Попросишь? Г-м… Ну, ладно… А как часто он отказывает тебе в твоих просьбах?

— Никогда.

— Что ж, это вселяет надежду. Да, если притащишь этого Кривого живым, мне будет особенно приятно посмотреть, как его посадят на кол. Но меня вполне устроит и его голова. Она и одна неплохо будет смотреться на шесте. Праздник будет продолжаться восемь дней. Но постарайся успеть к началу.

Сфагам кивнул и направился к выходу. Проходя мимо охранников он заметил, как некоторые из них смотрели на него со злобой, а некоторые с восхищением.

— Ну, я готов, — сказал Сфагам, застёгивая сумку, — Где наша воинственная подруга? Пора бы уж нам и выезжать.

— Всё утро по городу бегала, а сейчас в комнате заперлась. И всё шуршит, шуршит… — Олкрин подошёл к двери в соседнюю комнату. — Эй, Гембра, сейчас учитель уедет без тебя! — проговорил он нарочито серьёзным голосом.

— Я готова!

Дверь распахнулась и Гембра предстала во всём своём великолепии. Чёрная кожаная безрукавка с открытым животом и большим фигурным вырезом на груди была богато отделана сияющими серебряными бляхами и декоративной бахромой. Так же разукрашены были и облегающие кожаные штаны. На толстенном шикарном поясе с огромной бронзовой пряжкой в виде львиной головы кроме меча и небольшой замшевой походной сумки висели ещё кинжал и нож. Одеяние дополнял огромный чёрного бархата плащ с тёмно-синей подкладкой на круглой серебряной застёжке и невысокие сафьяновые сапожки с завитыми серебряными шпорами и широкими фигурными раструбами.