Моя королева - Рединг Жаклин. Страница 38

– А вам непременно нужно идти? – спросила Элизабет. Ей очень понравилось, как они провели время, и вовсе не улыбалось остаться одной.

– Мне рано вставать, мисс, ведь завтра день стирки.

– А вы не… – Элизабет запнулась. – Вы не станете возражать, если я к вам присоединюсь?

– Разумеется, мисс. Я зайду за вами после завтрака.

И с этими словами Эйтни Маккиннон ушла.

Глава 15

Килмари-Хаус, остров Скай

Дуглас вошел в кабинет старшего брата своего отца, двадцать девятого тана их клана, Йена Даба Маккиннона из Стратхерда.

Его дядя сидел у высокого окна, выходившего на покрытую шрамами синюю базальтовую поверхность горы. Когда Дуглас вошел в кабинет, снаружи солнце сияло, а Йен Даб дремал. Очевидно, он уснул за чтением, потому что его седеющая голова склонилась к раскрытой книге, а подбородок опустился на грудь.

Этот человек заменил Дугласу отца, когда его изгнали из страны. Он научил племянника стрелять и владеть палашом. Он показал ему, что значит быть таном. Когда Дуглас оплакивал потерю матери и умершей в младенчестве сестры, Йен Даб был рядом. Он следил за обучением и воспитанием Дугласа. И, что гораздо важнее, он научил его хранить свою честь.

Горец кашлянул, и глава клана, вздрогнув, проснулся.

– Дуглас! – И старший в роде Маккиннонов встал и от всей души обнял племянника.

Восстание не прошло бесследно для главы клана. Дуглас видел его последний раз в тот день, когда его дядя отправился в Эдинбург, чтобы присоединиться к славному принцу. С тех пор он сильно постарел, события последних месяцев оставили заметные следы на его лице. Его синие глаза, как у всех Маккиннонов, теперь казались тусклыми, в них сквозила усталость.

– Рад видеть тебя, племянник.

– Это мне следовало бы так сказать, сэр. Я с огорчением узнал о поражении при Куллодене. Последнее, что я слышал: якобиты подошли к Дерби и вот-вот одержат победу. Я был в Лондоне и ждал, что войско принца с триумфом войдет в городские ворота. Просто невероятно, что события приняли такой оборот.

Йен Даб покачал головой.

– Это восстание не похоже на другие, Дуглас. Много пролилось крови. Столько потерь. Мы плохо к нему подготовились, нам давали плохие советы.

Дуглас серьезно кивнул.

– Есть ли надежда на новое объединение кланов?

Тан вернулся в свое кресло и указал Дугласу на соседнее.

– Все кончено. Дело было обречено с самого начала. Без французов мы ничего не смогли сделать. Я задержался после сражения, чтобы посмотреть, не выступят ли кланы снова сообща, но они не были к этому склонны. Тот, кто остался жив и не попал в плен к этому сыну мясника, ганноверцу, бежали с поля битвы от королевских войск, наступавших им на пятки.

– А что Йен? – спросил Дуглас. – Я слышал, что в тот день он был где-то в другом месте.

– Его не было при Куллодене, – подтвердил тан. – Я предвидел, чем все кончится, и поэтому послал его на север еще до того, как началось сражение.

– Значит, он в безопасности?

– Да.

– Где же он?

– На острове Скай. – Тан посмотрел на племянника. Он с легкостью прочел его мысли. – Он молод, Дуглас, и глуп, его голова набита всякими романтическими представлениями о битвах. Он не мог понять, почему тебя не было среди восставших. Он усмотрел в этом только предательство по отношению к нашему клану. Он сам не понимал, что говорит. Теперь он совсем другой человек, не такой, каким он был еще несколько месяцев назад.

Дуглас вспомнил о том, как он в последний раз видел младшего брата. Это было ранним туманным утром во дворе Дьюнакена. Брат был похож на юнца, собравшегося покорить весь мир, его меч сверкал, глаза были полны решимости. Он в последний раз просил старшего брата присоединиться к восставшим. Дуглас попытался объяснить причину своего отказа, но Йен ничего не хотел слышать. Дуглас никогда не забудет горьких слов, которыми они обменялись, когда ему пришлось принять самое трудное решение в своей жизни и не выступить вместе со своим кланом за дело принца.

– Мне предстоит иная битва, брат, – сказал тогда Дуглас. – Я должен вернуть принадлежащее нам с тобой по праву, то, что нам досталось в наследство от нашего отца.

Он поступил так ради Дьюнакена, их родового гнезда, ради памяти об отце, ради того, чтобы клан Маккиннонов не исчез с лица земли.

Но Йен Маккиннон не понял брата.

– Дьюнакен – всего лишь горы и привидения, – сказал он. – А честь – это то, что всегда с тобой.

В тот день Йен объявил, что Дуглас ему не брат, назвал его трусом и позором клана, а потом повернулся и ушел – навсегда, как был уверен Дуглас. Но не его слова с такой силой подействовали на Дугласа, а разочарование, промелькнувшее в глазах юноши, выросшего с убеждением, что его брат – герой.

Внезапный стук в дверь у него за спиной оторвал Дугласа от размышлений. Он обернулся. На мгновение у него мелькнула мысль, что это Йен.

Но он был разочарован, узнав нежданного гостя – Малкольма Маклина, тана Маклинов из Карсаига и своего будущего тестя.

Йен Даб поднялся.

– Маклин, приятно вас видеть. Как дела в Карсаиге?

Тан Маклин вошел в комнату с уверенностью человека, который осознает важность своей особы в этом мире. Он был тоже вождем, как и Дуглас, но правил своим кланом с помощью железного кулака, безжалостного клинка и каменного сердца. О том, что он зачастую улаживал споры кинжалом, а не разумом, свидетельствовало множество шрамов на его лице, руках и предплечьях. Его каштановые волосы, нечесаные и взлохмаченные, свисала на плечи, а глаза были всегда сужены, как у волка.

– Входите, садитесь, – сказал Маклину Йен Даб. – Выпейте бренди. Мы с Дугласом как раз наверстывали за последние месяцы.

Маклин опустился в предложенное кресло, держа руку на рукояти меча. Он выпил бренди, вытер рот тыльной стороной ладони и устремил яростный взгляд на Дугласа.

– Чего вы сумели добиться на юге? Вам удалось получить аудиенцию у короля?

Дуглас с трудом удержался, чтобы не выказать свою неприязнь к этому человеку.

– В некотором роде да.

– Что вы имеете в виду, Маккиннон? Вернули вы себе права на Дьюнакен? – И, не дожидаясь ответа Дугласа, он немедленно повернулся к Йену Дабу: – Не будет никакой свадьбы, Маккиннон, а стало быть, и никакого союза между нашими кланами, если эта земля не будет возвращена Дугласу.

– Ну, Маклин, утишьте свой нрав…

– Таков был договор! – Он стукнул кулаком по столику и опрокинул свой стакан. – Я не отдам мою Мойру за безземельного щенка, у которого нет ничего, кроме ночного горшка…

– Мне не удалось добиться, чтобы меня выслушали в Кенсингтонском дворце, – прервал его Дуглас. – Но через два месяца я верну себе Дьюнакен и утраченный титул графа без всяких условий. – Он посмотрел на своего дядю. – Иным способом.

Маклина тут же охватила подозрительность.

– Что вы имеете в виду под «иным способом»? К чему такая таинственность, если мы вскоре породнимся?

При мысли о том, что этот человек станет его родичем, Дугласу стало тошно.

– Минуту, Маклин. – Йен Даб посмотрел на племянника, больше заинтригованный, нежели охваченный подозрениями при этом неожиданном заявлении. – Ты не хочешь рассказать побольше об этом «ином способе», Дуглас?

Понимая, как опасно говорить правду, Дуглас решил умолчать о своем договоре с герцогом. Если это откроется и придется за это расплачиваться, Дуглас предпочитал, чтобы сделать это пришлось ему, а не кому-то еще.

– Единственное, о чем я хочу попросить: верьте моему слову. Дьюнакен снова будет принадлежать нам через два месяца. Как именно – не имеет значения.

Ему было очень противно обманывать дядю, но выхода не было.

Йен Даб кивнул:

– Другого обещания мне и не требуется. Если Дуглас говорит, что вернет себе Дьюнакен, значит, так оно и будет. Свадьбу сыграем зимой, Маклин, и ваша Мойра станет графиней. А теперь пойдемте, моя милая Дженет приготовила царский ужин. Давайте преломим хлеб и поднимем тост за конец вражды, которая слишком долго разделяла Маклинов из Карсаига и Маккиннонов из Стратхерда.