Драконы Аргоната - Раули Кристофер. Страница 8

Зеленщик Нит выставил на улицу дощатые столы. Вскоре из кухни стали выносить подносы и тарелки с говяжьим жарким, жареной картошкой, капустой и кашей. По кругу пустили жбаны с лучшим элем, какой смогли найти в кладовых гостиницы, — ведь на сухое горло и беседа не вяжется.

Драконы расположились во дворе гостиницы. Жители Куоша целыми толпами наведывались туда, чтобы повидать славного Базила и пожелать ему всего наилучшего. Память у вивернов великолепная в этом отношении они превосходят людей, — но на сей раз даже дракон не мог узнать всех. За время его отсутствия одни выросли, другие постарели. Отпрыски Нурма Пиггета — и те казались незнакомцами: они превратились в светловолосых богатырей шести футов ростом. Местный люд выглядел иначе, но их мать, Иа, была родом из Кенора.

Увы, время внесло неизбежные перемены. Те, кого помнили младенцами, стали отроками, бывшие отроки повзрослели, а у взрослых поседели волосы. Релкину и Базилу стало немного грустно. Они ведь тоже не молодели, сражаясь то здесь, то там по всему свету. У обоих возникло ощущение, будто, пока они тянули солдатскую лямку, их молодость незаметно ускользнула.

В какой-то момент Релкин поймал взгляд Базила и понял, что оба они чувствуют одно и то же. Оба неожиданно поняли, что утратили нечто драгоценное, то, владельцами чего они себя никогда не осознавали. Золотые годы юности и взросления проходили в муштре, походах и схватках, так что некогда было даже задуматься о жизни и ощутить ход времени.

Но тут музыканты взялись за инструменты, и зазвучала популярнейшая в Куоше плясовая мелодия — «Старые овцы». Тарфуг Брэндон впервые за долгие часы отставил в сторону пивную кружку и, взяв за руку Верину Пиггет, повел ее по двору в лихом танце. Красный нос Тарфута светился от удовольствия, когда он выплясывал с женой Пиггета, одного из виднейших членов Куошской общины.

Пусть овечки стары, но на склоне горы

Щиплют травку они там и тут.

Пусть овечки стары, но дождитесь поры — В мае их все одно остригут.

Впрочем, и старый Пиггет не ударил в грязь лицом — вместо того чтобы стоять да брюзжать, он подхватил прелестную дочку Тарфута, Лючию Брэндон, и принялся выплясывать с ней джигу. Любо-дорого было посмотреть! Затем в круг вошли Лавиния Пиггет с Филом Фебером, а следом все, кто смог найти себе пару. К последнему куплету «Старых овец» весь центр деревни превратился в хоровод, в веселый танцующий вихрь. Разудалые возгласы добавляли пылу.

Прервавшись буквально на мгновение, чтобы хлебнуть пивка, скрипачи снова взялись за смычки, ожили волынки, и старый Честер Плент, конюх с постоялого двора, принялся выбивать на барабане завораживающий древний ритм «Вальса Голубого Камня». Люди снова пустились в пляс.

На пивном дворе разложили праздничный костер из старых бочек, угля и прогнивших досок с крыши старой пивоварни, которые Эвил Бенарбо сложил в стороне, намереваясь сжечь на день Основания. Ребятня с воплями носилась вокруг костра, а взрослые встали в линию и, сплетя руки, принялись мерно раскачиваться под звуки старинной песни «Холмы Голубого Камня».

Любовь моя, мы уйдем в холмы.

Что синеют там вдалеке.

Мы уйдем в холмы, пока можем мы,

Чтоб бродить там рука к руке.

За этой песней затянули «Лонлилли Ла Лу», «Красавчик из Марнери», «Кадейнский вальс» и «Дэниэл решил приволокнуться». Когда дело дошло до «Кенорской песни», в хор вступили драконы: их громовые голоса можно было услышать аж в «Двух Ручьях», а то и подальше.

Затем в гостинице ударили в гонг, и кондитер с подручными выкатили наружу здоровенную тачку, груженную пирожными, слоеными пирожками и тортами. Детишки с радостным визгом устремились к сластям. Музыканты отложили в сторону инструменты и тоже решили малость подкрепиться.

Фермер Шон Пиггет вернулся в большую гостиную «Голубого Камня», утер пот со лба красным носовым платком и взял кружку эля. Вокруг него собрались самые влиятельные общинники: Томас Бирч, Эвил Бенарбо, фермер Хэйлхэм, старый Макумбер из драконьего дома. То были самые крупные производители и потребители пшеницы и ячменя в долине.

К ним присоединились менее важные, но тоже вполне уважаемые селяне: Айвор Пиггет, фермер Талло, и Дернк Кастильон, державший второй в Куоше постоялый двор «У моста». Эти люди составляли неофициальный совет общины, эффективно управлявший Куошем на основе старинных обычаев и конституционных установлений, именовавшихся «Благо Кунфшона», основы законодательства Аргоната. Уголовные дела, разумеется, разбирались в судах, а всем, что касалось религии, заправляли жрецы храма.

— Ну, что скажешь о своем способном ученике, Макумбер? — спросил фермер Пиггет, хлебнув пивка.

— Он оправдал мои надежды. Эти двое составили прекрасную пару. Видишь, они служат вместе давно, и весьма успешно.

— О да, он всегда хорошо владел мечом. Но Базил не просто превосходный боец. Душа у него прекрасная, вот что самое лучшее в наших вивернах.

— В детстве Релкин был шалопаем, но я всегда верил, что из него выйдет хороший солдат, — заметил Томас Бирч.

Пиггет ухмыльнулся:

— Припоминаю, как-то раз он здорово обчистил твой сад.

Бирч поджал губы и кивнул:

— Попадись он мне в тот день, я бы с него шкуру спустил.

— Что ж, выпьем за него, — Пиггет поднял кружку. — Благодаря мальчику и дракону наша деревня надолго изба вилась от военных налогов. Кому-кому, а нам они и впрямь сослужили добрую службу.

Все подняли кружки и дружно их осушили.

Затем разговор зашел о делах обыденных — прежде всего о состоянии посевов после недавних сильных дождей. Фермера Пиггета более всего заботил нижний край его расположенного на склоне поля.

— Зря они вырубили вязы вдоль южной дороги, — проворчал он. — Теперь там становится грязно.

— Ничего не зря, Пиггет, — возразил фермер Хэйлхэм. — Вязы-то были старые, очень старые. Теперь там высажены молодые деревца. Лет через десять деревья будут что надо.

Пиггет кивнул, соглашаясь с этим замечанием:

— Да, Хэйлхэм, думаю, в этом ты прав.

— Лукам из Барли Моу продает фургон, — вставил торговец Джоффи. Кадейнской работы, и почти новый.

— Не хватало мне только покупать фургоны у кого-то там из Барли Моу, — буркнул Томас Бирч, имевший весьма нелестное мнение о жителях близлежащих деревень.

— Это прекрасный фургон. Изготовлен в мастерской Поствера в Кадейне.

— И продан Лукаму из Барли Моу? Смеешься ты надо мной, что ли?

— Ничуть, клянусь рукой. Послушай, это прекрасный фургон, и совсем не старый.

— О! А вот и герой дня, — промолвил Томас Бирч, указывая на Релкина, зашедшего в зал, чтобы наполнить кружку.

Появление юноши было встречено рукоплесканиями. Все глаза были обращены к нему, и Релкин ощутил какое-то странное беспокойство. Пребывание в безумном эльфийском городе Мирчазе необычайно обострило его восприимчивость на психическом уровне. Все эти люди вокруг переполняли его своими предубеждениями, заботами и желаниями. Их мысли и страсти обжигали его, словно он подошел к пылающему костру. А кто он такой — всего лишь драконопас, пусть даже и неплохой. «Даже не полный драконир, и уж подавно не командир эскадрона», — с горечью подумал он. У него нет ответов на их вопросы, нет возможности удовлетворить их чаяния, и, чтобы восстановить спокойствие, ему пришлось отгородиться от их мыслей. Сейчас он оказался втянутым в круг и обменивался рукопожатиями с самыми уважаемыми людьми деревни. Каждого из них Релкин благодарил почтительным поклоном. Прежде они видели в нем лишь мальчишку, сироту, приставленного к дракону, причем дракон был для деревни куда важнее. Релкин никогда не учился в школе, его воспитывали в сиротском приюте, а потом в драконьем доме, под началом старого Макумбера. Впрочем, последнему Релкин был благодарен. Суровый, но справедливый Макумбер относился к сироте куда с большей добротой, чем другие. К тому же он знал великое множество историй о драконах и делился своими знаниями с сиротой, готовым слушать его часами.