Шелковые нити - Райан Патриция. Страница 52

Грэм закрыл ставни и прислушался. Послышались медленные шаги, затем женский голос, сдавленный от сдерживаемых рыданий, произнес:

– Но, Рольф… Я не могу… Я просто… – Женщина резко замолчала, но после долгой паузы снова заговорила, слегка запыхавшись и по-прежнему сквозь слезы: – Твои поцелуи ничего не изменят, Рольф. То, что мы сделали, неправильно, но то, что ты хочешь, чтобы я сделала, еще…

Снова последовало молчание, затем раздался тихий женский стон. Мужской голос что-то неразборчиво произнес, и послышался шорох ткани.

– Нет, Рольф, не здесь. – Голос женщины звучал хрипловато, словно она долго плакала, но это был молодой голос.

– Никто нас не увидит, – сказал мужчина. – Не шевелись. Просто позволь мне коснуться тебя… да… вот так. – Она судорожно выдохнула.

– Ну как? – спросил он. – Тебе понравилось?

– Рольф… – Из ее горла вырвалось короткое рыдание. – Рольф, пожалуйста…

– О да, – произнес он с обольстительными нотками в голосе. – Тебе нравится, когда я так делаю. Ты стала влажная.

– Боже, Рольф, не здесь. Давай…

– Ты нужна мне сейчас. Чувствуешь? По-твоему, я могу ждать?

Снова наступила тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием.

– Не так сильно, – запротестовал мужчина. – Неужели ты никогда не научишься? Да… да… вот так. Чуть быстрее. Еще быстрее. О Боже, хватит! Хватит.

Ставни задребезжали, когда он грубо прижал ее к стене. Грэм слышал прерывистое дыхание, звук развязываемых тесемок, резкие команды Лефевра.

– Подними свои юбки… держи их.

Ставни снова затряслись, когда он приподнял женщин.

– Обхвати меня ногами. Крепче.

Она резко втянула воздух. Он застонал:

– О да! Вот так.

Ставни тряслись и поскрипывали, вторя его хриплым стонам и ее тихим возгласам.

Толчки становились все энергичнее, пока движение не прекратилось.

– Не двигайся, – прорычал Лефевр. – О… О да… – Он разразился непристойностями, завершив их долгим обессиленным стоном.

Женщина заплакала.

– Черт! – выругался Лефевр. – Не начинай сначала.

Грэм услышал, как он поставил ее на ноги. Они замолчали, приводя в порядок одежду.

– В самом деле, Олив, – лениво произнес Лефевр, – все было бы не так уж плохо, если бы ты не ревела так часто.

Олив! Олив и Лефевр?

– Рольф, пожалуйста, – умоляла девушка. – Мы должны поговорить об этом. Это убийство. Смертельный грех. Я не могу…

– Можешь и, черт побери, сделаешь.

– Рольф, послушай меня…

– Я хочу покончить с этим, слышишь? И поскорей. Ты и так слишком долго тянешь. Тебе известно, что нужно делать вот и делай.

– О Боже, Рольф, – зарыдала она. – Я не могу. Не могу. Лефевр тяжело вздохнул:

– Успокойся. Не плачь. Я терпеть не могу, когда ты плачешь. На, высморкайся.

Девушка высморкалась.

– Возьми себя в руки, дорогая. Я сожалею, что был резок с тобой, правда.

«Ах ты, сладкоголосая змея», – выругался про себя Грэм.

– Иногда я бываю таким невежей, – сказал Лефевр с притворным раскаянием. – Как только ты меня терпишь?

– Я л-люблю т-тебя, – вымолвила она, всхлипывая.

– Я тоже люблю тебя, Олив. Так сильно, что не в силах терпеть. Наше совместное будущее очень много значит для меня. Вот почему у тебя нет иного выхода, кроме как позаботиться обо всем.

Девушка шмыгнула носом.

– Я уверен, ты все понимаешь, – произнес он успокаивающим тоном. – Просто ты немного упряма, что вполне естественно. Но другого способа нет, верно? – Не дождавшись ответа, он тихо, но твердо повторил: – Верно, Олив?

– Д-да.

– Что да?

– Другого способа нет.

– Правильно. У тебя в лавке найдется все, что нужно? Все ингредиенты?

– Их всего лишь два… и они у меня есть.

– Ты же понимаешь, другого способа нет. Это необходимо сделать.

– П-просто мне хотелось бы, чтобы все было иначе.

– Конечно! Мне это так же неприятно, как и тебе, но у нас нет выбора, правда? Если, конечно, мы хотим быть вместе. Ты ведь хочешь стать моей женой?

– Больше всего на свете.

– Тогда действуй, – подбодрил ее он. – Приготовь снадобье. Сегодня же, пока ты не растеряла свою решимость.

Она прерывисто вздохнула:

– Хорошо, Рольф. Я сделаю это.

– Вот и умница, – похвалил ее Лефевр. – Завтра все будет кончено. И ты убедишься, что это не так уж страшно. Вот увидишь.

Грэм услышал, как они поцеловались, затем раздались ее шаги, удаляющиеся в сторону Вуд-стрит. Спустя несколько мгновений Лефевр повернулся и зашагал в противоположном направлении. Приоткрыв ставни, Грэм увидел, как он проскользнул в свой дом.

Поднявшись с постели при помощи костыля, Грэм шагнул к кожаной занавеске и помедлил. На нем были только подштанники, а Джоанна всегда раздражалась, увидев его полураздетым. Он поднял рубаху, валявшуюся на полу возле кровати, натянул на себя и проковылял в гостиную.

Нащупав в темноте чугунные щипцы и кремень, Грэм зажег стоявшую на столе свечу и вздрогнул, обнаружив на подоконнике Петрониллу. Кошка моргнула и уставилась на него немигающим взглядом. Чертыхнувшись, Грэм подошел к лестнице и помедлил в нерешительности, Он не хотел будить Джоанну и сожалел, что все больше втягивает ее в эту историю.

Выругавшись себе под нос, он крикнул:

– Мистрис Джоанна? Тишина.

– Мистрис, проснитесь.

Из спальни донесся скрип кровати.

– Сержант? – сонно отозвалась Джоанна. – С вами все в порядке?

– Да. Спуститесь, пожалуйста, вы мне нужны.

Джоанна сбежала по лестнице. Пышная масса распушенных волос колебалась вокруг нее, как золотое облако. Кровь прилила к щекам и согрела кожу, усиливая ее благоухание, напоминавшее о цветущем луге под дождем.

Грэм замер. Он не видел ее в таком восхитительно полуодетом состоянии с той ночи, когда она готовилась принять ванну. С тех пор прошло больше месяца, но ее образ не давал ему покоя. Сколько долгих ночей он провел, представляя ее себе на своем одиноком ложе!

Грэм тряхнул головой и прошелся пальцами по своим волосам, стараясь не обращать внимания на пульсацию в чреслах и радуясь, что потрудился надеть рубаху.

– Извините, что разбудил вас, мистрис.

– Что случилось? – Джоанна бросила взгляд на его босые ноги, мятую рубаху и плотнее запахнула халат на груди. Шелк натянулся, обрисовывая упругие округлости и заострившиеся маковки.

Грэм вздохнул:

– Пока ничего, но, боюсь, вот-вот может произойти нечто непоправимое.

– Что вы имеете в виду?

– Я только что подслушал разговор одной парочки в переулке. Рольфа Лефевра и… Олив.

– Олив? Возможно… возможно, она принесла ему лекарство для его жены.

– Мистрис, существует только одна причина, по которой мужчина и женщина встречаются в переулке посреди ночи, Джоанна покачала головой:

– Этого не может быть. Олив и Лефевр? У вас разыгралось воображение.

– Он взял ее прямо у меня под окном, – коротко сообщил Грэм.

На щеках Джоанны вспыхнул румянец.

– Должно быть, вы обознались. Это была не Олив…

– Я слышал ее голос. Она плакала, так что я не сразу узнал ее, но когда Лефевр назвал ее по имени, сомнений не осталось. У меня сложилось впечатление, что они уже давно находятся в близких отношениях.

– О Боже! – Джоанна подошла к столу и села на скамью с печальным и растерянным видом. – А как же Деймиан? Он любит ее и… Мне казалось, что она отвечает ему взаимностью.

– Возможно, так оно и есть, – заметил Грэм. – Сердечные Дела редко бывают простыми. Обычно они довольно запутанны… а порой вообще неподвластны уму.

Джоанна подняла глаза. Их взгляды встретились, и Грэм почти физически ощутил груз того, что они оба чувствовали. Но не могли высказать.

Джоанна первой отвела глаза.

– Вы сказали, что я вам нужна.

– Да, нужны, – тихо отозвался Грэм. Слишком сильно и по множеству причин.

– А что именно вам потребовалось?

– Вам необходимо сходить в аптеку напротив.

– Сейчас? Посреди ночи?

– Да. Она там, готовит…