Гросс-адмирал. Воспоминания командующего ВМФ Третьего рейха. 1935-1943 - Редер Эрих. Страница 46

Президент фон Гинденбург лично нарек корабль именем «Дойчланд» и после спуска его на воду вышел в море на борту крейсера «Кенигсберг» для наблюдения за его артиллерийскими и торпедными стрельбами. На следующий день флот участвовал в больших маневрах, после которых в Киле состоялся большой парад всех кораблей флота, включая торпедные катера, минные тральщики и вспомогательные суда. В офицерской кают-компании я имел возможность от имени флота поблагодарить находящегося в почтенном возрасте президента за его визит. В своем ответном слове он в свойственной ему краткой и выразительной военной манере напомнил офицерам об их долге перед страной. Это было последнее посещение флота президентом Гинденбургом.

В тот же год я присутствовал на церемонии по поводу семидесятипятилетней годовщины военно-морской верфи Вильгельмсхафена, ныне находившейся под командованием контр-адмирала Айхеля. За это время верфь стала неотъемлемой составной частью военно-морского флота благодаря своей возможности осуществить срочный ремонт, а также незапланированный текущий ремонт в большом объеме, причем без обычных в таких случаях длительных переговоров и согласований, что было бы неизбежно, будь верфь эта обычной частной верфью. Основной задачей верфи был ремонт и техническое обслуживание кораблей, но на ней осуществлялось и новое строительство, причем в таких объемах, которые были необходимы для поддержания квалификации опытных рабочих, постоянно работавших на ней. Рабочие в любое время могли быть переброшены на осуществление срочного ремонта, в то время как на частной верфи надо было бы соблюдать точные сроки контрактов на строительство, чтобы верфь оставалась прибыльным предприятием.

Кроме того, лишь флотская верфь могла приобретать и использовать оборудование и набирать технический персонал для монтажа и технического обслуживания таких главным образом военно-морских устройств, как корабельные орудия, торпедные аппараты, системы управления огнем, системы связи и навигации. В дополнение к этому военно-морские верфи непременно поддерживали тесные связи с портами государства и инженерным составом речного флота. И наконец, постоянная ротация личного состава между верфью, плавсоставом флота и центральной военно-морской администрацией была необходима, если военно-морской флот, в смысле оборудования и обращения с ним, хотел оставаться на современном уровне ускорившегося технического прогресса. Военно-морская верфь Вильгельмсхафена, по существу, и была сочетанием военной и инженерной организации.

Преданный и опытный коллектив рабочих – совершенно необходимое условие для успешной работы верфи, и военно-морской флот направлял туда значительные суммы. Кроме хорошего жилья и медицинского обслуживания, рабочие верфи имели к своим услугам детские сады и другие социальные службы. Для их защиты в военное время у каждого рабочего было место в бомбоубежище не только поблизости от его рабочего места, но и у его дома; в результате за весь период Второй мировой войны на верфи погибло очень мало персонала, несмотря на более чем сто воздушных налетов. Будучи крупнейшим промышленным предприятием во всей области Вильгельмсхафена, верфь была не только центром общественной жизни округи, но и притягивала к себе квалифицированных рабочих вплоть до побережья Фрисландии. Она всегда оставалась на высоте предъявляемых к ней требований и стала важным фактором в успехах военно-морского флота в войне.

В октябре 1931 года военный министр Грёнер стал также министром внутренних дел в кабинете Брюнинга. Идея этого назначения состояла в том, что таким образом вооруженные силы смогут благоприятно повлиять на внутреннюю политику государства. Но это объединение военной и внутренней политики, однако, как и следовало ожидать, оказалось совершенно пагубным. После десятилетней борьбы за неучастие во внутренних делах страны вооруженные силы снова оказались целиком втянутыми в политические интриги.

По счастью, военно-морской флот, сфера действия которого по определению распространялась на море и на побережье, отстоял от внутренних пертурбаций намного дальше, чем армия, с ее многочисленными небольшими гарнизонами, разбросанными по всей стране. Кроме этого обстоятельства, флот благодаря полученному опыту просто инстинктивно старался держаться в стороне от партийных амбиций.

В целом можно сказать, что 1931 год был самым благоприятным годом для флота. На воду была спущена «Германия», было одобрено строительство «карманного» линкора «В», была также в принципе принята долгосрочная программа строительства кораблей для замены устаревших. Общественное недоверие к флоту, с которым я столкнулся, заступая на новую должность, в значительной степени исчезло, и канцлер Брюнинг выказывал все большее понимание нужд флота и прочих военных служб. Его объективный и безупречный характер принес ему всеобщее признание и доверие, и я пользовался каждым случаем, чтобы упомянуть об этом в своих речах, произносимых по тому или другому случаю. В общем, я смотрел в будущее с большими надеждами.

Но, вопреки моим надеждам, 1932 год принес как личные, так и служебные неприятности. В апреле и мае через несколько недель один за другим скончались мои родители, а 25 мая умер глубоко почитаемый мною мой бывший командир адмирал фон Хиппер. Работая в тесном общении с ним все военные годы, в дни сражений и боевой подготовки, я всегда был исполнен огромного почтения к нему.

18 августа умер адмирал Зенкер, еще один мой друг, также глубоко почитаемый мною, и мой предшественник на посту начальника адмиралтейства. Его похороны совпали с общегерманской траурной мессой по погибшим на учебном корабле «Ниоба». Этот учебный корабль, следуя под парусами от островов Фемарн, 26 июля внезапно опрокинулся, будучи застигнут редким и непредсказуемым явлением – фронтальным шквалом. Вместе с кораблем погибли 69 офицеров и матросов, большая часть команды корабля. В одночасье военно-морской флот потерял целый выпускной класс курсантов, будущих флотских штурманов, медиков, механиков и унтер-офицеров.

Вся Германия погрузилась в траур, скорбя по погибшим. Я также глубоко переживал эту потерю. Хотя моряки по специфике своей профессии всегда должны быть готовы к сюрпризам природы, неожиданность этой катастрофы ошеломила нас. Для восстановления всех деталей происшедшего, чтобы избежать повторения чего-либо подобного в будущем, командующий силами линейных крейсеров должен был создать обширную комиссию по расследованию.

Список свидетелей, давших показания этой комиссии, включал двух экспертов по вождению судов под парусами – контр-адмирала в отставке фон Карпфа и капитана Петерсена, сотрудника судоходной компании «Лейзиц», в течение ряда лет командовавшего пятимачтовым судном «Пруссия». Известного метеоролога и океанолога Берлинского университета профессора Дефанта, лично пережившего встречу с подобным фронтальным шквалом на борту судна «Одерхаф». Доктор Шютте, эксперт-кораблестроитель, давал показания относительно конструкции «Ниобы», а капитан 3-го ранга Мевис, бывший командир «Ниобы», освещал парусно-мореходные качества корабля. Следствие, подробно изучив все аспекты происшедшей трагедии, пришло к выводу, что не наличествовало преступного пренебрежения или неумения в наблюдениях за погодой, управлении кораблем или подготовке к шторму, но катастрофа произошла только вследствие действия непреодолимой силы. Все обвинения, выдвинутые против капитана 2-го ранга Руфуса, командира «Ниобы», в части утраты корабля и гибели офицеров и команды, были полностью сняты.

Лично я куда больше обычного обывателя ждал выводов комиссии по расследованию, поскольку от них зависело, будем мы или нет продолжать нашу послевоенную систему подготовки на парусных судах. Вопрос этот обсуждался на всех военно-морских флотах мировых держав. Поразмыслив, я согласился с мнением ведущих флотских экспертов о том, что мы должны продолжить эту форму подготовки. По моему мнению, подготовка будущих офицеров флота на парусных судах давала бесценный опыт для выработки в них мужества, отваги и находчивости.