Вселенский расконвой - Разумовский Феликс. Страница 18

Ему вдруг стало до омерзения тошно. Сидит он тут, водку под икорку, с балычком, а Женька с Кларой давно того… Да надо, блин, не разговоры разговаривать, а двигать резать тем супостатам глотки. Клинок есть, настрой тоже, наколку Сима сейчас даст. Конкретно будем посмотреть, какой там у Рхата директатор…

– Директатор, Даня, это форсированный хронокрут, – пояснил Потрошитель, – то есть пси-модулирующий генератор бета-корректирующий свойства континуума. У Рхата он обычно настроен на пи-режим. А это значит, что порох не горит, лазеры не активируются и бластеры не излучают. И все решает только звонкий, издающий песню смерти клинок. И уж поверь мне, Даня, Рхат им владеет весьма неплохо – он мега-лицензированный элитный супербоец тотально специализированного пятого класса. – Серафим замолк, пригорюнился, на лицо его набежала тень. – Мне с ним никак. Армированный скелет, гипертрофированные мышцы, раданиевый активатор, вживленный в мозжечок. Плюс качественно промытые, лишенные всего ануннакского мозги. Чудовище, зверюга, неистовый монстр, обкатанная машина для убийства. Имеет спецзвание обер-вивисектора, сто двадцать восемь полных доз и подчиняется лично Гвару, кураторщику экспедиции. Его боятся все, даже сам Гвар. А тот уж, Даня, далеко не трус, из касты Черных, Шкуродеров. Из тех самых жутких шкуродеров-кишкорезов, что делали Большой Погром, участвовали в Пятой Чистке и вырезали Второй Парламент. А потом и Третий, – закончил Серафим, потупился и тихо, очень значимо вздохнул. Видимо, и впрямь те шкуродеры-кишкорезы были очень серьезные ребята. А стало быть, Рхат – вообще вырви глаз.

– Ну вот и ладно, – обрадовался Бродов, погладил рукоять меча, однако дергаться не стал, взглянул на собеседника. – Давай-ка, Сима, мы устроим с тобой игру в вопросы и ответы, а потом двинем на прогулку, полюбоваться на реалии. Вернее, будем посмотреть, чем вся эта сволочь дышит. Пока. Идти-то далеко, Сусанин?

Вот так и никак иначе – поспешишь, людей насмешишь, да и не людей, залетных гуманоидов, у которых очень странное представление о юморе. А впрочем, ладно, это еще большой вопрос, кому придется скалить зубы последним. Если доживем, увидим…

– Ох, блин, и ты туда же. Да не было Сусанина, не было, поляки сами спьяну заблудились. Все это измышления историков, агитка, пропагандистский бред, фальшивка типа этого вашего Морозова, потом Матросова, – вяло оскорбился Серафим, сплюнул, выпил в одиночку и сменил гнев на милость – начал излагать. И чем больше он рассказывал, живописал, углублялся в подробности, тем более мрачнел Бродов, хмурился, двигал на скулах желваки.

История была еще та, не для слабонервных. Около четырех тысяч лет тому назад Серафим, а вернее, бравый обер-фельдфебель Гвидалбархай за отличие в боевой и политической подготовке был включен в состав особой спецсекретной экспедиции, курируемой лично президентом. Экспедиции к черту на рога. Но, как оказалось, сюда, на Землю, к Нилу, в Египет фараонов. Ответственным начальником был Гвар, тогда еще эрзац-полканин, за боевым настроем следил Пер, имперский прокламатор, командовал спецназом Стукодрон, майорус из Особой супергильдии. Всего было триста – батальон – ануннаков, не считая анунначек из хозроты. Дисциплина была теллуриевой, обеспечение превосходным, кадры насквозь проверенными, зато и задание – непростым. Требовалось найти что-то ценное, какой-то раритет, вроде бы древнюю книгу. Деталей и подробностей Потрошитель не знал, всю миссию, словно туманом, окутывала страшная тайна. Дело еще осложнялось тем, что недавно созданная Всегалактическая инспекция держала ушки на макушке, даром не курила триноплю и тянула свои загребущие щупальца к планетным колонизаторам, не купившим разрешения. Причем ломила такие цены за лицензии, какие Вседорбийский национальный бюджет никоим образом не мог себе позволить. Так что приходилось действовать с опаской, осторожно и по принципу ловли карпа Ре в мутной воде мутить эту воду до крайней невозможности – провоцировать бунты, волнения, восстания, разнообразнейшие войны и социальные катаклизмы. Благо, опыт имелся, и солидный весьма…

– Если бы ты только, Даня, знал, какое это было дерьмо, – сделал паузу Потрошитель, взял стакан, налил, и лицо его выразило отвращение. – Только плавал я в нем недолго. После смуты с Аменемхетом [19] слинял – только меня наши и видели. Причем, само собой, по полной боевой – меч, секира, праща, харчи; на все стреляющее, аннигилирующее и излучающее у нас, естественно, было полное табу. А то ведь эти гниды из галактической легавки имели повсюду толпы стукачей. И до сих пор имеют, да еще как. Я тебе потом предметно покажу, – Серафим прервался, опорожнил стакан, зажевал корейской маринованной капустой. – В общем, слинял я с концами, замел следы и пару десятков веков был в свободном полете. Бога гневить нечего – не бедствовал. Все свое брал сам, а чего брать, было в избытке. Знал бы только, Даня, какое это было славное время. А потом настала мне хана, вернее, начал активироваться ген старения – появились седина, меланхолия, лысина, неполадки с желудком и проблемы с потенцией. Не за горами были старость, болезни и мучительная смерть. А вокруг природа, красота, толпы лохов, океан возможностей, груды золота, доверчивые массы, чудо-девки, роскошнейшие бабы. Словом, кинулся я искать вакцину, а вернее, наших. Нашел в Палестине, в городке Цезария, – они как раз лезли в душу к римлянам и евреям, дабы легче было разобраться с чудиком одним, просветителем с Кассиопеи. У того все было на мази – и галакт-лицензия, и аудитория, и оккультный дар – ваш Кашпировский удавился бы. Дай такому волю – не Кашпировскому – Кассиопейцу – так какой там опиум для народа, какая мутная вода, какое что! Только всепрощение, любовь и кристальная, ни в одном глазу, ясность. А нашим оно надо? Словом, упирались они рогом в поте лица, мазали во все дыры и прокуратора, и синедрион [20], а я тем временем заангажировал недорого одного сикария [21] и с его помощью экспроприировал у Гвара шприц вакцины. Устроился у одной вдовы, ширнулся со всем нашим удовольствием, а как отлежался и полегчало мне, подался навстречу приключениям. И надо же – сразу встретил кореша, того самого заангажированного сикария.

– О, азохенвей, шолом, – говорит он мне, – поздорову ли, многоуважаемый Симон?

– Шолом, Иуда, – отвечаю я ему. – Отлично выглядишь. С таким счастьем – и на свободе.

– Не только на свободе, но и при больших делах, – улыбается он, ярко лучится счастьем и начинает мне толкать про Кассиопейца. Про того самого просветителя, у которого теперь ходит в кодле. Что, дескать, тот и праведник, и законник, и просто без понтов светильник разума. А в заключение говорит: – Пойдемте, многоуважаемый Симон, я справлю вам приватное знакомство. У нас сегодня намечается мероприятие одно, ответственное, учебно-просветительный междусобойчик. Будут все наши.

Нет бы отказаться мне, послать его подальше – что, блин, я кассиопейцев не видал? Да только то ли бес попутал, то ли еще кто, а может, просто вакцина на халяву ударила по мозгам. В общем, пошли мы с ним на то мероприятие учебно-просветительное. Так, ничего особенного – стол, харч, винище, десяток мужиков и ни намека на баб. И Кассиопеец тут сидит собственной персоной – тощий такой, патлатый, как и положено кассиопейцу. Глянул я с прищуром, улучил момент – а ведь действительно мозга, и впрямь просветленный…

– Шур-шур-шур-шур, – что-то зашептал ему Иуда, я, естественно, – психический барьер, и Кассиопеец не врубился, маху дал:

– Здравствуй, – говорит, – Симон-ханаанеянин. Давай, брат, к столу. Будем вечерять…

Приятный такой, радушный гуманоид, а уж на язык-то не прост, ох, мастак поговорить. Такие начал притчи загибать, такие принялся истории заверчивать, что стало всем нам за столом не до еды. А захотелось дружно, сплоченными рядами идти за ним в счастливое далеко. Только не дали. Раздался грохот, дверь упала, и в помещение ворвались римляне – нас брать, тепленькими, с поличным. Наши, само собой, за мечи, я, естественно, тоже, ща вам, думаю, устрою пятую пуническую войну. И сразу же затормозился – увидел Рхата, неслабо закосившего под легионера. Вернее, под опциона [22]. Шлем, панцирь, поножи, серебряные запястья [23]. Только вот меч – не гладиус, наш – из структурированного теллурия. И рожа – куда там римлянам. Против такого не попрешь. И я не стал – рванул с концами. Однако, блин, с концами не получилось. Что, Даня, про Симона-зелота не слыхал? Думаю, что неоднократно [24]. – Потрошитель замолчал, скупо улыбнулся и чересчур уж молодцевато выпятил грудь. – Словом, Даня, я не какой-нибудь там хрен с бугра. И мне приятнее идти на Гвара с тобой, чем с предателем человечества. Ты меня хорошо понял, ассур?