Зона бессмертного режима - Разумовский Феликс. Страница 12

«Уокер» между тем иссяк, пицца канула в Лету, от равиолей остались лишь воспоминания, и Вика, мигом собравшись, отчалила.

– Счастливо оставаться.

– Чао, всего, – пожелала ей Зоя, возвратилась в кухню и принялась с грохотом грузить посуду в раковину. – Уси, муси, пуси, ла-ла-ла, – замурлыкала она шедевр из репертуара Кати Лель. Потом повернулась к Бродову, взялась за полотенце и многообещающе хихикнула: – Ты скучал по своей маленькой девочке? Я сейчас.

Тщательно вытерла руки, игриво подмигнула и направилась в ванную – оттуда понеслось журчание струй, плеск воды и все то же пение: «Уси-муси-пуси, ла-ла-ла». Минут через десять песня смолкла, водяной напор ослаб, и из ванной вышла Зоя, улыбающаяся, в халатике, во всем многообразии блистательного обаяния. Благоухающая «Уокером», мылом и ментоловым «колгейтом».

– Пойдем, дорогой, – шепнула она, вздохнула от прилива чувств и потянула Бродова в спальню, на необъятный водяной матрас. – Твоя маленькая девочка соскучилась по тебе. Ты готов взять ее нежно?

Похоже, близилась кульминация – ночь страсти, неги, романтики и любви, блаженства плоти и наслаждения. То самое чудесное мгновение, счастливый миг, волшебный час. Впрочем, какой там час.

– Хватит, дорогой, хватит. Мне завтра рано вставать, – всего-то два раза финишировав, закруглилась Зоя, деловито чмокнула, перевернулась на бок и сладко засопела. Ее ягодицы были округлы, холодны и формой напоминали арбузы.

«Да, видимо, надо делать оргвыводы. – Бродов поднялся, натянул трусы, прошелся в ванную, потом на кухню. – Чаю попить, что ли?»

Несмотря на трудный день, спать ему совершенно не хотелось, точнее, он не хотел видеть свои сны, лежа рядом со сладко посапывающей Зоей. У которой ягодицы словно арбузы. Интересно, что снится ей?

«Да, пора заканчивать всю эту музыку. – Бродов вздохнул, включил электрочайник и неторопливо подошел к окну. – Как вы, ребята, ни ложитесь…»

Вид из окна не радовал – снег, снег, снег, кольца метелицы, призрачный свет фонарей. Сразу чувствовалось – холод собачий. Как и на душе. Баб, что называется, до черта, а вот женского тепла… Наврали Карл с Фридрихом, наврали – количество не переходит в качество. Брехня… Так, отвергнув диалектику марксизма, он напился чаю, вволю набродился без мыслей по кухне и принялся советоваться сам с собой. Решать извечный, конкретно русский вопрос: что делать? Ехать домой было в лом, сна не было ни в одном глазу, смотреть какой-нибудь там ночной канал – боже упаси. Неровен час порнуху покажут. Может, заняться чтением? Фигушки, Зоя в доме кроме иллюстрированных журналов чтива не держит. Так, так, так… Куда пойти, чем заняться. И тут Бродов выругался – как же, блин, он сразу-то не допер? Да, гады годы, мое богатство, шевелить извилинами становится все трудней. Стараясь не шуметь, он торопливо оделся, забрал со столика в прихожей ключи и, не дожидаясь лифта, по лестнице спустился к спящей в своей будке консьержке. Вышел из подъезда, окунулся в ночь и вытащил из «хаммера» книгу, ту самую, мифически-эпическую, подаренную незнакомкой из «Волги». Быстренько вернулся в тепло, устроился на кухне и принялся внимать. Собственно, в общем и целом все это было ему знакомо – ну да, глиняные таблички, клинописные знаки, космологические легенды, поэмы, преданья старины глубокой. А вот в конкретике…

В давние, куда там ветхозаветным, времена на землю, оказывается, прилетали боги. Главным у них был царь Алалу, могучий и грозный, как скала. Однако придворный виночерпий, храбрец Ану, вступил с ним в бой, принудил к бегству и занял его трон. С тех пор он звался Повелителем Богов, его царством было пространство, символом – звезда. А обитал он вместе с супругой, красавицей Анту, своими слугами, приближенными и челядью в Заоблачном Дворце, ворота коего охраняли Бог Древа Истины и Бог Древа Жизни. И было у добродетельнейшего Ану два сына, статью похожих на отца. Старшего, перворожденного, звали Энлиль, он был принцем на небе, правителем на земле. Голос его был слышен далеко, решения не подлежали сомнению, он провозглашал судьбы всех, боги простирались перед ним. Причем Энлиль был не только главой богов, но и Верховным правителем Шумера. Его боялись, почитали, уважали и любили:

Бог Неба и Земли, Первенец Ану, Распределитель Царских Санов, Глава Совета Богов, Отец Богов, Даровавший Земледелие, Владыка воздуха – вот некоторые из эпитетов, которыми люди, «черные головы» по-шумерски, награждали Энлиля.

Вторым сыном великого Ану был бог Энки, властелин Апсу [43], повелитель Соленых Вод. Являясь господином океанов и морей, он научил шумеров строить суда, наполнил реку Тигр «животворной» водой, очистил болота, насадил тростников и сделал ее обиталищем зверей, птиц и рыб. Однако внимание Энки не ограничивалось водной стихией. Именно он был тем, кто «направил плуг с воловьей парой, открыл священные борозды, построил стойло, воздвиг овчарни». Кроме того, ему приписывался приоритет в изготовлении на земле самых первых кирпичей, строительстве жилищ, городов, в металлургии, ремеслах. Он был богом, породившим цивилизацию, благодетелем человечества, величайшим альтруистом и защитником людей перед советом богов. Мудрость его была безгранична, дела достойны восхищения.

Еще у совершеннейшего Ану была дочь Нинхурсаг, столь замечательная внешне, что «ее вид принуждал пенисы мужчин постоянно смачиваться семенем». Однако это было не главным ее достоинством – она помимо всего прочего владела искусством врачевания, за что ее прозвали Нинти, то есть дева, дающая жизнь. Ее символом был резак, использовавшийся в древние времена акушерками для перерезания пуповины.

Вместе со знатными небожителями на землю прибыли и рядовые боги – ануннаки, главной целью которых было строительство, углубление каналов, а также добыча кубаббары [44] и куги [45]. Денно и нощно трудились они в сердце гор Гибкурае, в месте сияющих сил Арали, под землей:

Все это кончилось нехорошо – массовыми неповиновениями, бунтом, чуть ли не революционной ситуацией. Однако до диктатуры божественного пролетариата дело не дошло, было единогласно решено создать «лулу» – примитивного рабочего:

Нинхурсаг, четко чувствуя момент, ответила положительно, приготовила все необходимое и приступила к работе. Наконец раздался ее торжествующий крик: