Деревянный Меч - Раткевич Элеонора Генриховна. Страница 51

– Я не могу, – вновь застонал дракон. – Я по эту сторону плотины. Она не дает мне уйти… и не дает остаться.

У Кенета от жалости защемило сердце. Уж кто-кто, а он знает, что такое быть бездомным. Но как спасти гибнущее облако? Уговорить людей разрушить плотину? Вряд ли они поверят ему. Вряд ли послушаются. Да и вообще это не выход. Что же делать?

Интересно, сколько весит туча? Не тогда, когда она пытается тебя удавить, а сама по себе?

– А если я попробую тебя перенести? – размышлял вслух Кенет. – Тебе это поможет?

– Перенести на другую сторону плотины? – переспросил дракон.

– Да, чтобы ты оказался со свободной стороны течения. Лилово-золотые молнии вновь округлились и вспыхнули нестерпимо ослепительной радостью.

– Перенеси меня, человек! – Громовая мольба заставила Кенета содрогнуться. – Освободи меня!

Кенет встал с колен и окинул взглядом огромное облачное тело.

– Это я, конечно, хорошо придумал, – проворчал он. – Знать бы еще, как мне тебя поднять?

Дракон напряг мускулы. Черная облачная плоть вновь заискрилась золотом молний.

– Протяни мне свой меч, Повелитель Молний! – хмыкнул повеселевший гром.

Кенет вытянул руку с деревянным мечом. Лежащее на земле облако зазмеилось по мечу, нежно обвило руку и пристроило свой хвост на его плечах.

– Я готов, – прошептал Кенету на ухо туман.

Оказывается, носить драконов совсем не трудно. Они не тяжелые. Если бы только ноги не вязли по колено в трехнедельной грязи!

Сбежавшиеся на помощь люди затаили дыхание. До сих пор они медлили, не зная, как подступиться к дракону, чтобы не зашибить ненароком молодого мага. Но маг и без их помощи отлично справился. Он нанизал беспощадное чудовище на свой меч и понес его куда-то, даже не напрягаясь. Словно зачарованные люди следовали за своим спасителем. Он дошел до реки, миновал плотину и остановился.

– Здесь? – спросил Кенет дракона.

– Да, – стеклянным голоском ответил дождь, ударяясь о поверхность реки. – Спасибо тебе, Повелитель Молний. Опусти меч в воду.

Кенет повиновался. Едва его меч коснулся воды, облако соскользнуло с его плеч, с руки, с деревянного лезвия и устремилось в реку. Громадная волна вознесла дракона вверх – ликующего, полного сил, ослепительного, невыразимо прекрасного. Жемчужно-прозрачные крылья плеснули на Кенета водой, и дракон расхохотался. И вновь Кенету показалось, что с вершины самой высокой горы катятся, разбрызгивая солнечный свет, золотые колеса.

– Прощай, Повелитель Молний! – Гром смел с небес все облака разом, дракон и река заблестели во внезапном потоке солнечного света, и Кенет прикрыл глаза ладонью. Когда он отнял руку от лица, дракона уже не было. Так он и не увидел, как исчез дракон.

Зато стоящие на берегу люди прекрасно видели, как молодой волшебник утопил побежденного дракона в реке. Злобное чудище подняло страшную волну, но в конце концов в ужасных судорогах утонуло.

– Прощай, – прошептал Кенет и устало повернулся. Взгляды невесть откуда набежавших зрителей выражали неприкрытое восхищение. Потом от толпы отделился человек в летах, но еще крепкий. Он подошел к Кенету и неспешно поклонился: не как старший – младшему, но и не как униженный простолюдин – господину воину, а как равный – равному. На такой поклон Кенет мог ответить с удовольствием. Все же удовольствие было мимолетным, а досада – глубокой: как ни мечтал он вовремя улизнуть, а никуда спасителю от спасенных не деться.

– Мы благодарны тебе от всей души, – степенно заговорил человек, – и хотя нам нечем заплатить волшебнику…

– Разве я просил платы? – огрызнулся Кенет.

– …но все же мы кое-что можем предложить, – спокойно продолжил говоривший, не обращая внимания на раздражение усталого волшебника. – Наши посевы погибли, и как только земля подсохнет, придется сеять заново. Может быть, молодому волшебнику будет приятно начать новый сев первым?

Ничего подобного Кенет не ожидал. Большей чести, большего уважения он не мог себе и представить. Против такого предложения Кенет был не в силах устоять.

– Очень, – сказал он и счастливо улыбнулся.

Еще ведь и зерно для второго сева где-то надо найти. Конечно, три деревни в долине у реки были не из бедных, и общинный запас зерна на случай голода имелся. Так то – на случай голода. Нельзя же весь запас взять да и посеять. А той его части, что можно взять, никак уж не довольно. До чего дело дошло – солому с крыш снимали и заново обмолачивали. О таком Кенет только от отца слыхал. На его веку подобного не случалось.

Трудно заново раздобыть зерно по весне, но не невозможно. Мало ли богатеев, у которых зерно в закромах круглый год не переводится – как раз для такого случая. Чтобы продать его по бешеной цене, в три, в четыредорога, а то и сам-десять. Да ведь не бедны, не бедны перечные жители! Хватило бы у них и сам-десять заплатить. Правда, три недели драконьего дождя – просто разорение, но все равно хватило бы. Поначалу Кенет дивился – отчего бы перечникам не тряхнуть мошной да не купить хоть малую толику зерна у какого-нибудь богатого скупердяя из дальних сел? Однако сразу после сева, когда благодарные селяне закатили своему спасителю такой пир, какой только возможно устроить по весне, Кенет выяснил, куда он, собственно, попал. И понял: никогда и ни к кому перечники на поклон не пойдут.

…Когда-то, как и все деревни, поречная долина кому-то там принадлежала и дань своему господину платила – а как же иначе? Оказывается, можно и иначе. Что и выяснилось после того, как последний владетельный господин упал по пьяному делу с коня, да головой о камень – только хрюкнуло, и нет господина. А женат он не был, братьев-сестер не имел, детей – хоть бы и внебрачных – у этого пьянчужки не водилось. Словом, ни единого наследника не оставил.

Поречье всегда было таким лакомым кусочком, что все владетельные соседи его господину завидовали смертно. Но оттяпать хоть малую частичку Поречья у законного владельца им никак не удавалось, и они отступились и смирились. А тут, извольте видеть, законного владельца нет!

Будь у покойного хозяина один сосед, ну – двое, и Поречье обречено. По счастью, их было пятеро, и уступать не собирался ни один. Поначалу владетельные господа грызлись между собой, а поречники наблюдали. До них очень быстро дошло, что, кто бы ни одержал верх, остальные не уймутся. За свое добро, бывает, и устают люди драться, а за чужое – никогда. Так что если кто и захватит желанную добычу, долго не удержит. Поречье будут захватывать раз в неделю, самое малое, и продолжат даже тогда, когда и захватывать будет нечего. Так что когда господская свара перешла на земли перечной долины, три деревни встретили нападение сообща, всем миром – в отличие от владетельных господ, не способных объединиться ни для какого дела. Тут и косы в ход пошли, и цепы молотильные, и серпы… да мало ли что еще. А староста одной из трех деревень – светлого ума человек – отправил гонца в столицу. И не с докладом и тем более не с жалобой – за подмогой направил. Против насильников, бесчинно разоряющих королевские земли, – уж помогите, государь, королевское ваше величество!