Одиночество-12 - Ревазов Арсен. Страница 26

– Вроде того. Она – не шевелится.

Я еле сдерживался от смеха. Меньше чем 24 часа назад меня хотели убить, меньше 6 часов назад посадить. Она не шевелится!

– Матвей! Так она – англичанка! Я читал книгу одного француза, который был женат на англичанке. Он писал, что англичанки в постели не шевелятся. Их так в панисионе учат. Ladies don't move. Правда книжка старая, а французы – шовинисты…

– Она – не англичанка. Она не дает себя ни обнимать, ни целовать. Руки зажатые, скрещены на груди. Если я пытаюсь поцеловать ее в щеку, слышишь? – в щеку! – она говорит: «нет». Вообще ничего нельзя!

– А что можно?

– Трахать можно.

– Амстердам. Проститутка из квартала красных фонарей. No kisses, no hands. Зачем тогда она вообще дает?

– Вот я и думаю. Говорит, потому что мне это было очень надо. Потому что мы давно знакомы, потому что я не могу без этого… В общем, из уважения.

– Ты заставлял ее считать свой пульс в покое?

Я вспомнил, как именно Матвей заставил меня серьезней относиться к своим любовным историям.

– Да. Подействовало.

– Матвей, но это же абсурд?! Давать может, а целоваться нет? А ты ей говорил, что это непоследовательно? Лечить – так лечить. Стрелять – так стрелять…

– Она объясняет это тем, что механически лечь в постель и раздвинуть ноги она может. По моей просьбе. А вот целоваться и все-такое – нет, потому что она меня не любит и не хочет.

– О, так она у тебя девушка с принципами?

– С заебами.

– Называй это лучше принципами. Ты же ее любишь. У одной моей знакомой – тоже есть принцип. Точнее заеб. Не давать мужикам чаще одного раза. И кстати, серьезные проблемы в личной жизни от этого… Да, сильный характер. Трахать меня – пожалуйста, а все остальное – извини, не могу… Оригинально! То есть она как бы извиняется перед самой собой за то, что вообще тебе дает… Так что это за секс? У меня бы не встало.

– Так и у меня толком не встает. От этого я психую. От психоза еще больше не стоит. Например, если ты договорился с ней заранее о сексе (а по-другому это не бывает), то ты ей говоришь: «Пошли», – она так спокойно говорит: «Пошли», – сама раздевается, ложится и ждет. И смотрит на тебя с видом – «давай делай это, только поскорее, потому что мне сейчас довольно неприятно».

– А ты чего от нее хочешь? Чтоб она шевелилась и целовалась, проявляя так свою любовь?

– Я хочу, чтоб она была. Любовь.

– Понятно. All you need is love. Ты попал… Ладно, поехали в отель. Я подумаю по дороге.

– Пожалуйста. Очень надо. Со стороны виднее. Да и в женщинах ты разбираешься лучше чем я.

– Доктор, вы мне льстите.

– По крайней мере, они на тебя вешаются.

Я поразился неадекватности Матвея. Мы расплатились и пошли на стоянку такси.

– Самая нужная – не вешается. А на остальных мне уже давно плевать, – сказал я через некоторое время.

Когда наше такси въехало в центр города, я очнулся от мыслей о Маше, Матвее, финдиректриссе и прочем идиотизме.

Вот где оказался настоящий fusion.

Искрящийся бутик «Армани» слева, церковь рождества Богородицы справа и колонна Траяна впереди. К колонне направляется группа американских туристов в шортах. В это время из церкви выходит стройный худой священник, в своей униформе, покрой которой не менялся лет пятсот, и идет своей дорогой.

Посмотрев на фары «ламборджини», которые попытались осветить колонну, но не смогли и отвернули в сторону, я подумал, что на освещении своих чудес римляне экономят. А зря. В Риме есть, что подсвечивать.

Наконец, такси остановилось у подъезда гостиницы. Мы быстро зарегистрировались, бросили вещи в номере и спустились в бар. Матвей хотел продолжения психотерапевтического вечера. Я покорился.

– Итак, Бюро Добрых Услуг продолжает психотерапевтический концерт по вашим заявкам. Все, что вы хотели знать про своего финансового директора, но боялись спросить. Кстати, ты вроде ее давно знаешь?

– Да уж года четыре. Еще до ее замужества.

– И все это время ее добиваешься?

– С разной силой…

– Хм… Но я думал, что у тебя с ней полный порядок. Может, это сезонное обострение?

– У меня обострение от того, что на прошлой неделе я помогал ей по хозяйству. Порезал руку. Полез в аптечку. И нашел там упаковку презервативов. А презервативами мы с ней не пользуемся. И никогда не пользовались.

– Лазить по чужим аптечкам – неприлично. Это как по чужим сумочкам. А вдруг она держит презервативы для подруг? Или так. На всякий случай? Помнишь частушку «по деревне шел Иван?» [25]

– Не смешно. Я ее спросил в лоб. Она фыркнула и сказала, что если я еще раз коснусь этой темы – мы немедленно расстанемся. После этого у меня крыша и поехала. Значит, у нее кто-то еще есть. Точно!

– А ты ревнуешь?

– «Ревную» – не то слово. Меня плющит и колбасит.

– Итак, две цели, которые тебе есть смысл ставить перед собой: выкинуть директриссу к черту из головы или добиться от нее, чего ты хочешь. Какую цель рассматриваем?

– Вторую.

– Я так и думал. Зря. Первая – благородней. Потому что сложнее. И принесет больше счастья, славы и независимости. Но любовь, как известно, лишает человека разума. Ладно… Итак, цель номер два – добиться. Для этого тебе придется попотеть.

– Я уже полгода потею.

– Ты потеешь не тем местом. Если за полгода она тебя такого не полюбила – значит уже и не полюбит.

– А как же цель номер два? Все безнадежно?!

– Я сказал: «Она тебя такого не полюбит». Единственный твой шанс – измениться. Перестать быть собой. Например, потяжелеть.

– ???

– Ты же сам как-то сказал, ей нравятся крупные мужики. Чтоб прижал так прижал.

– Да. Вроде того.

– Ну вот. Накачайся. Нажрись анаболиков. Сделай квадратики. Сгони животик.

– Ты издеваешься?

– Нет. Я не издеваюсь. Но если ты рассчитываешь, что она вот-вот обнаружит в тебе скрытые сокровища – то издеваешься ты. Причем над собой. Все, что Оля в тебе нашла – она уже нашла. И это ей как-то – не очень… Поэтому ты должен стать другим. Заметь, не просто сменить имидж. Это к политехнологам. А измениться.

– А в какую сторону меняться?

– Да в любую. Все равно. Терять тебе нечего. Ты – на северном полюсе. Куда бы ты ни начал двигаться – везде будет юг. Начни спиваться, как мы с Антоном, и она может придти к тебе из жалости. Запишись в наемники на войну в Чечне и она может придти к тебе из уважения.

– Но она того не стоит!

– Разумеется. Тогда переходим к цели № 1.

– Постой с целью № 1. Но, понимаешь, измениться – слишком сложное решение.

– Естественно. У сложной задачи может не быть простого решения. Тем более, ситуация застарелая. Отношения, извини, огрубели. Засохли. Выкристализовались и вызывают подагрическую боль. Но, если ты настаиваешь, у меня есть для тебя третье решение. Простое и элегантное. Абсолютно природное. Правда, уверенности что оно тебе поможет у меня немного.

– Ну?!

– Прими все как есть. Секс со скрещенными руками, ее нелюбовь к тебе, других ее мужиков. Хотя бы потенциальных. Радуйся всему. Например, отсутствию оргазма. Считай, что вы трахаетесь по-даосски. Радуйся, что у тебя не стоит. Одной проблемой меньше. [26] Словом, радуйся тому, что есть. И хотя результат я не гарантирую, зато предполагаю, что сам процесс станет приятней.

– Хорошо, – сказал Матвей заглядывая в свой стакан с крайне удивленным выражением на лице. – Я попробую. Значит, или № 1, или измениться, или принять как есть?

Я тоже заглянул в стакан Матвея и ничего интересного там не обнаружил. Я отобрал стакан и поставил его на место.

– Да. Ты отлично все усвоил. А теперь послушай про настоящие проблемы.

Я перечислил установленные факты и поделился сомнительными предположениями. Матвей скорчил скептическую рожу. А чего, собственно, от него было ждать?