Дикий цветок - Райт Синтия. Страница 31

— А «поцелуй»?

Джеф и сам пришел в ужас от своего вопроса. Что это, может, тут что-нибудь было в воздухе?

— Я думаю, это означает… вот что.

Шелби обвила руками его шею и прыгнула к нему на колени.

— Я никогда раньше не вела себя так дерзко, — призналась она, когда он крепко сжал ее в своих объятиях. — Пожалуйста, не подумайте ничего плохого.

— Ну конечно, — пробормотал он глухо, и рот его коснулся ее губ, с нетерпением стремясь отведать их сладость, мучительно желая насытиться. Казалось, он желал Шелби с той первой минуты, когда увидел ее в салуне Парселла. Каким-то образом, несмотря на ее нелепый маскарадный костюм, он был пленен.

И вот теперь, думала Шелби, она полностью отдала себя во власть человека, которому должна была бы мстить всю свою жизнь. Вероятно, у нее совсем больше, не осталось гордости — только это жадное стремление теснее прижаться к человеку, который выманил у нее половину ранчо «Саншайн».

Поцелуй был восхитителен; обладая неуемным любопытством, Шелби, кончено, не раз целовалась с мальчишками в Дэдвуде, но ни один из них не шел ни в какое сравнение с Джефом. Рот его был горячий и твердый, искусный и требовательный. Тело его было гибкое и крепкое, волосы мягко вились, когда она проводила по ним пальцами, и он ласкал ее руками столь изящными, что они казались изваянными самим Микеланджело.

Волна ощущений так опьянила Шелби, что она, ошеломленная, была не в силах пошевелиться. Ее внутренний голос приказывал: «Ты не лишишься сознания, как какая-нибудь кисейная барышня! Отвечай же на его поцелуй!» Ощущение его рук на плечах, сквозь блузку и сорочку, не только возбуждало своей лаской, но и было обещанием тех наслаждений, которые Шелби могла себе только вообразить.

Джеф тоже был ошеломлен силой внезапно охватившей его страсти. В течение многих лет он просто проходил сквозь череду движений и ощущений, которые — когда-то острые, — казалось, поблекли со временем. Теперь, целуя щедрые, влекущие губы Шелби, вдыхая ее аромат и держа ее в своих объятиях, Джеф вдруг подумал: он забыл, что такое настоящая страсть. А это чувство было еще жарче, сильнее.

Что с ним происходит? Джеф смутно сознавал, что его пленяет нечто гораздо большее, чем внешняя красота Шелби. Она точно светилась изнутри, зажигая в нем ответную искру… Ради всего святого, не будь, таким слащаво-сентиментальным! — оборвал он себя. Он давно уже оставил какие-либо надежды на истинную любовь, и слишком крепка была броня цинизма, в которую он заковал себя, чтобы так сразу попасться на эту удочку. И все же одного поцелуя Шелби было достаточно, чтобы он задумался, не было ли в стихах поэтов какой-либо доли истины, в конце концов…

Он жаждал расстегнуть ее блузку, коснуться груди, снять юбку, перенести ее на постель, но это было немыслимо. Шелби — девушка из хорошей семьи, неопытная, и Джеф понимал — выпитый херес был отчасти причиной того, что она оказалась в его объятиях.

Он, наконец с усилием откинулся назад и вновь обрел способность говорить.

— Наверное… нам нужно минутку передохнуть.

— Почему?

Шелби пылала, вся влажная от пота, волосы ее теперь вились еще сильнее.

— Зачем нам говорить о чем-то?

Видя, что она совсем потеряла голову, он тем не менее, повел себя так, как подобает джентльмену.

— Послушайте, мы не можем продолжать так без конца, без того чтобы… не пойти дальше, вы понимаете, а это, разумеется, невозможно ни в коем случае…

— Я уже взрослая, — выдохнула она. — Мне двадцать один год…

— Необыкновенно впечатляюще. Он поцеловал ее в лоб.

— Тем не менее, нам незачем так спешить. Вы наверняка пожалели бы об этом позже, не говоря уже о вашем дяде, который, без сомнения, застрелил бы меня сразу же по возвращении.

С решительной улыбкой Джеф снял ее со своих колен и поставил на ноги.

— Возможно, я и так уже зашел слишком далеко.

Она смотрела, как он провел пальцами по своим золотистым волосам, жаждала снова коснуться их, прижаться щекой к его жесткой, колючей щеке, почувствовать его рот, ощутить, как его сильное тело прижимается к ее нежной груди. Шелби, обманутая, в своих желаниях, насупилась:

— Вы слишком ограниченны в своих взглядах, я думаю. Лицо его потемнело.

— Моя дорогая девочка, если вы думаете, что я позволю вам вертеть нашими отношениями так же, как, очевидно, вы привыкли распоряжаться другими сторонами вашей жизни, вы глубоко заблуждаетесь. У меня есть мои собственные разум и воля, и я уверен, что они ничуть не уступают вашим.

Отдаленный кашель Мэнипенни заставил Джефа наклонить голову и прислушаться.

— Я схожу к нему, пока вы выберете книги, которые вам хотелось бы почитать. Я надеюсь, вы аккуратно уберете все остальные в сундук и закроете крышку, когда закончите.

Проводив его взглядом, Шелби посмотрела на бесценные книги, разбросанные в беспорядке на грубом коврике и неотесанном дощатом полу. Глаза ее жгли слезы. Неужели ее отвергли? Трудно было понять наверняка, но в сердце ее боролись противоречивые чувства: она, с одной стороны, чувствовала себя разочарованной и смущенной, даже возмущенной его решительным, властным отказом, а с другой — была просто на вершине блаженства. Каждый нерв, каждая клеточка в ее теле трепетали и пели от пробужденной страсти и пьянящей радости распускающейся любви.

Марш, Кэйл и Лусиус вернулись около полуночи, когда дождь прекратился. Заметив свет, горевший в окне кухни, Кэйл постучал в заднюю дверь — промокший до нитки, сжимая в руках свою мокрую ковбойскую шляпу.

На Шелби был длинный пеньюар, накинутый поверх тонкой ночной рубашки с гофрированным воротником, а волосы ее, заплетенные в густую, тяжелую косу, падали на спину. Она открыла дверь и широко улыбнулась при виде парня, с которого ручьями текла вода.

— Не смущайся, что я в таком виде, Кэйл, но мне пришлось дожидаться вас и хотелось чувствовать себя уютно. А где остальные? Вам всем нужно переодеться в сухое, а потом приходите сюда есть рагу и расскажите мне обо всем!

— Они все ушли в амбар, мэм.

Он кивнул Джефу, появившемуся за спиной Шелби. Англичанин тоже был уже в пижаме и в домашнем халате.