Космический беглец - Ранда Петер. Страница 13

— А почему бы и нет… она ведь могла нейтрализовать взрыв, впитав в себя всю выделившуюся при этом энергию.

— Смотри, она вгрызается в почву!

Действительно… мало-помалу гусеница начинает погружаться в грунт. Но это ничего не меняет в ситуации, поскольку придавливающее ее поле движется вместе с ней. До чего все же необычный природный феномен! Дух захватывает при мысли, что эту студенистую массу смог оживить, привести в движение и даже расчленить мозг Люгона. Она предстает каким-то порывом жизненной силы, побуждаемым неуемным стремлением достичь высших стадий эволюции. Этакая форма жизни, наделенная разумом в чистом состоянии и лишенная средств самовыражения. Другими словами, душа, развившаяся вне туловища, обладающая сугубо психическими свойствами, которые она использовала для того, чтобы добывать пищу и обеспечивать свое развитие. Своеобразное существо в эмбриональном состоянии, обреченное обстоятельствами на первичный жизненный цикл. Некий интеллект без способности рассуждать. Особый процесс на строго клеточном уровне, запущенный Природой наверняка в каких-то других целях. Неслыханная всепоглощающая сила, обреченная, однако, на порочный круг негативного роста. Необыкновенное существо, которое, конечно, не могло обрести в поглощаемой им фауне джунглей носителей так не хватавшего ему творческого начала. Люгон оказался первым, кто открыл ему эти возможности.

Арион хватает меня за руки и долго не отпускает.

— Эльвер, ты, видимо, нашел единственно возможное решение проблемы ликвидации этого монстра. Мы сможем разделаться с ним, только уморив голодом.

— Будем надеяться.

— Как только взлетим, я тебе развяжу, Регелла.

Она улыбается в знак благодарности. Видно, что она по-прежнему испытывает тревогу, но теперь реагирует на ситуацию вполне достойно и мужественно.

— Люгон погиб?

— Его мозг, несомненно, раздавлен, но сама гусеница все еще жива.

Сняв защитное поле, устремляю эликон ввысь. Мускулы распластанной гусеницы немедленно сокращаются, но принять первоначальную форму ей не удается. Тогда она свертывается в клубок и набухает ярко-красным цветом. Дергается в судорожных конвульсиях.

— Интересно, вернется ли это чудище на холм? — бросает Арион.

Нет… тварь и не помышляет удрать с этого места. Более того, вроде бы даже успокаивается. Ее все реже передергивает, окраска становится менее агрессивной. Кажется, что она дышит, раздувается и опадает в затухающем ритме.

К ней подходит какой-то мелкий зверек с продолговатой мордочкой и начинает с любопытством обнюхивать. Сначала шар не реагирует, но затем вновь обретает вид студенистой массы. Потом резко раздувается, накрывая животное пузырем молочного цвета.

Мы не в силах оторваться от экрана, впившись глазами в происходящее ужасное действо. Зверек, похоже, начинает растворяться. Он даже не пытается как-то противиться этому… Вся сцена длится не более чем несколько минут. Желеобразный шар съеживается в глубине выемки, которую он для себя перед этим соорудил. Лишенный мозга, который какое-то время обеспечивал автономное существование, он теперь притаился в ожидании добычи — точь-в-точь как его прародитель-монстр.

— Вот так мы сами создали второй очаг этой мерзости, — в сердцах комментирует положение Арион.

— Да, но детеныш не обладает той психической мощью, что породившее его существо.

Действительно, зверька, судя па всему, ничто насильно не влекло к этому студню. Просто подталкиваемый роковой для него любознательностью, он решил принюхаться к этой штуке.

Арион покинул нас, вернувшись в лагерь по воздуху с помощью заплечного эликавто. Я тем временем освободил от пут Регеллу. Здесь, высоко в атмосфере, она вне досягаемости назойливых домоганий-призывов этой штуки . Я вышел на оговоренные с Арионом позиции и дожидаюсь, пока три остальных эликона не присоединятся ко мне.

— Это ведь был Люгон, не так ли? Ты его слышал точно так же, как сейчас воспринимаешь меня, верно?

— Все так… но теперь тебе не придется более его опасаться.

— Очевидно, но зато остаются другие.

— Ардан… и пилоты летающих модулей?

— Именно.

— Но мы уже научились справляться с ними.

— А что, если мы улетим далеко-далеко, Эльвер? Как ты считаешь, сохранится ли у меня это наваждение?

— Потребность воссоединиться с этой штукой наверняка осталась бы в тебе, Регелла. Сейчас ты успешно противостоишь этому зову только потому, что находишься рядом со мной. Но, окажись ты в одиночестве, долго тебе не продержаться.

— Совсем одной?

Она порывисто берет меня за руку.

— Но мне совсем не хочется очутиться в изоляции, Эльвер… Я не желаю с тобой расставаться.

От волнения у меня подкашиваются ноги… блаженное состояние. Но я все же вынужден поправить ее:

— Знаешь что, Регелла, в конечном счете все кончается тем, что остаешься наедине с самим собой, даже живя в обществе.

У меня в голове есть еще немало чего добавить к сказанному, но мои излияния неожиданно прерваны сухим треском динамика в командном отсеке:

— Мы готовы, Эльвер.

Это Арион. Я весь ухожу в подготовку намеченного маневра. Все четыре эликона начинают медленно спускаться. Едва коснувшись грунта, мы разом возводим силовые экраны, выдвигая их под тщательно разработанными заранее углами друг к другу. Теперь алый холм полностью изолирован. Наши действия не вызывают с его стороны никакой реакции. Лишь мгновенно пригнуло траву, и сердито заворчала потревоженная река.

— Неужели мы останемся в такой близи от этого монстра? — недоумевает Регелла.

— Ничего страшного, расстояние вполне безопасное, да надо еще добавить приличную интенсивность защитных барьеров.

Теперь ничего не остается, как выжидать. Мы не обманываемся в отношении этой штуки и вправе ожидать от нее самой неожиданной реакции. Ведь к этому моменту у нее на вооружении появились пять поглощенных интеллектов, способных придать ей опасную степень автономии. Хотя, с другой стороны, это может и ослабить ее.

Вызываю Ариона:

— Займусь-ка я, пожалуй, гусеницей.

— Будь осторожен!

— У нее масса намного меньше родительской, так что она куда менее опасна с точки зрения проявления психических свойств. Думаю, что сумею справиться с ней достаточно легко.

— Нас не так много осталось, чтобы непродуманно рисковать собой.

— Согласен, но никто не снял с нас заботу выявить уязвимые места у этой твари… А сделать это можно, только напав на нее.

— А может, стоит подождать результатов от выставленных силовых полей?

— Не хотелось бы давать возможности второму очагу чрезмерно развиться… Мне не нравится, что эта нечисть усваивает свои жертвы практически мгновенно. Может статься, что завтра мы столкнемся с такой громадиной, к которой и приблизиться-то будет невозможно.

— Как ты надеешься ее уничтожить?

— Подожгу саванну вокруг ее логовища.

— Чтобы распугать всех животных?

— А заодно и посмотреть, как она будет реагировать на пламя.

— Не забудь, что она неплохо выкрутилась после того, как взорвались роботы-ликвидаторы.

— Это произошло потому, что гадость сумела» окутать их своей массой. В условиях саванны ей не удастся сделать этого.

— В любом случае не прерывай с нами связи.

— Ладно… Со мной пойдет Регелла. Более восприимчивая к излучению, она, надеюсь, выявит наличие опасности с достаточным упреждением.

— А если она выйдет из-под твоего контроля?

Да, смешно и жалко выглядят все эти историки, когда им приходится занимать посты, в обычных условиях предназначенные для людей действия. Посему я бросаю ему с некоторым раздражением:

— Если она попытается это сделать, получит новую порцию из парализатора.

Девушка прекрасно слышит эти слова. Вижу, как ее передернуло. В известном смысле я намерен использовать ее в качестве подопытного кролика. Она это хорошо понимает, но ничуть не протестует.