Грезы наяву - Райс Патриция. Страница 44

Эвелин подняла голову и вопросительно взглянула на него.

— А как же ваша драгоценная свобода? Представлять меня беременной — одно дело, а что будем делать, когда оно на самом деле появится? Кричащее дни и ночи напролет?.. Ты и тогда будешь в таком восторге?..

— А для чего няньки? Зато когда он подрастет, я научу его всем вещам, которые нужно знать, чтобы выжить в этом мире. Наши дети.не будут расти без отца. На этот счет можешь не беспокоиться…

Вопрос о свободе так и остался невыясненным. Да и позиция Алекса в вопросах воспитания детей тоже была не совсем ясна. Ребенок — не горшок, который сажают в печь и вынимают готовым. Она хотела, чтобы ее дети росли сильными, свободными и независимыми, знали цену труду, умели ценить любовь и дружбу. Она не хотела раздоров в семье из-за титулов и наследства. Почему одному ребенку достается все, а остальные должны сами зарабатывать на жизнь или выгодно жениться? Она не понимала этой системы, которая сделала Алекса праздным прожигателем жизни в ожидании наследства. Эвелин опять подняла голову с его груди, но задавать вопросы не решилась.

— Я не беспокоюсь, потому что никаких детей не будет. Иди к себе, Алекс. Глупо сейчас даже думать о таких вещах…

В ее голосе сквозило столько печали, что Алекс не обиделся. Целуя ее в лоб, он заметил следы слез на щеках. Для него вопрос о детях был вечно открытой раной, но он мужчина, ему можно и промолчать.

— Не знаю. У меня только один аргумент, и то, наверное, не самый лучший. Может, из меня получится никудышный муж и такой же отец, но это все равно лучше, чем гнить в тюрьме или голодать. Ты уедешь со мной, Эвелин, хочешь ты того или нет.

Он поднялся с кровати и укрыл Эвелин одеялом до самого подбородка. Нежно поцеловал в губы, чтобы смягчить последние слова. Но она вся вспыхнула. Он был не из тех, кто привык слышать «нет». И схватка, если она вообще состоится, предстояла серьезная, тем более что Эвелин имела все шансы проиграть ее. На его стороне все и все. Даже ее собственное тело предавало ее. Как она могла бороться за свой идеал перед лицом такой мощи?

Она смотрела, как он, в одних бриджах и накинутой на плечи рубашке, выскользнул из комнаты. Если бы кто-нибудь увидел его, то и сомневаться бы не стал в том, что здесь произошло. Эвелин зарылась лицом в подушку, вдыхая его терпкий запах, и быстро заснула с ощущением поцелуев на коже.

Очередное оглашение их неминуемо надвигающейся женитьбы состоялось в церкви на следующий день. Эвелин, чувствуя слабость в ногах, опиралась на руку Алекса, когда они выходили. На дворе стоял сияющий октябрьский день, но воспоминания о предыдущей ночи никак не шли у Эвелин из головы. Она даже удивлялась — неужели никто ничего не замечает? Неужели только она ощущает, что каждый взгляд его темных глаз будит дрожь во всем ее теле? Она чувствовала себя загнанной в западню, беспомощной в кольце бушующего пламени, которое готово поглотить ее. Каждое прикосновение его руки будило в ней желание. От звуков его голоса, даже когда он разговаривал с другими, по спине бежали холодные мурашки, оторвать Эвелин от него можно было только силой. Она ждала его поцелуев, ждала всего.

Один Алекс догадывался обо всем этом. Точно знал. И пользовался ее состоянием. Еще утром, когда она спустилась вниз, он поцеловал ее руку с весьма двусмысленным выражением. А потом с откровенной насмешкой укутывал в плащ. И теперь таким очевидным жестом показал кому-то, что не может оставить Эвелин без присмотра.

— Со следующей недели я буду совсем домашним, — прошептал он ей на ухо, когда они сворачивали за угол, отделившись от толпы прихожан. — А сколько времени понадобится тебе?

— Если вчерашняя ночь была примером вашего одомашнивания, то я дам вам сто очков вперед. Я, по крайней мере, ночую дома и не устраиваю драк по кабакам.

Он поморщился.

— Может быть, я никогда не стану примерным домоседом, но и вас трудно представить в роли образцовой наседки. Хотя даже павлины могут образовывать пары на всю жизнь… А чем вам не нравится мой роскошный плюмаж?

Эвелин рассмеялась. Одет он был, как всегда, выше всяких похвал — сюртук из коричневого бархата, расшитый золотом жилет, безупречно белоснежные кружева и желтовато-коричневые бриджи. Плюмаж был под стать всему.

— Ваш плюмаж мне очень подходит… А как павлин выбирает себе самку? У нее плюмажа совсем нет, насколько я знаю.

Эвелин была в скромном сером платье, украшенном топкой лентой кружев по вороту и на манжетах. Алекс с шутливой придирчивостью осмотрел ее наряд.

— Я думаю, он смотрит не только на плюмаж. Это дело важное, но, кроме внешней привлекательности, его могут интересовать и интеллектуальные качества избранницы.

Их смех был прерван какими-то криками в конце улицы, и мимо них скорым шагом по направлению к гавани проследовала целая толпа мужчин.

Встревоженная Эвелин пошла было следом за ними, но Алекс удержал ее и сказал, что ей лучше отправиться домой.

— Если что-нибудь происходит на причале, — ответила она раздраженно, — мне лучше знать об этом.

— Если ты будешь и дальше такой упрямой, то через несколько недель тебе придется отправиться в тюрьму. Так что привыкай, что складами будет управлять кто-то другой… Думаю, там не происходит ничего опасного. Иди домой, я сам посмотрю и быстренько вернусь обратно.

Эвелин сжала его руку.

— Что там происходит? Алекс, ты что-то знаешь.

— Все ждут корабля из Англии с марками. Думаю, на горизонте показался какой-то корабль.

Алекс надеялся, что этот «какой-то корабль» — один из его собственных, которого он ждал уже целую неделю. Корабль запаздывал, хотя времени прошло достаточно, чтобы граф получил письмо и нашел на-него ответы. И Алекс не хотел лишать Эвелин надежды, если ответы окажутся неблагоприятными.

Эвелин отпустила его и долго смотрела, как он быстро шагает к гавани. На него трудно было не обратить внимание — даже в попугайском лондонском наряде, с аристократическим выговором, который не очень-то любили колонисты, он вызывал к себе уважение. Что он и доказал, легко сошедшись с самыми радикальными кругами местного общества. И если на прибывающем корабле действительно марки, то перед разъяренной толпой Алекс окажется гораздо полезнее, чем она.

Немного успокоившись, она отправилась домой и стала помогать матери готовить воскресный обед. Она не особенно любила возиться на кухне, но на фоне событий последних недель обнаружила, что незамысловатые действия, связанные с приготовлением пищи, очень подходили к ее нынешнему настроению. Сегодня миссис Веллингтон решила приготовить гуся. Узнав об этом, Эвелин усмехнулась про себя.

Вскоре с улицы явился Джейкоб, как всегда переполненный новостями. Эвелин насторожилась и приготовилась слушать. Из радостного волнения брата можно было догадаться, что новости не самые плохие.

— В гавани английский корабль! Наши не дают ему пришвартоваться, но Алекс говорит, что это один из его кораблей. Они там здорово ругаются! Алекс кричит, что проткнет шпагой любого, кто будет ему мешать! На корабле наверняка есть пушки. Я видел, как они катили одну по палубе!

Речь изливалась из Джейкоба непрерывным потоком, и Эвелин смогла вставить слово, только когда он закончил:

— А как называется корабль?

— «Нептун»!.. Я пошел опять, посмотрю, что будет дальше.

Он повернулся, чтобы убежать, но Эвелин сказала решительно:

— Нет, без меня ты никуда не пойдешь. — Сняв передник и бросив его на спинку стула, она накинула плащ. — Мама, приготовь всего побольше. Это один из кораблей Алекса. Может, он захочет пригласить на обед своих офицеров. Я быстро вернусь.

Она поцеловала Аманду в щеку и выбежала вслед за Джейкобом на улицу.

На причале, как она и ожидала, царил настоящий хаос. Рыбацкие суденышки, выстроившись в несколько рядов, преграждали путь «Нептуну». Алекс, взобравшись на бочку, что-то кричал собравшимся вокруг. Однако слушали eго немногие, большинство предпочитало действовать. Эти проклятые марки не должны попасть на берег! Громче всех звучали крики, что англичан давно пора выбросить отсюда с позором.