Черная камея - Райс Энн. Страница 9

Я мысленно оплакивал свою рыжеволосую Мэйфейр, а разговор тем временем продолжался.

– Слава богу, что ваши читатели считают этот труд беллетристикой, – чуть распаляясь, говорил Стирлинг, – и семейство Мэйфейров не подозревает о тех истинах, которые вы раскрыли публике. Что касается «великого семейства», то для меня это та семья, которая живет на свете несколько веков и больше всего дорожит любовью. Что еще? Вы всегда и повсюду ищете семью. Я понял это по вашим Хроникам.

– Хватит, не желаю больше слушать, – резко, но не повышая голоса, оборвал его Лестат. – Я пришел сюда не на суд. Ваших рядов коснулось разложение. И мы с вами это прекрасно знаем. А теперь оказывается, что и вы не избежали этой участи, ибо явились сюда вопреки воле старшин. Наверное, надеетесь, что я поделюсь с вами Темной Кровью?

– Мне не нужна Темная Кровь, – стараясь подавить изумление, ответил Стирлинг. – Я не стремлюсь получить этот дар. Мне лишь хотелось увидеть вас, услышать ваш голос.

– И теперь, добившись своего, как вы намерены поступить?

– Я уже говорил. Напишу об этом. Исповедуюсь старшинам. Расскажу все, как было.

– Нет, не все, – сказал Лестат. – Один ключевой момент вы опустите.

– Какой именно?

– Нет, вы все-таки поразительная компания. – Лестат покачал головой. – Неужели сами не догадываетесь, о чем я?

– Мы стараемся быть достойными восхищения, – ответил Стирлинг. – Скорее всего, старшины меня осудят. Возможно, даже отзовут из Луизианы, хотя в этом я сомневаюсь, ибо под моей ответственностью здесь много других важных дел.

И вновь у меня кольнуло сердце. Я подумал о «великом семействе Мэйфейров». Вспомнил свою рыжеволосую возлюбленную, Мэйфейрскую ведьму, которую больше никогда не увижу. Неужели они и есть «важные дела» Стирлинга? Ах, если бы только я осмелился спросить его об этом!

Лестат, как мне показалось, внимательно изучал Стирлинга.

А тот замолчал и пристально смотрел на Лестата, видимо пытаясь запомнить все детали, чтобы впоследствии отразить их в своем отчете. Агенты Таламаски проходили специальную подготовку, включавшую и тренировку зрительной памяти.

Я попытался прочесть мысли Стирлинга, но не смог, а проникнуть в разум Лестата не посмел, уверенный, что он сразу же разгадает мой трюк.

Лестат первым нарушил тишину:

– Отзовите Декларацию вражды.

Стирлинг вздрогнул и на какое-то время задумался.

– Не могу, – после недолгого молчания ответил он. – Я ведь не посвящен в старшины. Но я могу передать им вашу просьбу. Это все, что в моих силах.

Взгляд Лестата смягчился, медленно скользнул по Стирлингу и остановился на мне. Мы долго смотрели друг на друга, а потом я смутился и вежливо отвел глаза.

Однако все же успел кое-что заметить. До сих пор в Вампирских хрониках мне не попадалась эта деталь: у Лестата оказались разные глаза. Один был неуловимо больше другого и чуть окрашен кровью. Будь я смертным, то, скорее всего, вообще не заметил бы столь маленькую деталь. Теперь же, увидев это, я смутился. Если Лестат считал это недостатком, то он мог возненавидеть меня за то, что я обратил на него внимание.

Лестат уставился на Стирлинга.

– Мы с вами заключим сделку, – заявил он.

– Счастлив слышать это, – откликнулся Стирлинг с прежним легким высокомерием.

– Сделка весьма проста, – продолжал Лестат, – но если вы мне откажете или пойдете против меня, то я отвечу соответствующим образом. Полагаю, вы не сомневаетесь, что я мог бы давно вас уничтожить.

– Дэвид Тальбот не позволит вам сделать это, – с тихой решимостью произнес Стирлинг. – А кроме того, судя по вашим рассказам, есть кое-кто еще: та, которая пользуется среди вас великим авторитетом, самая древняя и почтенная. Она тоже не даст нас в обиду – разве не так?

– Стирлинг! – не удержался я от испуганного возгласа.

Однако Лестат, похоже, меня не услышал – казалось, он что-то взвешивает и размышляет. Однако его молчание длилось буквально секунду.

– И все же я для вас опасен, – через секунду заговорил он. – Ибо не играю по чужим правилам – только по своим собственным. Что касается древних, не будьте так уверены, что они жаждут власти. Думаю, им нужны только уединение и полный покой.

Стирлинг на миг задумался.

– Я понимаю, куда вы клоните.

– Теперь вы меня презираете? – поинтересовался Лестат с чарующей искренностью.

– Вовсе нет, – поспешил ответить Стирлинг. – Наоборот, считаю вас на редкость обаятельным. Да вы и сами это знаете. Так в чем же будет заключаться сделка? Чего вы от меня ждете? Что, по-вашему, я должен предпринять?

– Во-первых, возвращайтесь к своим старшинам и скажите им, что эта Декларация вражды должна быть официально отменена. Лично мне нет до нее никакого дела, но для остальных это важно. А кроме того, если вы дадите слово чести ограничиться в будущем лишь наблюдением за нами, то, уверен, не станете досаждать нам, что для меня очень много значит. Ненавижу, когда мне досаждают. Меня это злит, и я становлюсь небезопасным.

– Очень хорошо.

– Вторая просьба проистекает из первой и служит ключевым моментом сделки. Оставьте этого юношу в покое и ни в коем случае не упоминайте о нем в своем отчете. Разумеется, вы можете сообщить, что на вас напал неизвестный вампир. Сами знаете, как и что следует написать, чтобы выглядело правдоподобно и не слишком отступало от истины, которую, как вам кажется, вы здесь узнали. Предвижу вашу неизбежную заинтересованность всеми этими событиями. Но сохранение анонимности этого юноши должно стать для вас делом чести... И еще одно.

Стирлинг слушал, не перебивая.

– Вам известно его имя, – продолжал Лестат, – вы знаете, где он живет, знаете его семью. Все это стало мне ясно еще до того, как я остановил его неумелое нападение. Теперь вы знаете, что он, как говорится, один из нас. И вы должны не просто избегать упоминания о нем в отчетах, но раз и навсегда оставить его в покое.

Стирлинг с минуту смотрел на Лестата, потом кивнул.

– Посмейте только приблизиться к нему хоть на шаг, посмейте ополчиться против него – и, Бог свидетель, я сотру вас с лица земли, – заявил тот. – Уничтожу всех до единого. Останутся только пустые библиотеки и набитые доверху архивами подземелья. Начну с Обители в Луизиане, а потом очередь дойдет и до других, во всех уголках мира. Это не составит мне никакого труда. Я буду расправляться с каждым в отдельности. Даже если наши древние встанут на вашу защиту, это случится не сразу, так что я успею достаточно вам навредить.

Меня попеременно охватывали то страх, то изумление.

– Понятно, – обрел наконец дар речи Стирлинг. – Вы хотите его защитить. Слава богу! Я, разумеется, рад.

– Мне бы хотелось, чтобы вы меня поняли правильно. – Лестат в очередной раз бросил на меня взгляд. – Он еще молод и невинен, и мне решать – жить ему или нет.

Мне показалось, что Стирлинг тихо охнул.

Что до меня, то я вновь испытал огромное облегчение, которое тут же сменилось приступом вполне оправданного страха.

Лестат махнул рукой в сторону двери.

– Нужно ли добавлять, что вы должны немедленно покинуть мой дом и больше никогда не переступать его порог без приглашения?

Стирлинг тут же поднялся, а следом и я. Встретившись с ним взглядом, я еще более отчетливо, чем прежде, осознал, что сегодня ночью чуть было не лишил этого человека жизни, и от стыда едва не провалился сквозь землю.

– До свидания, друг, – с трудом выговорил я, стараясь совладать с голосом, потом неловко потянулся к руке своего бывшего наставника и крепко ее пожал.

Лицо его смягчилось.

– Квинн, – негромко произнес он. – Мой храбрый Квинн. – И повернулся к Лестату: – Прощайте, Лестат де Лионкур. Наверное, мало сказать, что я в глубоком долгу перед вами.

– Мало, но я всю жизнь окружен неблагодарными, – с хитрой улыбкой откликнулся Лестат. – Ступайте, мистер Оливер. К счастью, всего в паре кварталов отсюда вас поджидает лимузин. Не думаю, что вам сейчас по силам долго идти пешком или сесть за руль.