Базил Хвостолом - Раули Кристофер. Страница 66

Вожди присели на корточки, иначе они сидеть не умели, разве что верхом на конях. Трембоуд уселся на свой табурет, достал из камзола фляжку, открыл и провозгласил тост за багутов.

— За смелых и свободных — долго странствовать нам по степям и называть их своими!

Багуты с трудом переварили часть сказанного, поскольку их познания в языках, кроме своего собственного, были невелики, однако на фляжку они смотрели с достаточным нетерпением.

— Ты принес хороший черный напиток? — спросил Догбол, тут же забыв о приличествующей воину сдержанности.

— Самый лучший, я приготовил его сам. Очень крепкий. Так что будьте умеренны.

— Мне это нравится, хорошо сказано. Догбол сделал изрядный глоток.

«Дурачье, простодушное кочевое дурачье», — подумал Трембоуд.

Фляжка пошла по кругу.

— А теперь расскажите, что за обстановка там впереди? — произнес он самым что ни на есть дипломатическим тоном.

Чок протянул ему фляжку.

— Свежий трава всю дорогу к реке. По другой сторона новая трава, тоже. Мы можем сделать хороший переход.

У Трембоуда возникло внезапное предчувствие.

— Сколько человек в вашем отряде?

— Все племя. Мы пасем здесь коней и собираем рабов для рынка.

Трембоуд вновь почувствовал приступ раздражительности. Ну почему никто ничего не может сделать правильно?

— Предполагалось, что я должен встретиться с небольшим отрядом для очень быстрого переезда в город.

Чок сплюнул на землю. Город считался зловещим местом, уничтожавшим людей, по крайней мере, багутов. Даже упоминание о нем не сулило ничего хорошего.

— Мы не идем всю дорогу. Трембоуд кивнул.

— Разумеется, нет. Только до Кулака. Но мне нужно всего лишь человек двадцать. Моих преследователей теперь очень мало. Мы устроили им засаду в лесу.

При воспоминании об этом Трембоуд почувствовал гордость. Какую победу он одержал! Конечно, все это благодаря разведке одноглазого Гаспера Раканца, но тем не менее, когда придет время, победа придаст его рапорту дополнительную пикантность.

Надежды на то, что его не отправят из Туммуз Оргмеина дальше, в Хазог, было мало. Трембоуду и Туммуз Оргмеин-то посещать не сильно хотелось, город, который был сердцем Великой Власти. Там всегда стояли невыносимые холода, дисциплина была строже некуда, а тайная полиция вездесуща.

Рок и сам мог рассказать им все, что они захотят узнать. Какой смысл допрашивать его персонально?

Заговорил вождь вождей.

— Все племя идет той дорогой, которой тебе нужно идти. Мы берем все племя, тогда ты действительно в безопасности.

Именем темных богов, почему с ним вечно происходит что-нибудь этакое?

Трембоуд чувствовал себя отвратительно. Сперва капитан Ушмир, затем сборище дефективных троллей, которые не смогли бы пробиться даже сквозь простыню из шелка, не говоря уже о паре боевых драконов, и теперь эти вот спятившие багуты, которые намеревались заставить его тащиться целую вечность в их вонючей, пыльной колонне. Но тут уж он ничего поделать не мог. С оставшимися пятью солдатами нельзя было рисковать переправиться через Ган своими силами.

Он обманул врагов при Оссур Галане, но зато они победили на поле боя и уничтожили отряд троллей и бесов. У врага по-прежнему оставалась пара десятков личного состава, да еще с лошадьми. Поэтому ему был необходим по меньшей мере равный отряд для быстрого перехода через степи.

— Я был бы в безопасности и с небольшой группой. Тогда ваше племя может оставаться к югу от Оона и пасти свою скотину, сколько ей хочется.

Вожди закивали головами. Чок захихикал и произнес что-то на языке багутов.

Затем он сказал Трембоуду:

— Ты должен любить багут говорить так. — Он захихикал вновь. Трембоуд не понял шутки.

Никто на свете не любил багутов, и по чертовски веской причине.

Чок взял себя в руки.

— Мы должны идти скоро в любой случай, мы имеем хороших рабов для Власти.

Поэтому мы идем теперь, быстро, и затем возвращаемся для другой визит южнее Оона.

Так вот оно что. У них было больше рабов, чем они могли прокормить, и им хотелось доставить их на рынок как можно скорее.

Чертовы скупердяи! Трембоуд внутри весь кипел. Но без них он был как без рук.

Внезапно заговорил Догбол.

— Мы путешествуем вместе. Ты одолжишь нам свою женщину. Мы одалживаем тебе наших. Это древний обычай нашего племени.

Трембоуд изо всех сил старался сохранить на лице спокойствие.

— Мы путешествуем вместе, но мы не можем обмениваться женщинами.

Догбол наклонился вперед; его грубые черты исказились от внезапного гнева и подозрения.

— Что? Ты оскорбляешь мужчин багутов?

— Вовсе нет, что вы. Но эта женщина едет к самому Року. На допрос, понимаешь?

— Так что же? — сказал Догбол, дернув плечами. — Рок всего лишь большой камень. Сила живет в камне, но ему не нужна женщина.

— Ты разве не понимаешь? Эта женщина — очень важная пленница. Рок, может быть, уже подобрал мужчин, чтобы вывести от нее потомство. Она должна быть в состоянии давать приплод.

Догбол нахмурился.

— Почему большой камень хочет попусту изнурять хорошую женщину?

Трембоуд облизнул губы и посмотрел на Паштука — разве тот не понимает, что это невозможно?

Паштук понимал. Он знал, что Рок может никогда не простить попыток испортить такого пленника. Но Паштук был в то же время уверен, что чародей имел в этом деле свой интерес; кроме того, имелись ведь способы получать наслаждение, не относящиеся к ее способности рожать детей. Но Паштук дожил до важного положения в племени, потому что был человек осторожный, поэтому он выступил против Догбола, рубящим жестом заставив замолчать вождя копьеносцев.

— Какая тебе разница, почему. Если Рок хочет женщину, то ни один багут не встанет на его пути.

Тем временем вернулась Бесита, проплыв мимо них к палатке. Багуты смотрели на нее, будто волки, караулящие цыпленка.

Трембоуд откашлялся. В глазах вождя копьеносцев он по-прежнему ощущал опасность. Но прежде чем кто-либо смог добавить хоть слово, на границе лагеря послышались крики и глухой топот копыт.

Багуты моментально вскочили на ноги. Трембоуд всматривался поверх их голов. Двое багутов подъехали верхом, а через седло третьей лошади свешивался кто-то еще.

Они остановились, сверкая зубами и безостановочно восклицая, пока объяснялись с вождями. Затем они спешились и швырнули пленника на землю к ногам Трембоуда. Это был эльф, молодой паренек, все еще живой.

— Шпион, мы ловить его в лесу, около мили отсюда.

— А, шпион, что ж, хорошо сработано. — Трембоуд был доволен возникшей заминкой. — Сейчас мы его допросим и посмотрим, что задумали наши враги.

Эльфа распяли на грубом деревянном кресте и подтащили к костру, пока Трембоуд доставал свои инструменты.

Для жертвы во время пыток время словно бы останавливается, мучения кажутся бесконечно долгими, и все вокруг застывает в ожидании того момента, когда несчастный сломается и во всем признается. Вот и теперь время двигалось исключительно медленно — эльф поддавался с трудом.

Они обработали эльфа горячими кандалами, ободрав кожу с конечностей, и все-таки почти ничего не узнали — ни о нем, ни о том, откуда он взялся.

Еще в самом начале он рассказал мучителям, что имя его Барритук и жил он в роще Гавулон. Он также сказал, что его послал король Матуголин, чтобы найти их.

Но он ничего не знает ни о Лессис, ни о серой леди, ни о том, где могут быть она и ее войска, включая оставшихся драконов.

Трембоуд в общем-то верил, что эльф не врет, и все-таки решил сделать еще попытку. Горячим железом он стал прижигать эльфу глаз.

Внутри палатки Бесита слышала стоны и визг умирающего эльфа. Но почему-то они ее нисколько не волновали, как будто вместо сердца у нее находился камень.

Она сама себе удивлялась, насколько равнодушна стала к чужим страданиям.

Эльф так ничего и не выдал.

— Упрямое, бесчувственное отродье, — пробормотал Трембоуд. Если б люди так же сопротивлялись Власти, как эльфы, то Повелители значили бы не больше, чем их жуткие подвалы в Падмасе.