Ковчег Спасения - Рейнольдс Аластер. Страница 126

С другой стороны стола стоял оператор, наводя на спикера камеру. Это была старинная плавающая камера, подвешенная на консоли операторского крана. Оптическая система работала превосходно, невзирая на свой возраст, однако срок службы моторов уже давно истек. Подобно многому в Кювье, эта камера служила насмешливым напоминанием о добрых старых временах, когда все было намного лучше. Но спикер не допускал подобных мыслей. Размышлять о нынешнем уровне жизни не входило в его обязанности. По правде говоря, у него просто не было повода об этом задумываться. Они с женой получали дополнительный рацион и проживали в одном из лучших кварталов Кювье.

— Готовы, сэр? — спросил оператор.

Спикер ответил не сразу. Какое-то время он продолжал изучать документ, его губы медленно шевелились, проговаривая текст. Спикер понятия не имел, откуда взялся этот доклад, кто составлял и редактировал текст, кто ломал голову над речевыми оборотами. Это опять-таки не входило в его обязанности. Он знал, что правительственная машина работает, как всегда, и ее отлаженные, хорошо смазанные механизмы доставили этот документ прямо ему в руки, чтобы он донес его до людей. Маленький опрятный мужчина еще раз пробежал глазами текст, посмотрел на оператора и произнес:

— Да. Думаю, сейчас готов.

— Можно повторить чтение, если с первого раза не получится. Это не прямой эфир.

— Думаю, одного раза будет достаточно.

— Тогда — начали…

Спикер прочистил горло.

— Демократическое Правительство Кювье намерено сделать следующее заявление. Неделю назад беглый преступник, известный как Овод, был успешно арестован в ходе совместной операции, проводимой силами Антитеррористического Бюро и Дома Инквизиции. В настоящее время Овод находится под стражей и не представляет угрозы для законопослушных граждан Кювье и прочих поселений Ресургема. Демократическое Правительство Кювье самым решительным образом опровергает необоснованные слухи, которые распространятся сторонниками Овода. Нет никаких доказательств того, что колонии угрожает неизбежное уничтожение. Нет никаких доказательств, что два работоспособных, исправно функционирующих шаттла существуют на самом деле. Нет никаких признаков того, что организованы скрытые эвакуационные лагеря, также нет никаких доказательств массового движения из основных центров населения к этим выдуманным лагерям. Более того, нет абсолютно никаких оснований полагать, что корабль Триумвира Вольевой обнаружен и способен вместить все население Ресургема.

Спикер сделал паузу, снова посмотрев в объектив камеры.

— Двадцать шесть часов назад [44] Овод публично опроверг свое участие в распространении этих слухов. Он осудил тех, кто преднамеренно способствует расползанию подобных ложных сведений. Кроме того, Овод принес правительству извинения за разного рода неудобства, причиной которых могло быть его участие в подобных актах.

Лицо спикера не отражало даже намека на тот внутренний диссонанс, который порождали в нем эти слова. На самом деле, еще в первый раз бегло просматривая текст, он покопался в памяти, но тщетно. Он не помнил, когда Овод выступал с каким-либо публичным заявлением, а тем более критиковал свои действия. Но, вполне возможно, спикер просто пропустил этот репортаж.

Немного изменив тон, он продолжал.

— В связи руководство Мантельского Научно-Исследовательского Института сообщает, что версия о происхождении объекта, наблюдаемого в небе Ресургема в вечерние часы, сейчас пересмотрена. Ученые отказались от предположения, что данный объект является разновидностью кометы. Признано наиболее вероятным, что он обязан своим происхождением Руху, самой крупной планете системы Дельты Павлина. В свою очередь, Демократическое Правительство Кювье категорически опровергает любые предположения о том, что Рух подвергся внешнему воздействию или находится в процессе разрушения. Любые слухи подобного рода призваны посеять панику и не имеют ни малейшего отношения к реальности.

Он снова сделал паузу и позволил себе тень легкой, призрачной улыбки на губах.

— Этим заканчивается обращение Демократического Правительства Кювье.

Илиа Вольева без особого удовольствия cкурила до фильтра одну из сигарет, которыми ее исправно снабжал корабль. Триумвир снова была на борту «Ностальгии по Бесконечности». Она думала, думала изо всех сил — сознание гудело как турбинный двигатель, работающий в режиме перегрузки. Ее ботинки с чавканьем погружались в липкие выделения корабля, напоминающие слизь. Голова слегка гудела — в том числе из-за непрестанного жужжания откачивающих насосов. Но вопреки всему, Вольева испытывала что-то вроде подъема. Наконец-то она ясно увидела, в каком направлении следует действовать.

— Хорошо, что ты решил поговорить со мной, Капитан, — произнесла Вольева. — Ты не представляешь, что это для меня значит. Я так долго…

Его голос раздался отовсюду одновременно, издали и с расстояния в полшага. Необъятный, безвозрастный… Наверно, так звучит Глас Божий.

— Мне жаль, что это заняло так много времени.

Она чувствовала, как с каждым его слогом корабль дрожит мелкой дрожью.

— Капитан… ты не против, если я спрошу тебя, почему?

Ответ последовал не сразу. Похоже, Бреннигену требуется время, чтобы выстроить мысли в определенной последовательности. Как будто невероятные размеры сделали мыслительный процесс Капитана неадекватно замедленным, и беседа с ней на самом деле не отражает реальную скорость его протекания.

— Есть вещи, с которыми мне нужно было смириться, Илиа.

— Какие вещи, Капитан?

Снова бесконечная пауза. Это был уже первый диалог с того момента, как они возобновили общение. Первое время подобные «зависания» пугали Вольеву: всякий раз ей казалось, что Капитан впадает в очередной ступор. Правда, сейчас эти кататонические припадки проходили не столь жестоко — корабельные системы продолжали функционировать как обычно. Однако она по-прежнему ступора, который мог вырасти из такой паузы. Порой проходили месяцы, прежде чем ей снова удавалось вызвать Бреннигена на разговор. Но теперь, похоже, это время прошло. Тишина просто означает, что идет процесс обдумывания. Время уходило на то, чтобы принять сигнал, чтобы этот сигнал прошел туда и обратно по огромному пространству измененного материала, трансформированного корабля, а затем преобразование всех потоков в мысли. Он неожиданно согласился обсуждать темы, которые раньше выходили за рамки любых разговоров.

— Вещи, которые я сделал, Илиа. Преступления, которые я совершил.

— Капитан, все мы совершали преступления.

— Мои были исключительными.

Да, подумала она, с этим не поспоришь. Втайне от всех договорившись с инопланетным разумом — Трюкачами, — Капитан совершил чудовищное преступление против одного из членов своей команды. Он уговорил Трюкачей переправить собственное сознание в мозг этого человека. Трюкачи выполнили это куда аккуратнее, чем позволяли человеческие технологии. Таким образом, в течение многих лет Бренниген существовал на корабле единым в двух лицах. Один из этих двух медленно изменялся, пораженный Комбинированной Эпидемией.

Преступление было слишком отвратительным, чтобы раскрыть его остальным членам экипажа. Тайное стало явным лишь во время драматических событий в системе Цербер-Гадес. Именно тогда Вольева позволила Капитану поглотить и трансформировать свой собственный корабль. Это было наказанием за преступление. Тогда Вольевой ничего не стоило просто убить Капитана, но у нее была еще одна причина для такого выбора. Это давало ей дополнительный шанс на выживание. Корабль уже находился под контролем одной враждебной силы, и если бы ее место занял Капитан, это означало бы меньшее из двух зол. Илиа с готовностью признавала, что с тех пор не часто подвергала это решение анализу.

— Я знаю, что ты сделал, — сказала она. — И тебе известно, насколько мне отвратителен твой поступок. Но тебе уже пришлось пострадать, Капитан, никто этого не отрицает. Пора оставить прошлое в прошлом и двигаться дальше.