Базил Хвостолом - Раули Кристофер. Страница 64

Она покачала головой. Кто мог знать, как все повернется. Возможно, скоро ей придется искать замену, а может, и нет.

— И тебе также следует помнить, моя дорогая, что молодой капитан в ближайшие несколько лет будет участвовать во многих сражениях. Он может и не прожить долго, а кто тогда станет содержать семью?

Лагдален слишком хорошо теперь знала, что такое война; она никогда уже не забудет крики, стоны, лязг оружия, столкновение тел, шлемов, дубинок. Никогда.

И ее любимый будет возвращаться в этот ад снова и снова, годами. Иногда ей казалось, что она не сможет этого вынести.

— Я знаю, — ответила Лагдален, и на глаза у нее навернулись слезы. — Разве это грешно? Разве это плохо для нас?

— Вовсе нет, и если вы с капитаном решите, что любите друг друга, то я с радостью готова вас обвенчать. Но не раньше, чем мы благополучно вернемся в Далхаузи или какой-нибудь другой форт, выполнив нашу миссию. Долг превыше всего, мы должны сдерживать наше сердце и сосредоточиться на поставленной цели.

Мы не можем позволить себе поражение. Ты, разумеется, понимаешь это?

Лагдален кивнула.

— Да, конечно. — Она успокоилась. Секрет ее был раскрыт, если он вообще был секретом, потому что с Лессис никогда нельзя быть уверенной. Лагдален устроилась в своих одеялах.

— Миледи, теперь мне гораздо легче, раз вы меня одобряете.

Лессис пожала плечами.

— »Одобряю» не совсем подходящее слово, которое я бы выбрала, моя милая.

Но старая дама, которую ты видишь перед собой, не настолько проста, чтобы пытаться вмешиваться в дела любви. — Она рассмеялась, как будто припоминая какую-то другую ситуацию, произошедшую в иное время. — О нет, не может быть ничего глупее этого. У любви свои приливы и отливы, приливы и отливы… Лессис протянула руку и нежно погладила девушку по лицу.

Вскоре после этого Лагдален заснула. Лессис достала маленький флакон с пылью, которую она взяла в мертвом городе, в храме, и стала ее рассматривать.

Пыль за стеклом мерцала. Она потрясла флакон и наблюдала, как мельчайшие частицы искрятся и падают; это и вправду была материя из потустороннего мира.

Применений для такого странного вещества было много, и в императорской лаборатории в Кунфшоне исследователи ждали, когда она вернется с этим образцом.

Она отложила флакон в сторону и стала смотреть в огонь. Надо было составить к утру небольшую речь. Солдаты приняли сражение как должное. Конечно, они победили, но какой ценой! Схватка была слишком жестокой, и они едва ли могли продолжать кампанию. Тем более, они сами этого не хотели. Еще бы — два сражения за три дня, потеряно две трети личного состава.

Но других солдат у нее не было, поэтому их следовало убедить, что они должны предпринять героические усилия. Она решила, что в будущем ей придется устраивать засады более осторожно.

Оссур Галан казался правильным выбором. Матуголин был так в этом уверен, что она позволила себе увлечься его энергией. Увы, добрый король был мертв, пав жертвой своей ошибки. Место казалось таким удобным, дорога могла быть блокирована столь легко. Враг произвел разведку, увидел их и переиграл ее план в свою пользу. Лессис вздохнула. Хоть и тяжело было, но она не могла себе позволить предаваться чувству вины. Что сделано, то сделано. Они должны были идти дальше.

Она вновь принялась за завтрашнее обращение к солдатам. Выступление уже почти полностью сформировалось в ее голове, когда легкие шаги по земле отвлекли ее от занятий. Рука Лессис инстинктивно скользнула к рукояти кинжала, но тут она увидела, что это всего лишь эльф.

Эльф приветствовал ее, слегка склонив голову. Он был молод, но уже знал толк в украшениях, судя по ожерелью из черепов ласки, которое носил на шее.

Очевидно, он был умелым охотником.

Эльф быстро заговорил на языке Тунины, который Лессис понимала, хотя и не так хорошо, как язык эльфов прибрежных лесов.

Когда он закончил, она поднялась, поблагодарила его и направилась к костру, где спали остальные эльфы-охотники. Затем она подошла к палатке Кесептона и разбудила капитана.

После пяти часов сна голова его была как в тумане, но под пристальным взглядом Лессис он всячески старался выглядеть бодрым.

— Наш враг вышел из лесу как раз к северу от горы Тамарак.

— Тамарак? — пробормотал капитан. — Это примерно в двенадцати милях отсюда.

— Его приняло у себя племя багутов, багутов Красного Пояса.

— Целое племя? — Кесептон пришел в ужас. — Не думаю, что у нас хватит солдат, чтобы сражаться со всем племенем.

Лессис была непреклонна.

— Багуты народ суеверный, и иногда их можно напугать. Возможно, нам удастся захватить их врасплох.

— Солдаты могут взбунтоваться. Тем более если они узнают, что придется атаковать целое племя.

— Солдаты не взбунтуются. — Она произнесла это с необычайной уверенностью.

— Но нам надо успеть перейти через Оон до того, как это сделает враг. Затем мы сможем устроить засаду в одном из каньонов на другой стороне. Я знаю, где он будет переправляться, — багуты всегда ходят к броду у Черного Камня.

— Сколько там багутов?

— Много, сотни три мужчин и пять сотен женщин и детей. С собой они ведут овец и рогатый скот, чтобы пасти их на свежей травке к югу от Оона.

— Три сотни человек! Нам устроят резню! Багуты проделывают с пленниками жуткие вещи, разве вы не знаете?

— Разумеется, знаю. Но на этот раз мы выберем место для засады более осторожно.

Кесептон не имел желания спорить. Он подумал, что Дьюкс был прав — ведьма собиралась их всех погубить в этой безумной погоне за чародеем Трембоудом.

— Поэтому завтра мы должны наверстать упущенное и выступить очень рано. Солдаты поднимут мятеж.

— Нет, я поговорю с ними утром. Они пойдут, вот увидишь.

«Увижу, как же», — подумал он, но спорить не стал, ибо знал, что это бессмысленно.

Глава 34

Трудно было узнать в этой истощенной молодой женщине с жесткими чертами лица и бессмысленным взглядом ту, которая когда-то блистала в Марнери. И все же это была она, принцесса Бесита, похищенная холодной ночью много месяцев назад.

Перемен хватало. Вместо королевских шелков и горностаев на ней была простая рубаха, как у женщин из кочевых племен, и сейчас, спускаясь к реке за водой, она тащила на плече три больших кожаных бурдюка.

Тяжесть тела, которая так мучила ее раньше в Марнери, исчезла. Вместе со всеми соблазнами чрева, вызывающими ожирение.

Они прибыли сюда предыдущим вечером, наконец-то выбравшись из темной глубины леса на открытую равнину. Пространство было необозримым, этакая плоская бесконечность, изредка прерываемая небольшими холмами, что протянулись дальше к северу.

Долина Ган, так называли ее солдаты. А Гаспер Раканц, кавалерист из подразделения капитана Ушмира, тот буквально целыми днями рассказывал принцессе о Гане, по сути дела, с тех самых пор, как они вошли в лес.

По словам Раканца, долина Ган была диким, жестоким местом, где мужчины, подобные Гасперу, беспрепятственно убивали своих жертв и получали свое от каждой женщины, попадавшейся на пути. Долина Ган была бескрайней травянистой пустыней, в которой правили кочевники, а над самими кочевниками властвовали люди, подобные Гасперу.

В долине, как намекнул Гаспер Раканц, могло произойти все. Даже случайное убийство какого-нибудь зарвавшегося чародея, который плохо на тебя посмотрел.

В общем, в долине Ган она могла бы освободиться от Трембоуда…

Но почему-то эта мысль не волновала ее так, как могла взволновать когда-то.

Берега реки были усеяны белыми камнями. Вода стояла высоко, и достаточно было лишь опустить бурдюки, чтобы сразу же их наполнить.

Вода обжигала холодом, и он был сродни тому холоду, который жил в ее сердце. Она больше не понимала себя. И виной этому был не только чародей Трембоуд.

Поначалу с ней обходились гнусно. Ее связали, заткнули рот и провезли контрабандой в ковре на борту одного купеческого судна; а как-то ночью ее запрятали в гроб в покойницкой в Риотве.