Отпуск за свой счет - Азерников Валентин Захарович. Страница 15
– Ты чего? – спросил он удивленно.
– Дело в том, – сказала Катя, – что подарили его мне. Вон, там написано. – Она кивнула на газету.
– Минуточку. А как он попал?…
– А я ему подарила.
– Кому?
Катя помолчала, потом тихо сказала:
– Инженеру.
– Что значит – подарила? А документы на вывоз у тебя есть?
– Еще нету. Но вы ведь дадите? – она грустно улыбнулась торгпреду.
– Я? С чего бы это?
– Вы ведь торговый представитель.
– Представитель. Но – государства.
– А разве государство не заинтересовано, чтобы его граждане работали на хороших приборах?
– Слушай… Ты когда уезжаешь?
– Завтра.
– Ну, вот и езжай с богом.
– Так я возьму тогда? – она взяла чемоданчик.
Торгпред с изумлением посмотрел на Катю, потом вдруг хитро улыбнулся:
– Минуточку. А остальные как же?
– Я не знаю, – сказала Катя. – Это – не мои.
– Как не твои? Вон, читай – все твои.
– А что же я с ними со всеми буду делать?
– Лететь, – сказал торгпред и довольный засмеялся.
Будапештский аэропорт. Туристы сидели в зале ожидания, обложенные сумками, пакетами, свертками. Одна Катя держала на коленях лишь свою старую шляпу, которая, как ей казалось всего две недели назад, в этом сезоне должна была быть особенно модной. На ней было ее прежнее платье.
По радио объявили:
– Пассажира Котову просят зайти на таможню.
– Ну, ты даешь, – ахнула соседка. – Откуда они прознали?…
На таможне Катя увидела торгпреда.
– Вот это вот она и есть – сама товарищ Котова, Советский Союз, – представил ее торгпред.
– Такая молодая? – удивился таможенник и оглядел Катины ящики с приборами. – И уже такая известная. Даже адреса не указывают.
– А зачем? – сказала Ада Петровна. – У нас ее любой мальчишка знает.
Таможенник уважительно поцокал языком, подвинул Кате квитанцию.
– Распишитесь, пожалуйста. Это для нас. – Катя расписалась. – А это для меня лично, если можно. – Таможенник протянул ей красочный буклет Аэрофлота. – Автографы собираю. У меня уже есть ваша хоккейная сборная, три космонавта, Игорь Моисеев, а теперь – вы.
Катя в нерешительности посмотрела на торгпреда.
– Давай, давай, – сказал он. – Слава обременительна.
Катя вздохнула и старательно вывела свой первый в жизни автограф.
Группа шла к самолету. На тележке везли багаж. Семь ребят из Катиной группы тащили семь ящиков с приборами. Катя бережно несла шляпу.
И вот она уже летела домой. Поглядеть на нее – так она выглядела почти так же, как и тогда, когда уезжала, и вместе с тем, что-то в ней изменилось. Она уже не походила на ту наивную девочку, которая две недели назад вот так же вот смотрела в иллюминатор, пытаясь разглядеть в облаках воздушные замки. Сейчас она не видела за окном ничего, кроме пустоты – почти такой же, что была в ее душе.
Автор сказал:
– Каждый человек после отпуска всегда выглядит чуть иначе, чем до него. Это естественно – он стал старше. Две недели – срок небольшой, но за него иногда можно прожить больше, чем за несколько лет. Еще древние египтяне заметили, что возраст определяется не годами, а напряженностью чувств. Может, поэтому некоторые женщины кажутся вечно молодыми. В этом смысле отпуск, проведенный в поисках счастья, всегда оказывается за свой счет, даже если он оплачен профсоюзом…
К Кате подсела Ада Петровна.
– Юра встретит? – спросила она.
– Не знаю.
– Но ты бы хотела?
– Не знаю.
– Смешно. Когда ты впервые пришла, я подумала, вот сумасшедшая. Потом – вот наивная. Когда полетела – вот, думаю, везучая.
– А теперь?
– А теперь я думаю, что лучше сожалеть о ненайденном, чем о потерянном.
– Вы о Юре?
– Нет, нет, я о своем. У каждого – свой Юра.
– Николаевич?
Ада Петровна усмехнулась.
– А твоего как отчество?
– Не знаю.
– Не знаешь отчества?
– Не знаю – мой ли…
Ада Петровна достала из сумки визитную карточку.
– Вот. Приходи завтра вечером. Тут телефон и адрес. Я же не такая знаменитая, меня мальчишки не знают.
– Спасибо, – сказала Катя. – Но вы от меня, наверное, уже не знаете, как отделаться?
– Не знаю. Потому и зову.
Юра встречал ее с цветами. И даже не один. С ним был его приятель, известный киноактер. Юра подошел к дежурной в зале прибытия.
– Что, будапештский рейс уже впустили?
– Не знаю, – сухо сказала дежурная. – Выйдут – увидите. Юра посмотрел на приятеля. Тот вздохнул и подошел к дежурной. Она увидела его и только и сказала:
– Ой… Это вы?…
– Я, – скромно сказал актер. – А это мой друг. Мы встречаем из Будапешта нашу киноактрису. Хотелось бы не омрачать встречи.
– Вы проходите. Только не здесь, а то все полезут. Вы с той стороны, через зал депутатов.
– Спасибо.
– Скажите… Вы извините, вот мы спорили: у вас мальчик или девочка? Клава говорит, она читала, что сын, а мне один пилот сказал, что вы с дочерью летели.
– В настоящее время, – сказал актер, – у меня только голубой пудель и язва желудка. Передайте это, пожалуйста, Клаве и вашему другу-пилоту.
Они сидели в зале ожидания для депутатов. К ним подошла девушка в форме, поставила на стол две чашки кофе.
– Вот, – сказала она, – пожалуйста. Этот вот – без сахара, как вы любите. – И она подвинула чашку актеру.
– Кто вам сказал, что я так люблю? – удивился актер.
– У нас одна стюардесса читала ваше интервью.
– Она ошиблась. Это Марчелло Мастроянни пьет несладкий. И вот – мой друг. А я – три куска. – Он взял сахар у Юры и сказал ему: – Что у тебя за манера рассказывать о своих привычках? – И улыбнулся девушке: – А вы не посидите с нами? Скрасили бы, так сказать.
– Не могу, работа. Я вам скажу, когда их подвезут. А что за актриса? Демидова?
– Нет, это новая кинозвезда. На наших экранах она еще не сверкала.
– Иностранка?
– Нет, наша. Но в экспортном исполнении.
– А вы дома тоже все время вот так вот, шутите?
– Дома? Трудно сказать, поскольку дома я практически не бываю.
– Все время играете?
– Все время.
– И все время разные роли?
– Все время одну и ту же.
– Ну да… Кого же?
– Актера высшей категории, – мрачно сказал актер.
– До чего же вы забавно говорите… А правда, что у вас жена замминистра?
– Кто?
– Девочки говорили.
– А в каком министерстве – не говорили?
– Нет.
– Жалко.
– Ой, ну почему все так любят сочинять? И главное, так авторитетно.
– Обидно. А у нас сценарии писать некому.
– Вон, – сказала девушка. – Идут.
В зал ожидания вошла Катя. Юра уже встал ей навстречу, но тут он увидел, как к ней подошел таможенник, они поговорили и пошли куда-то. За ними поплыли ящики. Через некоторое время Катя вышла: в руках у нее была только шляпа.
– Катя! – крикнул ей через барьер Юра. Она увидела его, помахала рукой.
Юра заметил, что актер несколько разочарован ее видом, – он ожидал, очевидно, увидеть совсем иное, и сказал как бы извиняясь:
– Понимаешь, – группа, коллектив. Неудобно выделяться…
И вот они уже стояли втроем, все трое ощущая некоторую неловкость.
– Симпатичная штучка, – сказал актер, разглядывая Катину шляпу. – Умеют делать, черти…
– Ну, хорошо, – сказал Юра. – Чего мы стоим? Поехали.
– Куда? – спросила Катя.
– Как куда? Ко мне. Стол накрыт.
– Но мне домой, – сказала Катя.
– Куда домой? – не понял Юра. – В Верхнеярск?
– Домой – домой. К бабушке.
– Но слушай, это же глупо.
– Почему? У меня еще два дня отпуска.
– Вот и хорошо. Проведешь их здесь. Подготовлена культурная и деловая программа.
– Да нет, Юра, спасибо, в другой раз.