На всю жизнь - Райан Нэн. Страница 8

Дав сигнал своей армии из двух человек следовать за ней, Кей зашагала прочь.

— Тогда вам придется отправиться в тюрьму, — произнес констебль, протягивая руку, чтобы схватить Кей за плечо.

Рекруты Кей, хранившие молчание во время разговора, немедленно выступили в защиту своего командира.

— Отпусти ее, Бьюзи, — скомандовал тощий немолодой Джайлс Лотон, гневно сверкая запавшими глазами.

— Уб-б-берите р-р-руки от ка-ка-капитана Кей! — От волнения мальчишеское лицо Бобби Ньюмана сильно покраснело, когда он встал между Кей и вооруженным констеблем.

— Ну-ка, сынок, уходи с дороги, если не хочешь получить пинка, — миролюбиво произнес констебль Бьюзи. — Это касается меня и маленькой леди.

Кей ласково положила руку на плечо Бобби:

— Все в порядке, Бобби. Констебль лишь выполняет свою работу.

Молодой человек неохотно отступил в сторону. Кей вышла вперед:

— Вы не имеете права так поступать, и я не пойду по своей воле.

— Как хотите, — сказал констебль, потеряв наконец терпение.

Первое, что осознала Кей, так это то, что ее тащат в тюрьму за проведение уличных шествий без разрешения, за нарушение спокойствия и предъявляют кучу других обвинений, сфабрикованных могущественными поставщиками запретных удовольствий в Барбари-Коуст.

Скорее разгневанная, чем напуганная, Кей кипела от ярости, когда констебль, крепко вцепившись ей в локоть, волок ее вниз по Кернй-стрит. Кей казалось, что левая рука вот-вот выскочит из сустава.

Бедные Бобби Ньюман и Джайлс Лотон изо всех сил старались вызволить ее, но они были бессильны против длинноствольного револьвера, который констебль Бьюзи быстро вытащил для установления законности. Парочка наступала на пятки вооруженному констеблю и захваченной проповеднице, и каждый из них великодушно предлагал отойти в тюрьму вместо необыкновенной молодой женщины, первой на их памяти проявившей к ним сочувствие и доброту.

Джайлс Лотон проклинал угрожающего им расправой констебля. Бобби Ньюман в возбуждении заикался. Кей спокойно приободряла расстроенных рекрутов. Констебль рыкал на них, требуя замолчать.

Странный квартет скоро привлек к себе внимание зрителей. Шулера и бильярдисты высыпали из дверей карточных притонов и бильярдных. Из салунов, шатаясь, вываливались пьянчужки. Вызывающе накрашенные женщины с не выспавшимися лицами выглядывали из верхних окон борделей, привлеченные шумихой. А владельцы карточных притонов, бильярдных и борделей, в костюмах в мелкую полоску и с прилизанными блестящими волосами, спокойно ухмылялись, уверенные в том, что после пары ночей в тюряге надоедливая капитанша Армии спасения уедет на первом же поезде, идущем на восток.

Сопротивляющийся капитан Армии спасения в компании угрюмого констебля дошла до угла, и там они повернули вниз по Пасифик-стрит, сопровождаемые свистом и гиканьем. По пути заключались пари по поводу того, на сколько хватит ее, когда она окажется в кишащей блохами тюремной камере вместе с самыми отпетыми подонками побережья. Местные жители осыпали ее насмешками и отпускали в ее адрес колкости. Подвыпившие матросы выкрикивали непристойные предложения. Воздух сотрясался от гомерического хохота.

Среди подонков, вышедших на улицу и принимающих участие в потехе, был Трехпалый Джексон. Слабый на вид человек с нездоровым цветом лица, черными глазами-бусинками и раздражающей привычкой постоянно облизывать верхнюю губу, Джексон получил свое прозвище еще в молодости. Пойманный на мошенничестве в карточной игре по большой, когда он не прожил в Сан-Франциско еще и трех месяцев, он лишился указательного пальца, который остался лежать отрубленным на покрытом зеленым сукном столе вместе с лишним тузом и деньгами, которые он пытался прикарманить.

Трехпалый Джексон стоял теперь на тротуаре, у входа в свой вполне процветающий клуб «Цилиндр», что на Пасифик-стрит.

Со злобной усмешкой на лице Трехпалый прокричал Кей:

— Бьюсь об заклад, спасительница наша, что ты будешь работать на меня в моем клубе.

Его предложение немедленно встретило одобрительные аплодисменты и дикие вопли толпы, состоящей в основном из мужчин. Облизывая тонкую верхнюю губу, Джексон добавил:

— Клянусь, ты будешь премиленько выглядеть в туалетах моих девочек: шелковый цилиндр, белые лацканы, черные атласные брючки. Что скажешь?

Он вытащил из внутреннего кармана пиджака толстую пачку банкнот и помахал ею в воздухе.

Толпа притихла. Каждый пытался услышать ответ капитана Кей. Одетая в синюю униформу и черную шляпку молодая женщина обратила на Трехпалого Джексона сверкающие голубые глаза. Она приветливо улыбнулась ухмыляющемуся владельцу салуна.

Твердым, чистым голосом она самоуверенно заявила:

— Все ваши девушки поменяют эти шелковые шляпки и атласные брючки на синюю униформу Армии спасения еще до того, как я уеду из Барбари-Коуст, мистер Джексон.

Это заявление вызвало взрыв хохота. Все знали, что девушки Трехпалого Джексона были одними из наиболее скандально известных порочных созданий, когда-либо промышлявших в Барбари-Коуст. Они и в самом деле отличались испорченностью. Джексон с гордостью сообщал всем, что для его девочек не существовало невыполнимых трюков. Не было такого, чего бы талантливые дамочки не исполнили за щедрую плату, чтобы угодить клиенту. Они не отказывались потрафить самым извращенным прихотям.

Трехпалый смеялся громче других. Потом ледяным тоном он произнес с угрозой:

— Попробуй только сунуть нос в мое заведение и докучать моим девочкам, и я завладею тобой, как я владею ими. Ты окажешься в верхних комнатах моего притона под каким-нибудь грязным пьяным матросом, месяцами плававшим в море. Ты меня слышишь, проповедник в юбке?

— Да благословит и вас Господь, мистер Джексон, — спокойно ответила Кей, не прибавив больше ничего, реагируя на его непристойные угрозы именно так, как ее учили себя вести в подобных щекотливых ситуациях. — Кей молча молилась за Трехпалого Джексона. Она молилась за себя тоже. Молилась о том, чтобы лучше научиться управлять собой. Она не должна сердиться на Трехпалого Джексона. Но она сердилась. Ее лицо пылало от нестерпимого гнева, и она с трудом сдерживалась, чтобы не закричать на сквернословящего мужчину.